Важный экономический вопрос

Отмена 323-ФЗ, именуемого в народе «законом о шлепках», уже свершившийся факт. 7 февраля президент России подписал законопроект, принятый на предыдущей неделе Государственной думой и одобренный Советом Федерации. Новый закон убирает поправки к статье 116 УК РФ (побои, вызвавшие боль, но не причинившие вреда для здоровья), которые были приняты летом 2016 года в отношении «близких лиц». Тогда, при декриминализации легких побоев (ст. 116 УК РФ), законодателями впервые была выделена отдельная категория граждан «близкие лица». По отношению к этой категории граждан наказание не только не смягчилось, а значительно ужесточилось, так как любые физические воздействия, причиненные близкими лицами, приравнивались к побоям из расовой, социальной, национальной, религиозной ненависти, хулиганства или экстремизма, которые наказываются лишением свободы до 2-х лет. При этом родственникам, приравненным к экстремистам и расистам, стало недоступно прекращение уголовного дела за примирением сторон.

Принятие этого законопроекта вызвало бурный и тенденциозный отклик во всех западных и прозападных СМИ (Путин узаконил домашнее насилие! Путин декриминализировал гендерное насилие!), так что и очень наивный человек задался бы вопросом: а им-то какое дело до того, что в далекой России отменены какие-то там поправки, принятые полгода назад? Однако эту конкретную истерику прозападной прессы никак нельзя полностью списать на общий тренд демонизации России и Путина, так как еще до голосования проекта депутатами Госдумы Совет Европы открыто пытался повлиять на результаты голосования.

Вот один из образчиков высокой зарубежной журналистики.

The Economist, авторитетный английский еженедельник, счастливо сочетающий в себе классический либерализм, радикализм, культурный либерализм, экономический либерализм и центризм, опубликовал критику принятого законопроекта. Казалось бы, где либеральная экономика, а где отмена «закона о шлепках»? Экономическому изданию больше нечем заняться?

Статья называется «Думская война против женщин». Вчитаемся:

«ДОЛЖНО ЛИ считаться преступлением то, что муж бьет свою жену? Во многих странах этот вопрос на обсуждении больше не стоит. Но не в России, где на этой неделе Дума проголосовала за то, чтобы отменить уголовное наказание за домашнее насилие в отношении членов семьи, если речь не идет о неоднократных избиениях или об избиениях, приведших к серьезным последствиям для здоровья».

Следите за руками, декриминализировали не побои, которые не привели к серьезным последствиям для здоровья, а побои, которые вообще вреда для здоровья не принесли. Любое причинение вреда для здоровья являлось и является уголовным преступлением. «Закон о шлепках» (323-ФЗ) предусматривал лишение свободы до 2-х лет за побои, причинившие боль, но не причинившие вреда для здоровья, совершенные людьми, подпадающими под категорию «близких»: мужьями, женами, детьми, родителями, дядьями, племянниками, братьями, сестрами, свояками, сожителями, включая соседей по общежитию, ведущих совместное хозяйство. А аналогичные деяния, совершенные посторонними людьми в первый раз, — декриминализировал. Поэтому мы можем точно с таким же пафосом спросить автора журнала «Экономист»: «ДОЛЖНО ЛИ считаться преступлением то, что мужчина бьет женщину (ребенка, человека любого пола и возраста) на улице, в метро или еще где-то?». Вроде как должно, правда? Тем не менее, когда в июне 2016 года Государственная дума сделала из этого преступления административное нарушение, либеральная экономическая общественность не обратила на это никакого внимания. Так что преступление против личности — это преступление, а наказывается оно, в соответствии с законом, в зависимости от тяжести этого преступления.

«Данное изменение законодательства — часть спонсируемого государством поворота к традиционализму, проводимого во время третьего президентского срока Владимира Путина. Поворот, который обнажил в обществе глубокий раскол. Сейчас многие россияне являются сторонниками либеральной концепции прав личности, в то время как другие движутся в противоположную сторону».

Напомним, как проходило изменение законодательства. Летом 2016 года поправки в 116 статью УК РФ, ужесточающие наказание для близких лиц за побои без вреда для здоровья (и ставшие затем 323-ФЗ), были внесены представителями правящей партии, приняты Государственной думой («Единая Россия» голосовала «за»), одобрены Совфедом и подписаны президентом! Отменен же этот закон был в январе 2017, после полугода народных протестов, дебатов на телевидении, открытых писем президенту, статей, круглых столов, пикетов, митингов, передачи собранных подписей и так далее. Наверное, власть могла бы «повернуть к традиционализму» и с меньшими издержками для репутации правящей партии и президента. В том-то и дело, что правящая партия повернула в сторону принятия ювенальных законов. Повернула, а затем «отвернула», будучи одернута большинством общества. Что касается «глубокого раскола», то расколу этому уже не одна сотня лет. С одной стороны, это общество, народ, прекрасно умеющий воспитывать детей без привлечения полиции, а с другой стороны, либеральная прозападная группа, которая знает, как лучше (как на Западе), и для воплощения этого «как лучше» готова применять любые репрессивные действия по отношению к обществу. Эта ее деятельность Западом всячески поддерживается, в том числе — материально.

«Активисты предупреждают, что декриминализация легитимизирует жестокое обращение. «Общий посыл для граждан России состоит в том, что насилие в семье — это не преступление», — говорит Андрей Синельников из благотворительного центра по предотвращению насилия “Анна”».
 

Благотворительный центр по предотвращению насилия «Анна» — НКО, признанная Минюстом иностранным агентом. НКО Центр «Анна» занимается активным распространением взятой буквально «с потолка» статистики по семейному насилию в стиле: «В России каждую долю секунды муж убивает свою жену». На эту фальшивую статистику затем ссылаются журналисты и депутаты, чтобы общество испытало шок и одобрило принятие самых драконовских мер по отношению к семье. Совсем недавно такое произошло в Госдуме во время первого чтения законопроекта № 26265-7. Депутат Олег Нилов сообщил, что в России за год от рук мужей погибает 14 тыс. женщин, в то время как по официальным данным Госкомстата от рук всех преступников гибнет менее 10 тыс. женщин в год, причем в течение уже длительного времени. На заседании Совета Федерации Антон Беляков, соратник Олега Нилова по фракции «Справедливая Россия» называет уже другую цифру — 12 тыс.:

Люди все-таки не на лавочке у подъезда разговаривают. Когда-нибудь антоны беляковы будут ответственно подходить к тому, что они озвучивают на всю страну?

Но вернемся к журналу «Экономист». Иностранное издание, чтобы получить нужный ему комментарий, спрашивает не кого-нибудь, а представителя НКО-иностранного агента. Еще раз подчеркиваем, когда летом 2016 года Дума переводила первое нанесение легких побоев в административный кодекс, протестовали родители, Андрей Синельников почему-то не бил тревогу, в общей декриминализации побоев ему не чудился посыл гражданам России, что насилие — не преступление. Так вот, если тогда не чудился, то не должен чудиться и теперь, так как вне семейного круга преступлений совершается гораздо больше.

«Споры начались в 2016 году, когда правительство декриминализировало побои, которые, согласно российскому законодательству, являются самой легкой формой физического насилия. Россия является одной из трех стран Европы и Центральной Азии, которая не имеет законов, предназначенных специально для семейного насилия. Вместо этого оно рассматривается вместе со всеми остальными формами жестокого обращения, при этом игнорируется тот факт, что супруги и дети более уязвимы, чем другие жертвы. Но когда в июне прошлого года побои были декриминализованы, то для домашнего насилия Дума решила не только сделать исключение, но и увеличить за него максимальное наказание до двух лет, как за преступления по расовым мотивам».

А где, на каких скрижалях начертано, что для семейного насилия должны быть специальные законы и что оно — семейное насилие — не может рассматриваться в рамках тех статей Уголовного Кодекса, где говорится о преступлениях против личности (в УК РФ таких статей 60)? В каких-то странах законодательство устроено иначе — это их суверенное дело. Российский законодатель справедливо — на основании здравого смысла и статистики — считает, что женщины и дети наиболее уязвимы, прежде всего, вне стен своего дома и своей семьи. Стоит только представить обратное, и становится странным, почему родители волнуются, если дети где-то поздно задерживаются. Нужно радоваться — чем меньше времени они проведут рядом с родственниками, тем для них меньше вероятность стать жертвой преступления против личности? Но это же абсурд, не правда ли?

«Это (ужесточение наказания по отношению к близким лицам — прим. Iz.) обрадовало те группы гражданского общества, которые настаивали на более жестких законах. Однако вызвало гнев Русской Православной церкви. Как заявила церковь, писание и русские традиции предписывают «разумное и любовное использование физических наказаний в качестве неотъемлемой части установленных Самим Богом прав родителей». Тем временем консервативные группы заволновались о том, что родителям может грозить тюрьма. Они утверждали о несправедливости того, что родителям грозит более строгое наказание за то, что они ударят своего ребенка, чем соседу».

Все-то в России не так. Когда-то Советский Союз был «безбожным» — и это было ужасно, теперь к позиции РПЦ прислушиваются как к моральному авторитету, и это не менее ужасно. «Гнев» церкви состоял в том, что она дала отрицательную оценку «закону о шлепках» (323-ФЗ), а прихожане храмов, как и другие многие тысячи граждан России, организовывались между собой и собирали подписи против этого закона. Если под «консервативными группами» подразумеваются те, кто против однополых браков, секспросвета с детского сада, внедрения ювенальной юстиции, то все российское общество в абсолютном большинстве своем как его светская, так и религиозная часть, консервативно. И всякая попытка представить дискуссию лишь как конфликт передовых либеральных групп с «религиозными фундаменталистами» не что иное, как гнусная манипуляция.

«Он ударил меня, и это не было похоже на поцелуй. Анна Жавнерович не согласна, что терпимое отношение к семейному насилию приводит к крепким семьям. Госпожа Жавнерович, московская журналистка, пишущая о моде и стиле, уже несколько лет жила вместе со своим молодым человеком и была настроена на брак. Но однажды вечером в декабре 2014 года возник вопрос о разрыве отношений. Тогда молодой человек избил ее до синяков. После того, как к ней пришли на помощь адвокаты, прочитавшие описание ее случая в интернете, Жавнерович удалось добиться того, чтобы его осудили. «Люди думают, что с ними этого не может случиться», — говорит Жавнерович. «Они держатся за иллюзию безопасности».

А кто-то говорил, что «терпимое отношение к семейному насилию приводит к крепким семьям»? Визиты полиции и следственно-розыскные мероприятия по каждому синяку у ребенка (если ребенок не малахольный, то они у него обязательно есть) семьи точно не укрепляют, вот что имел в виду спикер Госдумы В. Володин, говоря о «крепких семьях». Но обратимся к описанному случаю «домашнего насилия» Анны Жавнерович. Ссылаться на это дело может только тот, кто уверен, что его не поймают за руку.

«По словам журналистки, парень избил ее на следующее утро после того, как они решили расстаться. Он нанес ей около 20 ударов в голову. Диагноз — черепно-мозговая травма средней тяжести и множественные гематомы», — пишет портал Meduza о случае с Жавнерович.

Но черепно-мозговая травма — это значит, что был причинен вред здоровью, следовательно, случай не подпадает под 116-ю статью УК (побои, причинившие боль, но не причинившие вреда для здоровья!). Эти побои, этот вид преступления никто не декриминализировал, уголовное дело по ним открывается по факту медицинского освидетельствования. Случай Анны Жавнерович к декриминализации легких побоев абсолютно никакого отношения не имеет.

«Семейное насилие имеет глубокие культурные корни. Старая русская пословица гласит: «Бьет значит любит». «Насилие — это не просто норма, это наш стиль жизни», — утверждает Алена Попова, которая выступает за законы о семейном насилии. Масштаб проблемы трудно оценить, но по данным МВД России, 40% преступлений против личности совершается в семье. Более 70% женщин, которые звонят на горячую линию центра «Анна» так и не обращаются в полицию. Практика частного обвинения, которая заставляет жертв продираться сквозь бюрократические препятствия, многих заставляет отказаться от борьбы. «Это круги ада, которые могут продолжаться бесконечно», — говорит Наталья Туникова, которая безуспешно пыталась привлечь к уголовной ответственности мужчину за жестокое обращение».

Можем ли мы также говорить о глубоких культурных корнях насилия и жестокости английского общества исходя из поговорки spare the rod and spoil the сhild («Пожалеешь розгу, испортишь дитя»)? Или лондонских воспоминаний нашего великого писателя Ф.М. Достоевского: «многие из этих мужей ужасно бьют своих жен, уродуют их насмерть и больше всё кочергами, которыми разворачиваются в камине уголья. Это у них какой-то уже определенный к битью инструмент. По крайней мере в газетах, при описании семейных ссор, увечий и убийств, всегда упоминается кочерга»? Не можем, более того, нам это и в голову бы не пришло. Но автору — приходит. Поговорка плюс высказывание некой Алены Поповой — и у «Экономиста» готов вывод о глубинной порочности (неполноценности?) русского народа.

У Алены Поповой есть свой персональный сайт, где она утверждает, что в будущем намерена «возглавить исполнительную власть в стране», разумеется, «при поддержке населения». «Населению» будет любопытно узнать, что по мнению будущего главы исполнительной власти, «насилие — это не просто норма, это наш стиль жизни»! Ведь если главой исполнительной власти становится человек, убежденный в глубокой порочности всего руководимого им общества, то ему ничего другого не остается, как исправлять это общество крайне авторитарными, диктаторскими методами. Из этого же сайта следует, что Алена Попова связана с организацией «Старшие братья, старшие сестры», а эта организация известна близостью к определенным сектам и грантам Джорджа Сороса. И снова «Экономист» знает, у кого просит комментарий.

«Тем не менее, осознание проблемы растет, отчасти благодаря усилиям снизу. «Идея о том, что женщина заведомо «сама виновата» больше не является аксиомой», — утверждает госпожа Жавнерович. (Любопытно, что сама она поддерживает новый закон, так как считает, что если женщины не будут надеяться на то, что их партнеров отправят в суровую российскую тюрьму, то количество тех, кто начнет действовать, увеличится.) В социальных сетях флешмоб под хэштегом «янебоюсьсказать», когда тысячи жертв поделились случаями насилия, набрал обороты в прошлом году на Украине и в России».

«Усилия снизу» — это не финансируемые Западом «флешмобы» и исследования феминистских и околофеминистских организаций, а более 213 тыс. «живых» подписей, собранных родителями по всей стране за отмену «закона о шлепках» (323-ФЗ), но «Экономист» замечает только то, что может использовать в информационной войне.

«Российские ультраконсерваторы тоже не молчат. Елена Мизулина, сенатор, известная продвижением законов против «гей-пропаганды», проталкивала последние изменения, заявляя, что «женщины не чувствуют себя оскорбленными, когда видят, что муж бьет свою жену».

Характеристику Елены Мизулиной как «ультраконсерватора» оставлю на совести газеты. Сама Елена Мизулина признавалась, что раньше была за введение ювенальной юстиции, но, разобравшись в этом явлении, изменила свои взгляды. Для западных СМИ гей-пропаганда — это святое, но вот подавляющее большинство населения России категорически против пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних, Елена Мизулина — в их числе, так что она не дама эксцентричных взглядов, на которую нужно показывать пальцем, а сенатор, выражающий мнение своих избирателей. Что касается приведенной цитаты, то ее и переврали, и вырвали из контекста. Елена Мизулина говорила о том, что мужчины, по своему психологическому складу, тяжелее женщин переносят унижение. Может быть, это так, а может быть, и нет, но Елена Мизулина высказывает по этому поводу свое наблюдение, дело СМИ донести его без искажений. «Экономист» с этой задачей не справился.

«Поклонники декриминализации также утверждают, что государство не должно лезть в семейные дела. «Семья — это деликатная среда, в которой люди должны разбираться сами», — говорит Мария Мамиконян, руководитель движения «Родительское Всероссийское сопротивление», которое собрало тысячи подписей в поддержку данной меры».

Во-первых, подписей не тысячи, а сотни тысяч. Во-вторых, «Родительское всероссийское сопротивление» (РВС) — отнюдь не поклонники декриминализации. РВС всегда выступало за то, чтобы оставить 116 статью УК РФ в старой редакции. Но если уж депутаты решили, что первое совершение легких побоев будет переведено в административный кодекс, то нет никаких причин выделять в отдельную категорию «близких лиц», для которых наказание не только не будет смягчено, но будет ужесточено. РВС последовательно выступает против демонизации российской семьи на основе фальшивой статистики, видя в этом лишь «артподготовку» к введению ювенальной юстиции. Более того, ввиду многолетних попыток внедрения ювенальной юстиции самыми разными методами (принятием новых законов, новым правоприменением старых законов, ювенальными регламентами для работников органов опеки и т. д.), РВС настаивает на законодательном установлении порога невмешательства государства в дела семьи.

«В стране, изуродованной шрамами коммунизма, где государство когда-то влезало во все сферы, и где в семьях не было практически никакой личной жизни, такие чувства понятны».

Чтобы государство когда-то влезало в дела семьи больше, чем при ювенальной юстиции? Чтобы в советское время по домам ходили комиссии, проверяли чисто убрано ли в доме с тремя маленькими детьми, залезали в холодильник, шкафы? Учитель-классный руководитель мог и должен был проверить учебное место своего ученика — и все. Благодаря товарищеским отношениям между людьми, общество было сплоченным, люди гораздо больше общались между собой, знали всех детей во дворе, их родителей, дружили со своими соседями, сослуживцами. В том обществе просто не могли бы существовать асоциальные, выброшенные на обочину жизни семьи с детьми, как это часто происходит сегодня. В Советском Союзе для изъятия детей из семьи должны были быть серьезные основания. Никому и в голову не могло прийти, что можно изъять троих детей, в том числе грудного ребенка, из-за того, что мать стеганула старшую дочь шнуром от телефонной зарядки по попе за просмотр видео 16+. Нельзя было себе и представить, чтобы у матери, документы которой были бы не в порядке, милиционеры могли вырвать из рук здорового грудного ребенка и отдать его не бабушке, стоявшей рядом, а увезти в больницу, где он той же ночью скончался по неизвестной причине. А если автор «Экономиста» намекает на то, что в СССР разводы не приветствовались, а побочные связи могли сказаться на карьере — то извините, так было практически во всем мире еще совсем недавно.

«Некоторая доля противодействия законам о семейном насилии — результат разумного страха, что коррумпированная российская полиция и суды получат больше полномочий для вмешательства в семейную жизнь».

А норвежская «Барневарн» коррумпирована? Наверное, нет, она же норвежская! Однако полномочия этой организации огромны, ей подчиняется полиция, сама она — никому. Достаточно сигнала, полученного от любого лица, и Барневарн «спешит на помощь». Так что дело не в коррумпированности тех или иных российских органов, а в постоянных попытках создания в России ювенальной системы тотального контроля над семьей. Органы типа «Барневарн» коррумпированы уже тем, что им выгодно (прибыль, рабочие места, зарплаты и т. д.) содержать детей вне их семей и чтобы таких детей было как можно больше.

«Когда критики говорят, что взгляды консерваторов восходят к «Домострою» — набору бытовых правил, популярных во времена правления Ивана Грозного, — госпожа Мамиконян возражает. Она говорит, что то, что они защищают — это не возвращение к «Средневековью», а лишь возвращение к ценностям, «которых придерживалась европейская цивилизация в 19-м и 20-м веках». Но для многих российских женщин, это все равно представляется гигантским шагом назад».

А современные английские консерваторы, наверное, призывают вернуться к «набору приемов, популярных» в Англии эпохи Тюдоров или у пуритан? Консерваторы - они такие... Западной системе ювенальной юстиции считанные десятилетия. Россия эту систему контроля и вмешательства государства в дела семьи не приемлет и желает сохранить институт семьи в его традиционном русском советском виде. Это означает возврат к «Домострою» или к «Трудам и дням» Гесиода?

Не так давно в магазине я наблюдала за ребенком, разговаривающим со своей бабушкой. И разговаривал он с ней так, что я абсолютно убеждена, что к нему незамедлительно должны быть применены самые строгие меры (запрет на компьютерные игры, на просмотр любимых передач, не исключая и тех самых физических воздействий без вреда для здоровья), чтобы из него не выросло хамской и общественно опасной личности, которую представители прогрессивных и либеральных групп, так любимых «Экономистом», будут именовать «быдлом».

Народный характер складывается тысячелетиями и передается из поколения в поколение, в первую очередь — через семью. Семья воспитала тот народ, который знаменит своей находчивостью и смекалкой, веками противостоял иностранным завоевателям, совершил Великую Октябрьскую социалистическую революцию, создал знаменитые научные школы, лучшее в мире всеобщее образование и полетел первым в космос. Не будет семьи — не будет и этого многонационального народа, и этого государства. Поэтому ставки на переформатирование семьи, детско-родительских отношений сделаны, что называется, «на все деньги». И нет ничего удивительного в том, что «Экономист», принадлежащий семьям Аньели и Ротшильдов и другим частным инвесторам, не поленился извратить в статье то, что является не чем иным, как восстановлением конституционной справедливости. После отмены поправок к 116 статье УК РФ к близким лицам российское законодательство относится точно также, как и ко всем другим гражданам России. Ничем большим отмена «закона о шлепках» не является.

Светлана Моисеева, РВС