Демонстрация работы ювенальной системы на примере конкретного случая. Часть I.
В августе 2017 года пермские СМИ буквально взорвало сообщение о громком случае изъятия ребенка у малоимущей матери в Добрянском районе Пермского края. Мать ребенка, Наталья Корьева, утверждает, что её с дочерью положили в январе 2016 года на так называемую «социальную койку» Добрянской центральной районной больницы. В какой-то момент руководство медицинского учреждения просто перестало пускать её к ребенку, а в апреле 2016 года девочку увезли в Пермь, после этого Наталья её больше не видела, хотя приезжала в пермский «Межведомственный центр помощи детям, оставшимся без попечения родителей» и пыталась добиться свиданий.
В ноябре 2016 года состоялся суд, который ограничил женщину в родительских правах. О том, что в мае 2017 года Территориальное управление министерства социального развития (ТУ МСР) по г. Перми вышло в суд с иском о лишении родительских прав, Наталья узнала случайно от представителей опеки Добрянки. Первоначально суд должен был состояться в г. Губаха, где она сейчас прописана. Впоследствии судебное заседание нам удалось перенести в Добрянку.
По версии опеки, мать якобы сама оставила девочку в больнице, никаких активных действий для возврата ребенка не предпринимала, увидеться с ним не хотела, подарков и вещей не привозила. В итоге ТУ МСР г. Перми нашли для ребенка опекуна и вышли в суд с иском о лишении матери родительских прав.
Наталья, не умеющая действовать в правовом поле, после того, как у неё отобрали ребенка, долгое время пыталась взаимодействовать с различными государственными учреждениями, в том числе — с территориальными управлениями министерства социального развития. Из её рассказов я сделал вывод, что разговаривали там с ней, мягко говоря, весьма недружелюбно. В результате в июле 2017 года ей удалось выйти на Пермский региональный правозащитный центр. Уже в августе 2017 года представитель центра решил обратиться в пермское отделение РВС как в профильную организацию, занимающуюся защитой семей.
Я встретился с Натальей 14 августа 2017 года, выслушал её. Даже те документы, которые были у неё на руках в тот момент, говорили о том, что в работе государственных служб присутствует немалое количество нарушений. Нужно было разбираться с делом, которое сразу же показалось мне весьма сложным. Впоследствии выяснилось, что оно представляет собой самый настоящий детектив.
Пермские СМИ по-разному подали её историю. Из документов, которые им показала Наталья, и сообщений официальных лиц некоторые СМИ поспешили сделать выводы о том, что мать действительно сама оставила ребенка в больнице. Журналист одного местного издания даже попытался провести расследование. На мой взгляд — сделать у него это не получилось, а весь смысл итоговой статьи сводился к тому, что ребенку, который полтора года не видел родную мать, будет лучше в семье обеспеченного опекуна. К тому же, на мой взгляд, журналист специфически подал в статье информацию о быте Натальи, явным образом пытаясь создать образ маргинальной семьи.
Когда СМИ обратились за комментарием к Павлу Микову, который на тот момент занимал должность уполномоченного по правам ребенка в Пермском крае (сейчас решением Законодательного Собрания Пермского края он назначен на пост уполномоченного по правам человека), тот заявил, что по делу проведена проверка, в ходе которой установлено, что Наталья якобы оставила ребенка в роддоме еще в декабре 2015 года. О том, как именно проводил проверку аппарат Микова, остается только гадать, поскольку официальные документы говорят совсем о другом. Павел Владимирович дал журналистам не один комментарий по этому случаю, и все они вызывают у меня искреннее недоумение. Впрочем, к этой теме мы вернемся позже.
Разбираясь с делом, с августа 2017 года я совершил более 15 выездов в Добрянский район и поселок Вильва, где сейчас проживает Наталья. Я пообщался с многими людьми, которые знают семью и знакомы с ситуацией, присутствовал на трех судебных заседаниях. Мы сделали немало фотографий, предоставили в суд видеозапись. Считаю, что расследование провести удалось. После третьего судебного заседания мне стало абсолютно ясно, что же всё-таки произошло.
На мой взгляд, вначале необходимо рассказать о том, как протекала жизнь матери до истории с разлучением её и ребенка. Некоторые пермские СМИ рисуют картину, в которой Наталья порой предстает в образе этакой деревенской маргиналки. Познакомившись с ней поближе, я понял, что она — самая обычная молодая женщина из глубинки пермского края, с весьма непростой судьбой, однажды оказавшаяся в сложном положении. Тех же проблем с алкоголем или подобных у неё нет, все её проблемы заключаются в том, что она в этой глубинке родилась и там живет. Как и миллионы людей в нашей стране.
Мать Натальи лишили родительских прав, когда ей самой было 11 лет. Сначала её поместили в специализированный детский центр г. Горнозаводска, куда попадают социальные сироты, там она провела около года. Затем её перевели в детский дом г. Березники, на тот момент ей уже было 13 лет. Жизнь у неё там не сложилась. Наталью начали травить и избивать сверстники. Это и стало причиной того, что она в первый раз убежала из детдома.
Девушке удалось скрываться в течение года, пока её не поймали. За этот период она успела забеременеть и родила девочку. После родов выяснилось, что ребенок страдает тяжелым заболеванием, так называемой «хрустальной болезнью». Врачи уговорили Наталью оставить ребенка в роддоме, поскольку в своем положении она явно была не в состоянии ухаживать за ним. После возвращения в детдом она вновь подверглась травле воспитанников и была избита ими — уже за то, что посмела сбежать. Наташа не провела в детдоме и трех недель, второй раз она действовала более решительно — снова убежала, и на этот раз далеко, найти её уже не смогли. О том, как прошли последующие годы, она вспоминать не любит, говорит, что было тяжело.
Через несколько лет после побега из детдома она познакомилась в Перми со своим будущим мужем Андреем, он работал охранником в одном из заведений. Пара стала вместе проживать в поселке Вильва Пермского края, в доме, принадлежащем родственникам мужчины. В начале 2015 года Наталья забеременела. Сама беременность проходила хорошо, а вот с родами возникли проблемы. Местные медики несколько раз отправляли её рожать в Добрянку, но врачи городской больницы в итоге приходили к выводу, что роды не начались, и выставляли женщину на улицу. Каждый раз она с большим трудом добиралась домой (от Добрянки до Вильвы более часа езды, транспорт ходит редко, дорога между населенными пунктами очень плохая). Женщина всё это выдержала.
В итоге, когда Наталья действительно начала рожать, её увезли в Пермский краевой перинатальный центр. Катя (имя ребенка изменено — ИА REGNUM ) родилась 17 декабря 2015 года. Поскольку к этому моменту Наталья так и не восстановила паспорт (она скрывала факт его отсутствия даже от отца ребенка), она решила рожать под другой фамилией. В перинатальном центре был зафиксирован факт того, что женщина поступила в медицинское учреждение без документов. Мать и девочка пробыли там до 30 декабря 2015 года, благополучно выписались и решили на некоторое время остаться в Перми, чтобы встретить Новый год у родственников Андрея. Тут стоит отметить, что на сегодняшний момент у нас есть документальные подтверждения вышеизложенного.
Злоключения семьи начались, когда они вернулись в поселок. В конце 2015 года и начале 2016-го в Пермском крае стояли морозы за 20 градусов. Поскольку их долго не было в доме (Андрей работал на вахте, а Наталья лежала в роддоме), он сильно остыл, его пришлось протапливать несколько дней. Родители решили, что мать и ребенок некоторое время поживут у соседей. За это время Наталья успела посетить с ребенком местную больницу и пройти плановый осмотр.
Поскольку в больницу Вильвы пришло сообщение из перинатального центра о том, что к ним поступила роженица без документов, местный врач решила навестить семью. После осмотра дома она посчитала, что Наталье нужно оставить ребенка на «социальной койке», решить бытовые вопросы и заняться восстановлением документов. Соответствующее сообщение она отправила в Добрянскую центральную районную больницу.
В первый раз мать отказалась от подобного предложения, поскольку её знакомая сразу же сказала ей, что таким образом у неё отберут ребенка, в Вильве про такие случаи уже слышали. Через несколько дней в поселок приехала комиссия, состоящая из представителей милиции, опеки и Комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав (КДНиЗП) Добрянского района. Как рассказала мне Наталья, тогда ей прямо пригрозили, что отберут девочку, если мать не ляжет с ней на соцкойку. Таким образом, мать и ребенок поступили в Добрянскую больницу 12 января 2017 года. Наталья тогда даже не представляла, чем всё это закончится.
Первый суд по иску Территориального управления министерства социального развития (ТУ МСР) по г. Перми о лишении Натальи родительских прав состоялся 4 октября 2017 года. Прошло уже три заседания, очередное, четвертое по счету, состоится 2 ноября.
Чем хорош судебный процесс, так это тем, что в случае, если судья ему следует, можно многое выяснить. И выяснили мы действительно многое именно про тот период — с января 2016 года (когда мать и ребенка поместили в больницу) по май 2017-го (когда ТУ МСР г. Перми подало в суд иск о лишении Натальи родительских прав).
К сожалению, судебный процесс судья Цыбина И.Н. сделала закрытым и удалила из зала представителей СМИ, удовлетворив соответствующее ходатайство прокуратуры. На мой взгляд — оснований для этого не было, поскольку в этом случае речь не идет о несовершеннолетнем, подвергшемся насилию.
Как бы то ни было, сейчас подробно рассказать о процессе я смогу только после того, как пройдет последнее заседание и будет озвучено решение суда. Но мы о нём обязательно расскажем, поскольку на примере этой добрянской истории хорошо видно, как через механизмы работы медицинских учреждений отбирают детей у родителей. Наша организация фиксировала немало случаев, когда родителей просто переставали пускать в больницу к ребенку, которого потом направляли в иную организацию.
Забегая вперед — рассказать очень даже есть о чем, мы ведем аудиозапись и делаем стенограммы заседаний, на суде были показаны весьма интересные документы. На мой взгляд, версия Натальи в большей части доказана, а вот версия опеки не выдерживает никакой критики. От некоторых документов просто волосы дыбом встают, как и от некоторых показаний свидетелей.
Хочется сказать отдельное спасибо пермскому адвокату Александру Бурдину, который защищает Наталью в суде, а также Православному правозащитному аналитическому центру, оплатившему его услуги и оказавшему Наталье материальную помощь. Как говорится — помогают матери «всем миром».
Ещё хотелось бы отметить, что с добрянскими социальными службами у пермского отделения «Родительского Всероссийского Сопротивления» (РВС) сложились особые, весьма сложные отношения. В июле 2016 года нам удалось посодействовать в возвращении незаконно отнятого ребенка в одну из добрянских семей. Это был первый раз, когда я поехал в Добрянку по ювенальному делу. Прошло всего 15 месяцев, и сейчас в этом городе таких дел уже три (включая случай Натальи Корьевой). В этот красивый городок я теперь езжу каждую неделю, иногда — по два раза. Каждый раз на дорогу уходит по 5—6 часов. Говорю это для того, чтобы дать понять читателям — с чем сталкиваются проживающие в краевой глубинке родители в случае изъятия из семьи ребенка (детей, как правило, увозят в другие районы края или в краевой центр).
За это время я очень хорошо увидел то, как могут работать ювенально-ориентированные органы опеки, Комиссия по делам несовершеннолетних, суды и иные государственные учреждения в малом городе с населением около 33 тыс. человек, где все друг друга знают. Впечатления — самые ужасные, ведь схожую ситуацию мы (РВС) наблюдаем по всей стране. С этим может столкнуться каждый, вне зависимости от достатка и социального положения.
Я вовсе не думаю, что подобная ситуация сложилась только в Добрянском районе Пермского края, но почему-то так получилось, что именно этот город стал ярким примером работы ювенальной бюрократической машины. Я уже приводил добрянские случаи в пример, когда зачитывал доклады в Общественной Палате РФ и на третьем съезде РВС. Один из таких случаев попал в итоговый альтернативный доклад РВС «Детство без родителей», касающийся практики изъятий детей из российских семей. Как ранее сообщала наша организация, этот доклад был направлен в администрацию президента.
Более года я пытался действовать исключительно в правовом поле, защищая те добрянские семьи, которые обратились в РВС за помощью. Нам удалось выиграть несколько судебных процессов, однако ни один случай до конца так и не разрешился, ювенальная машина продолжает свою черную работу. А сейчас в нашу организацию поступило еще несколько обращений от жителей города. Все случаи весьма типичны и говорят о том, что декларируемый министерством социального развития Пермского края принцип приоритета сохранения родной семьи попросту не соблюдается (тут стоит отметить, что ровно такую же картину я наблюдаю в Перми и в других районах).
Из того, что я вижу — я давно сделал вывод, что служащим заниматься сохранением семей на самом деле не интересно — так построена система, созданная в рамках реализации «Национальной стратегии в интересах детей на 2012−2017 годы», которая сейчас уже не действует.