В конце декабря 2022 года газета «Ведомости» сообщила о том, что правительство РФ подготовило план по внедрению киберспорта в вузы, который должен быть исполнен уже к концу 2024 года. По информации издания, заниматься этим будут «Ростелеком» и Санкт-Петербургский государственный университет телекоммуникаций им. проф. М. А. Бонч-Бруевича (СпбГУТ).
Однако ранее, в 2021 году, в этих организациях уже заявляли, что им согласовали в правительстве подобный план. Похоже, единственным отличием нового плана стало то, что внедрение киберспорта в вузы оказалось прикрыто импортозамещением: оно будет осуществляться в рамках так называемой дорожной карты «Новое общесистемное программное обеспечение» (НОПО), которая нацелена на импортозамещение зарубежного ПО.
Создается впечатление, что чиновники чего-то боятся и пытаются втихую протащить этот «спорт» в образование. Странно то, что при этом поддержка его внедрения осуществляется на самом высоком уровне, тем самым показывая, что распространение компьютерных игр в молодежной среде почему-то очень важно для государства.
Мерилом этой важности выступает не только высказанное президентом РФ Владимиром Путиным в апреле 2022 года на заседании наблюдательного совета платформы «Россия – страна возможностей» желание поддержать разработчиков игр, а также его поздравление победителей кибертурнира The International-2021, но и основная ценность постсоветского общества — деньги. Финансовой поддержкой киберспорта занялось правительство РФ.
Несомненно, что денежные потоки должны течь из бюджета в нужном направлении, а чиновники должны «рыть русла» для этих потоков. А так как «киберспортивные» потоки немалые, то русла для них роют, исходя из принципа «большие деньги любят тишину».
Кроме того, специальная военная операция России на Украине внесла свои коррективы. Как сообщалось в ноябре 2022 года в газете «Коммерсант», вся эта возня с разработкой «дорожных карт» для СПбГУТ и «Ростелекома» потребовалась в связи с тем, что средств Российского фонда поддержки информационных технологий (РФРИТ) и фонда «Сколково», выделенных ранее на импортозамещение ПО, не хватило, и было решено финансировать такие проекты в том числе и через госзакупки. А именно: заказчик обязан будет закупать программы, созданные за счет собственных средств разработчиков.
Такая схема была названа «рынок в обмен на инвестиции». В связи с чем эксперты газеты поспешили заявить, что данная форма поддержки предпринимателей «не отвечает признакам конкурентного рынка». Подобная реакция коммерсантов вполне естественна. Понятие «конкурентный рынок» относится скорее к разряду идеальных, чем практических, и поэтому о нем вспоминает, как правило, проигравшая сторона, взыскуя справедливости при доступе к финансовым потокам.
В Минцифры, в свою очередь, сообщили, что большинство проектов импортозамещения иностранного ПО реализуется без господдержки. Действительно, формально госзакупки к мерам господдержки не относятся, тем самым давая возможность чиновникам продолжить оказывать «помощь» бизнесу в таком закамуфлированном виде. По всей видимости, дополнительная финансовая помощь потребовалась и разработчикам программ обучения киберспорту.
В разработанных ранее планах никаких госзакупок не предполагалось. В частности, в конце июля 2021 года в статье «Киберспорт в СПбГУТ: учимся играя», опубликованной на сайте вуза, сообщалось, что утверждены «дорожные карты» «Новые коммуникационные интернет-технологии» с финансированием в 17,6 млрд руб. (в том числе 8,6 млрд руб. из федерального бюджета) до конца 2024 года. Даты окончания программы те же, что и в новой программе, и разработчиками программ внедрения киберспорта тогда тоже были назначены СПбГУТ и «Ростелеком».
По всей видимости, это одни и те же «дорожные карты», но с измененными правилами игры. С одной стороны, такая чехарда с бюджетом неприятна для предпринимателей, а с другой стороны — возникает вопрос: так ли уж нужен в вузах киберспорт и не является ли его внедрение банальным «освоением» госбюджета «эффективными менеджерами»? Причем «освоение» любой ценой, несмотря на существенные изменения политической и военной обстановки.
Складывается впечатление, что у киберспорта в РФ довольно влиятельное лобби. Напомним, России принадлежит сомнительное первенство в деле его продвижения: наше правительство первым в мире официально признало его спортивной дисциплиной. Более того, как сообщал глава Минобрнауки Валерий Фальков, в 2023 году в стране должны пройти киберспортивные Международные Игры будущего, в связи с чем ведомство всячески готово поддерживать развитие этого «спорта».
Действительно, многомиллиардные бюджетные средства на дороге не валяются, и чиновникам нужно подтвердить необходимость их выделения. Существенный вес при этом будет иметь довод о важности завоевания лидерства на международной арене, пусть и в начинании, реальная польза которого для «спортсменов» и «болельщиков» не проглядывается.
Правительство РФ не останавливает то, что компьютерные игры очевидным образом к физкультуре и спорту отношения не имеют. Решение Минспорта ввести нормативы физподготовки в этой игровой дисциплине подвергли критике даже киберспортсмены и их поклонники. Между тем существует и другой аспект — игровая зависимость и ее вредное влияние на здоровье, которые чиновниками даже не рассматриваются. Их не останавливает, что этот вред не стесняются признавать даже сами киберспортсмены. Так, лидер одной из команд игроков, Артем Нечаев, заявил в интервью skillbox.ru, что бросил учебу в вузе (к вопросу об усилиях Минобрнауки по внедрению кибеспорта в вузы), а многие киберспортсмены, по его мнению, социопаты или социофобы.
В руководстве некоторых вузов предпочитают не обращать внимания на эти проблемы, делая акцент на том, что сегодня стране нужны качественные кадры по управлению беспилотниками и люди, способные повышать безопасность страны с помощью IT-технологий. В Минобрнауки, видимо, полагают, что любой спорт вреден для здоровья, а приобретения в данном случае важнее издержек.
Логично было бы при этом раскрыть, что можно считать приобретениями, и сообщить, например, данные о том, сколько киберспортсменов встало в ряды ВС РФ после начала спецоперации на Украине. Однако этого не произошло: в правительстве предпочли хранить молчание. Зато на пресс-конференции в РБК, прошедшей в сентябре 2022 года, руководители IT-компаний оценили число сбежавших из страны после начала спецоперации программистов в 100 тысяч человек. Конечно, далеко не все «айтишники» увлекаются киберспортом, но цифры говорят о том, что надежды привлечь компьютерщиков к военной службе сомнительны, тем более что Минцифры всячески пытается «отмазать» их от военной службы, лоббируя идею отсрочек. Тем самым одно ведомство полностью дискредитирует аргументацию другого.
Кроме того, лоббисты киберспорта посягают на святое и пытаются опровергнуть рыночные постулаты: в постсоветской России всегда утверждалось, что государство не может конкурировать с рынком. В коммерческих кибертурнирах — баснословные гонорары в десятки миллионов долларов США, не сравнимые с государственными призовыми фондами в РФ. Поэтому чиновникам приходится искать иную мотивацию для игроков. Им не остается ничего кроме как назвать компьютерные игры киберспортом, в котором «атлеты» отстаивают честь национального флага, и тогда их успешное выступление на соревнованиях можно назвать делом государственной важности.
Насколько госсоревнования могут стимулировать «киберспортсменов» к участию в оных, вопрос открытый, однако возможность выделения средств из бюджета РФ вполне реально стимулирует активность чиновников к их «освоению». Несомненно, что без навязывания сверху киберспорт не появился бы в системе высшего образования. Между тем он не несет никакой пользы ни государству, ни обществу, ни самим «спортсменам».
Более того, в условиях ведущихся военных действий привычные для госчиновников игры вокруг бюджета входят в противоречие с необходимостью выделения средств для возрождения промышленности, способной обеспечить нужды фронта. При этом крайне наивными и вредными выглядят представления о том, что высокие достижения в виртуальном пространстве игр могут стать каким-то залогом победы в реальных боевых действиях.
Роман Якин, РВС