12 мая в телеграм-каналах стали обсуждать предположение о том, что программа «Вечерний Ургант» закрыта «насовсем». Конец недолгой дискуссии положило заявление Первого канала — информация не соответствует действительности.
«Испугавшийся патриот» Иван Ургант, по разным данным, находится то ли в Израиле, то ли в Москве. Так или иначе выпуск программы был приостановлен (как и других юмористических шоу), а ее возобновление под вопросом.
Действия Ивана Урганта вызвали особенно жаркую дискуссию именно потому, что «четкой» позиции он как бы и не занял. Никаких ультрапредательских камланий в духе Долина-Дудя. Кроме общепацифистского «страха и боли от войны» и удаленного репоста — ничего.
Хотя вообще-то — это тоже позиция. Уехать из страны, общепацифистски взгрустнуть, но прямо ничего не сказать. Это — концепция «и нашим, и вашим», а равно политика сидения на двух стульях. Один стул теплее, за него платят. Другой тоже важен, там — виды на жительство и «имидж» в кругу людей с хорошими лицами.
Ключевым, по-видимому, является указанная высокими покровителями актера «испуганность». Другими словами — трусость. Приятно жить в мире, где хорошо платят тут и тепло живется там. Иметь необходимость определяться и выбирать — неприятно. Страшновато.
Вопрос Урганта приводит к вопросам более широкого свойства. Почему так много не только «элитных звезд», но и по-настоящему талантливых людей заняли такую позицию. Должно ли это менять наше к ним отношение как к гражданам и как к артистам.
Для того, чтобы быть артистом (в широком смысле слова, от Земфиры до Урганта), нужно быть эгоцентристом. Во всяком случае, так часто выходит. Эгоцентристы и эгоисты бывают разные, но само желание процветающего эгоиста сохранить всё как было («нет войне с 24.02.22») — не странно.
Для того, чтобы сделать выбор в пользу страны, а не в пользу имиджа в тусовке, нужно быть гражданином. Чтобы быть гражданином, нужно не быть ни эгоцентристом, ни самовлюбленным подростком — а эта особенность тоже свойственна артистам, в том числе тем, которые без кавычек.
Политический выбор великовозрастных подростков в пользу «всего цивилизованного мира» не вызывает удивления. На то они и подростки: копнуть глубже вторичных стереотипов позапрошлого века у них не получается. Если вокруг них — такие стереотипы, то их они и выбирают.
При этом никто не вправе требовать от артиста быть Юлией Чичериной или, скажем, Владимиром Шахриным. Никто и не требует ни петь в Донбассе восемь лет, ни приехать и спеть для раненых солдат.
Но мы, безусловно, вправе требовать, чтобы не было противоположного. Вправе требовать отсутствия измены. От самовлюбленного предательства родины артиста должны удерживать если не мозги, то совесть, если не совесть, то чувство гармонии.
Что происходит, когда Борис Гребенщиков фотографируется в обнимку с вдохновителем сайта «Миротворец», существующего для отлова и убийства русских за их русскость? Борис Гребенщиков перестает существовать в качестве гражданина России.
Но Борис Гребенщиков от этого не перестает быть большим русским музыкантом. Уже написанные им песни никуда не денутся. Вычеркивать их из истории за личную глупость автора, хорошего музыканта и плохого гражданина — это неправильно и не по-русски.
Борис Гребенщиков в Донбасс не приезжает. Туда приезжает Григорий Лепс. Сторонники «западных ценностей» ехидно указывают, мол, наш мир — это Лепс, а их мир — БГ. Что их мир, таким образом, потоньше и помоднее.
Но дело тут вот в чем: тот, кто раньше не слушал Лепса, не начнет его слушать и теперь. Как точно подметил писатель Сергей Лукьяненко (фамилии в его примере — другие), Лепса мы слушать больше не станем, но станем меньше слушать Гребенщикова.
Это не требует специальной отмены. Уподобляться Голливуду некрасиво и не нужно. Но это происходит само, вопрос только в скорости. Потому что артист Ургант не существует в отрыве от гражданина Урганта, и то, что делает гражданин У., сказывается на отношении к артисту У.
Артист У. продолжает существовать. В том числе, возможно, на Первом канале. Но это уже другой артист У. с другим к нему отношением. Теперь он просто занимает там место, потому что — пока — не нашлось кого-то, кто там сыграет лучше. Большая общая любовь уходит, и почёт в тусовке ее не заменит.
Лепса в этом кругу не начинают слушать больше, но БГ начинают слушать меньше. И это открывает дорогу тем, кого раньше не слушали. Так воплощается тезис об обновлении культуры войной. Война не только показывает, кто чего стоит. Она открывает окна, выбивая из помещения затхлые запахи.
Сергей Гуркин