Современный «потребительский» человек беззащитен перед страхом смерти, заявил директор Института опережающих исследований Юрий Громыко 26 июня в эфире радиостанции «Вести.fm».
Громыко считает, что современная разновидность «смертной болезни» иллюстрирует изнанку потребительского «рая». Нынешних западных обывателей, по мнению эксперта, именно для того и положили в «кокон удовольствий», чтобы было проще эксплуатировать их главнейший страх — боязнь смерти. Ведь именно смерть, по словам Громыко, навсегда грозит отнять эти удовольствия. Адресуясь к упомянутому страху, власть имущие «встряхивают» массу населения, когда им заблагорассудится.
Такую встряску проводят всякий раз, когда нужно сплотить обывателей перед лицом очередной придуманной угрозы. Громыко привел в пример трагедию башен-близнецов 11 сентября 2001 года, когда раздутая опасность исламизма стала поводом для «закручивания гаек» внутри США. В частности, он напомнил, что именно тогда встал вопрос о «законных» досудебных пытках в отношении потенциальных террористов. По его словам, напуганные рядовые американцы были готовы смириться с любыми репрессивными инициативами, лишь бы только продолжать жить «в свое удовольствие».
Отметим, массовые экзистенциальные фобии стали превращаться в инструмент политического господства начиная с середины XX века. Так, идентичность западного обывателя строилась во времена холодной войны на животной панике перед «красной угрозой» с Востока, причем словесной пропагандой дело не ограничивалось. Достаточно вспомнить итальянские «Красные бригады», которых науськивали из-за океана на теракты и политические убийства, чтобы заставить население Европы в ужасе отшатнуться от левых идей.
«Страх и трепет» перед смертью, как справедливо писал в одноименном произведении датский философ Серён Обю Кьеркегор, присущ людям любой эпохи. Однако самодовлеющими эти чувства становятся лишь у «человека потребляющего», которого искусственно взращивают на современном Западе.
Homo consumericus, как его метко окрестил канадский социолог Гэд Саад, уже не воспринимает грядущую кончину даже как час расплаты за грехи. Смерть для него страшна другим — тем, что она грозит навсегда оборвать «банкет» длиною в жизнь. Филистеры прошлого жили хотя бы «надеждой на то, что Бог сжалится». И сколь бы убогой ни была эта надежда, но она всё же хоть как-то идейно облагораживала голый инстинкт самосохранения. Что же касается современных обывателей, то им, в нагрузку ко всем наслаждениям, оставляют лишь животный страх за существование. Именно на этом строится экзистенциальный шантаж со стороны власть имущих: «Мы вам — безопасность и удовольствия; вы нам — ваше человеческое содержание».
При этом нужно понимать, что «не всяк виновен в грязи своей», а ответственность за потребительское расчеловечивание масс несут западные элиты, готовые пойти на всё, лишь бы продлить агонию своего господства. Но если для противостояния этим элитам объединятся все гуманистические силы, то никому не удастся окончательно превратить человека в червяка, которому потом уже некуда будет «пожаловаться на то, что его раздавили».