Президент России Владимир Путин 24 июня 2024 года поручил правительству и регионам до 1 декабря 2024-го проанализировать практику работы органов опеки и представить предложения по ее совершенствованию. Всё это произошло после того, как глава государства провел встречу с уполномоченным по правам ребенка Марией Львовой-Беловой. В ходе этой встречи омбудсмен фактически сообщила президенту о том, что (внезапно) ювенальная система в России все-таки существует.
Рассказала она ему, конечно, не про всю систему, но один из ее отростков действительно вытащила на свет — и так, как это раньше никто из официальных лиц не делал. Будучи жителем Пермского края, который более 11 лет занимается антиювенальной деятельностью, я очень сомневаюсь в том, что власти нашего региона (который считается чуть ли не самым ювенальным) проведут настоящую проверку.
Точнее, я почти не сомневаюсь, что ответ будет в духе «всё хорошо», а «предложения по совершенствованию» окажутся максимально ювенальными — таковы генезис и природа структуры региональной власти, отвечающей за «социалку». Поэтому считаю, что сейчас самое время рассказать о случае, которым пермское отделение РВС занимается больше года (с апреля 2023-го).
По моим наблюдениям, людей, внезапно столкнувшихся с работой российской ювенальной системы, больше всего шокирует та жестокость и бесчеловечность, с которой действуют сотрудники служб, когда отбирают детей. Особенное эмоциональное потрясение испытывают те, кто до этого либо знать не знал, что такое «ювеналка», «ювенальная юстиция» и «ювенальные технологии», либо был искренне уверен в том, что всё это — лишь выдумки и торговля страхом, ведь «дыма без огня не бывает» и «детей просто так не отбирают». Они внезапно осознают, что никакие это не выдумки, а самая что ни на есть жестокая реальность сегодняшней российской жизни, с которой им не повезло столкнуться.
Зачастую эти люди начинают пытаться рассказать другим о происходящем, но тут же сталкиваются со стеной неприятия. В собеседниках они начинают видеть прошлых себя, абсолютизировавших личный жизненный опыт. Они видят в их глазах недоверие или, в лучшем случае, непонимание. Ответ на вопрос «Почему?» — очень простой: потому что наш человек попросту не может поверить в то, что подобное на русской земле вообще возможно.
Представьте себе, что вы — восьмилетний мальчик. Вы живете в загородном доме вместе с больной матерью, сестрой и бабушкой Ириной Ивановной. Вы живете с ними всю сознательную жизнь, раньше в семье был еще и отец, но несколько лет назад его не стало. Через шесть дней после вашего восьмого дня рождения, в марте 2022 года, ваша мать умирает. Вы, будучи ребенком, как-то переживаете эту страшнейшую травму: сначала ушел отец, теперь — мать.
Вы тяжело переживаете новое горе. К счастью, у вас всё еще есть сестра и бабушка, вы — семья и самые близкие люди. Бабушка строгая, но справедливая и очень вас любит, и вы ее тоже очень любите. Вы продолжаете жить в недавно построенном большом красивом двухэтажном бревенчатом доме, который стоит на большом участке, посредине этого участка стоит большой быстровозводимый бассейн.
Бабушка держит несколько собак, которых когда-то приютила, часть собак живет в вольерах, часть свободно бегает по территории. Все собаки добрые, хорошие, здоровые, вы их любите, вместе с сестрой любите с ними играть на этом большом участке. Бабушка всячески обустраивает участок, мастерит различные детские постройки, каждую зиму делает для вас с сестрой большую красивую ледяную елку.
Вы живете на природе, ходите с бабушкой в лес, собираете грибы.
Как и все дети, вы с сестрой иногда совершаете проступки, за что бабушка вас, конечно, ругает. Но всё это не важно, ведь вы, как и любые близкие люди, иногда ругаетесь, потом миритесь, вместе радуетесь и печалитесь. Всё идет своим чередом, и полученные раны постепенно затягиваются. Осенью начинается школьная жизнь, быстро пролетают сентябрь и октябрь.
Одним ноябрьским утром вы напоминаете бабушке, что вы очень любите ее пироги, она улыбается вам в ответ и обещает их постряпать к вашему возвращению из школы, обнимает вас и целует, и вы, радостный, идете учиться, даже не подозревая о том, что произойдет через несколько часов.
В этот день в школу приходят какие-то люди и говорят вам, что вы больше не вернетесь домой и не будете жить с бабушкой, потому что она от вас с сестрой отказалась. Вы еще ребенок и не понимаете их слов про то, что бабушка якобы «не стала продлевать опеку». Ваш хрупкий детский мир, с трудом устоявший после смертей отца и матери, в одночасье рушится. Бабушку вы увидите лишь спустя полгода, и к тому времени уже не будете прежним.
Теперь представьте, что вы — одиннадцатилетняя сестра этого мальчика. Пережили всё то же самое, что и брат, но с учетом своих возрастных особенностей. У вас с братом разные отцы, ваш тоже умер семь лет назад. Вы по-своему глубоко и эмоционально переживаете потерю матери, после смерти которой прошло уже почти полгода. Дает о себе знать очередной возрастной кризис.
Недавно бабушка вас серьезно отчитала, это произошло после вашей очередной размолвки с братом. Бабушка строго объяснила, что нельзя распускать руки по отношению к брату только потому, что вы старше и сильнее. Она была очень расстроена поведением детей и в сердцах сказала нечто, что очень вас обидело. Детская обида не отпускает вас в одночасье, но где-то глубоко в вас есть понимание того, что бабушка права, что всё же все вы — семья и надо жить дружно. Вы очень боитесь потерять еще и этого человека, с которым прожили большую часть сознательной жизни.
И вот настает тот самый злополучный ноябрьский день, когда вы так же, как и брат, идете в школу. В какой-то момент всё те же люди с улыбочкой говорят вам то же, что и брату. Известие о том, что бабушка от вас отказалась (а ребенку сложно иначе понять сказанное таким образом и в таких обстоятельствах) поражает вас как молния. Как? Почему? Эмоциональное потрясение и испуг настолько велики, что у вас темнеет в глазах и вы практически теряете сознание.
Как и в случае брата, ваш мир тоже в одночасье рушится. В этот момент вы понятия не имеете, что будет с вами и братом дальше. Вы, так же как и брат, увидите бабушку лишь через полгода. Всё это время у вас не будет возможности услышать ее слова о том, что она вовсе от вас не отказывалась, а у бабушки не будет возможности эти слова сказать.
Теперь снова представьте, что вы — бабушка этих детей.
После смерти дочери вы находитесь в страшном стрессе. Как будто в полусне, но взяв себя в руки, занимаетесь похоронами и прочими делами. Через какое-то время приходят люди из органов опеки и попечительства, вы оформляете на внуков предварительную (временную) опеку. Они составляют акт обследования жилищно-бытовых условий. Акт хороший, никаких претензий к условиям проживания детей у опеки нет. Вы видите в глазах сотрудников, что они впечатлены этими условиями, в том числе домом, в котором дети живут.
Вы знать не знаете ничего о том, что есть какая-то «ювеналка». Были от этого далеки и если слышали что-то про случаи изъятия детей из семьи, то считали, что, наверное, на то всегда существуют какие-то веские причины. Понятия не имеете о том, какая идеология сегодня царит в умах служащих и что там вообще происходит в российской семейной политике.
Когда общались с сотрудниками опеки, они, конечно же, умолчали о подводных камнях, которые представляют опасность для вас как бабушки-опекуна, да еще и оформившей предварительную опеку, срок которой истекает через шесть месяцев. Говорить вам о возможности усыновления внуков — не в их интересах, по многим причинам, в том числе потому, что такая форма устройства детей существенно обезопасит вашу семью от них же самих.
В тот момент вы также еще ничего не знаете о том, что в действительности в сознание сотрудников опеки сегодня намертво вбито представление, согласно которому бабушка детям — никто, и именно им дана возможность в любой момент решить, быть детям с ней или с кем-то другим. Что сложившиеся многолетние семейные связи для этих людей не имеют никакой ценности — это лишь мешающее их «работе» препятствие, которое можно легко обойти, благо — инструментов для такого обхода у них сегодня имеется предостаточно.
Вы ничего этого не знаете, лишь понимаете, что временная опека оформлена и теперь нужно готовиться к оформлению постоянной. Проходите медицинскую комиссию, со здоровьем у вас всё хорошо. Готовите другие документы. Попутно занимаетесь внуками, пытаетесь окружить их любовью и залечивать душевные раны.
Но идет время, и вы вдруг осознаёте, что чем ближе срок окончания временной опеки, тем более странным выглядит поведение сотрудников органа. Когда вы спрашиваете у них об оформлении постоянной опеки, в ответ слышите нечто невнятное, вам выдвигают какие-то странные требования. Вы не понимаете, что происходит.
Ничего не зная о реалиях, склонны думать, что это какие-то отдельные сотрудники вытворяют невесть что, сейчас вы во всем разберетесь и устроите им «кузькину мать», заставив работать. Самостоятельно разобравшись в законодательстве, за день до окончания срока вы пытаетесь подать заявление об установлении постоянной опеки, вас в очередной раз, как говорится, «динамят», заявляют, что нужны еще какие-то документы, в итоге заявление не принимают.
В последний день действия временной опеки (12 октября 2022 года) вам со страшным боем всё же удается подать заявление на оформление постоянной, вместе со всеми необходимыми по закону документами. Вымотав себе все нервы, вы, тем не менее испытывая удовлетворение, идете домой, считая, что необходимое, наконец-то, сделано и теперь нужно ждать, когда постоянная опека будет оформлена. Чуть позже внуки заболеют, какое-то время не будут ходить в школу, и вы займетесь их лечением.
Утром 14 ноября 2022 года вы без задней мысли отправляете детей на занятия. А спустя несколько часов узнаёте о том, что сотрудники опеки увезли их из образовательного учреждения в неизвестном направлении. Произошедшее кажется вам каким-то сюрреализмом, поверить в это невозможно. Вы просто в ярости, ваших внуков некие люди попросту похитили из школы прямо во время уроков.
Вы обращаетесь в полицию, в надзорные органы, к уполномоченному по правам ребенка и так далее. Но никто не хочет даже пальцем о палец ударить, не хочет ни в чем разбираться и давать должную оценку произошедшему ужасу, всем им плевать.
Надеюсь, в этих трех историях мне удалось хотя бы частично передать то, что чувствовала бабушка и ее внуки, попавшие в такую страшную ситуацию. Произошло это всё в Пермском районе Пермского края. Сотворили это всё сотрудники территориального управления министерства социального развития Пермского края по Пермскому муниципальному району и Добрянскому городскому округу. Как известно Ирине Ивановне, участие в этом принимали: начальник отдела опеки Петухова Марина Васильевна, а также консультанты Ларионова Ольга Владимировна и Янковская Ольга Владимировна.
Руководила «операцией» по похищению детей из школы Петухова М. В., которую я давно знаю по ювенальным случаям, которые имели место в Добрянском районе Пермского края. Мое личное мнение в отношении нее: такие люди как она вообще не могут работать в сфере опеки и попечительства, но система у нас сегодня выстроена так, что они не только продолжают работать, но и идут на повышение. Забирать таким образом детей из школы и детского сада, чтобы родители и другие родственники несовершеннолетних не могли этому помешать, — знаю, что эта тактика Марине Васильевне хорошо знакома.
Кстати, как поясняет Ирина Ивановна, это именно Петухова сообщила детям, что бабушка якобы сама не стала продлевать опеку. Об этом начальник отдела опеки рассказала на встрече Ирины Ивановны с уполномоченным по правам ребенка в Пермском крае Светланой Денисовой, которая состоялась 18 ноября 2022 года (через 4 дня после отобрания детей). Бабушка также сообщила, что на этой же встрече Марина Васильевна поведала и другие нюансы о том, как именно детей забирали из школы. Например, это именно она сказала, что девочка потеряла сознания после того, как ей сообщили, что бабушка от нее отказалась.
На этой же встрече Ирина Ивановна имела «неосторожность» произнести фразу «мои дети», на что сидевшая рядом Петухова начала кричать «это наши, наши дети!» (известный прием психологической обработки, который применяют сотрудники опеки, ведь «бабушка – никто»). Как отмечает бабушка, Светлана Денисова полностью заняла сторону опеки, на все указания Ирины Ивановны на незаконность произошедшего она не реагировала, а когда опека попыталась вменить бабушке в вину то, что она отказалась проходить учебу для кандидатов в опекуны, которая необязательна для близких родственников, Денисова уверенно заявила: «Ничего, скоро будет обязательно».
Уважаемые читатели, скажите, пожалуйста, как вы думаете, нормальные люди, заявляющие, что они заботятся о правах детей, о самих детях и что для них «главное — сохранить семью», могут ли так с семьей обходиться? Кем надо быть, чтобы творить нечто подобное?
Я долго и скрупулезно разбирался в ситуации, знакомился со всеми документами, много общался с бабушкой. Отмечу, что вышеизложенная картина случая подтверждается не только словами бабушки, но и материалами судебных дел. Могу со всей уверенностью утверждать: ни Ирина Ивановна, ни ее внуки ничем не заслужили этого ужаса. Бабушка — совершенно вменяемый, абсолютно адекватный человек, любящий своих внуков. Попробуй еще найди такого сегодня.
Многие читатели, наверное, хотят узнать, что же именно сделала опека в этой ситуации, как документально оформила и чем обосновала подобное варварское изъятие детей, и что потом с детьми произошло. О… это почти остросюжетная история, перешедшая в длительный судебный процесс, которым мы с юристом РВС занимались почти год.
О нем — в следующей статье, а сейчас скажу лишь, что уже в марте 2024 года у нас на руках было решение Пермского краевого суда, которое опровергает все обвинения опеки в адрес Ирины Ивановны, говорит о том, что все претензии к ней были высосаны из пальца, и в котором решение органа признано незаконным. Но внуков бабушке пока никто возвращать не спешит.
Алексей Мазуров, РВС.