Агнес Денес. Диалектическая триангуляция: символическая логика № 1 (фрагмент). 1970
А теперь перейдем к еще одной фигуре, тесно связанной с Андерсоном, — Нилу Фергюсону.
Он получал образование в двух оксфордских колледжах.
В первом из них — колледже леди Маргаретт Холл — он обучался теоретической физике с 1987 по 1990 год, по окончании этого этапа обучения получил степень магистра.
После чего продолжил изучение теоретической физики в другом колледже Оксфорда — Линакр колледже, где его учеба длилась с 1990 по 1994 год. В 1994 году Нил Фергюсон защитил диссертацию на тему «Непрерывные интерполяции от кристаллических до динамически триангулированных случайных поверхностей». Его научным руководителем был профессор Джон Уиттер, работавший на факультете физики Оксфордского университета. Как рассказал Уиттер изданию Business Insider, «Нил был одним из лучших моих учеников. Он очень талантливый парень и он очень много работал».
Многие считали, что Фергюсон будет заниматься физикой и дальше. Однако после защиты диссертации он не пошел в физику, а поменял эту дисциплину на математическую биологию со специализацией в сфере эпидемиологии. Почему? Потому что Фергюсона заприметил уже обсуждавшийся нами сэр Рой Малкольм Андерсон.
Андерсон сам-то занимался и зоологией, и инфекционными заболеваниями. Но обзавелся он Фергюсоном как математиком, который должен был осуществить переход от интерполяций триангулированных случайных поверхностей к интер- и экстраполяциям того, что связано с развитием инфекционных заболеваний.
Никакого образования в сфере прогнозирования развития тех или иных заболеваний, эпидемий и так далее Фергюсон не получал. Хотя, конечно, будучи человеком крайне шустрым, он быстро стал входить в курс дела после того, как его заграбастал Андерсон, подрядивший господина Фергюсона на псевдоматематический антиэпидемический алармизм.
Этот алармизм проводился Андерсоном и Фергюсоном вполне последовательно. Все время — начиная с далекого 1996 года, когда возник алармизм по поводу так называемого коровьего бешенства, — мы имеем дело с одним и тем же. На сайте Имперского колледжа Лондона множество говорящих об этом публикаций. Повторяю, не в какой-то подзаборной литературе, а на самом сайте этого Имперского колледжа Лондона.
Параллельно с этим Фергюсон с чрезвычайной плодовитостью публикуется в трудах Национальной академии наук Соединенных Штатов Америки. Это, между прочим, ведущая национальная организация США, образованная еще аж в 1863 году актом конгресса США. Акт был подписан самим президентом Авраамом Линкольном. Академия, как указано на ее сайте, призвана предоставлять нации независимое объективное мнение по вопросам, связанным с наукой и технологиями. Ею в 1964 году была основана Национальная инженерная академия. А в 1970-м — Национальная академия медицины. Теперь три академии работают как единое целое. И называется это целое Национальные академии наук, инженерии и медицины.
Раз за разом конгресс США и Белый дом издают законы и распоряжения, подтверждающие уникальную роль этого триединого целого, медицинская часть которого распахнула свои объятья автору ковидного безумия, господину Фергюсону. Который, подчеркну еще раз, никакого прямого отношения к медицине не имеет, но прогнозирует все подряд. Причем не только не разрывая, но и укрепляя связи с Андерсоном, который отношение к медицине имеет.
В 2001 году Фергюсон и Андерсон раскручивают панику вокруг эпидемии ящура в Великобритании. До ковида остается 19 лет.
В 2002 году господин Фергюсон был награжден за эту работу — абсолютно недоброкачественную и породившую результаты, не имеющие никакого отношения к реальности, — как бы вы думали, чем? Орденом Британской империи.
За что же он получил такую высокую награду? За то, что предложил забивать не только тот скот, который был заражен вирусом, но и тот, который находился на соседних фермах, даже при отсутствии признаков инфекции. Инфекции нет — скот забейте.
Фергюсон и Андерсон утверждали, что «массированный забой скота, к сожалению, это единственный способ контролировать данную британскую эпидемию, и необходимо сейчас принять меры по контролю, чтобы снизить число случаев заболевания и обеспечить уничтожение эпидемии».
Позднее, в 2006 и 2011 году, вышло два отчета ученых из разных университетов, в которых говорилось, что модель не отражала реальную картину эпидемии.
Кто же заговорил по этому поводу? Кто начал эти разоблачения, между прочим, более чем убедительные? Какой-нибудь маргинал, досужий критик, ни за что не отвечающий и ничего не понимающий в происходящем? Нет. Об этом заговорила Всемирная организация здоровья животных.
История этой организации говорит о том, что она является в высшей степени компетентной. Еще в 1924 году посредством международного соглашения было создано Международное бюро по эпизоотиям, то есть по болезням животных. Оно называлось Office International des Epizooties (OIE). Позже, в мае 2003 года, это бюро превратилось во Всемирную организацию здравоохранения животных, но сохранило историческое название OIE.
OIE признано Всемирной торговой организацией в качестве центра авторитетной экспертизы. OIE издает журнал Revue scientifique et technique (REV SCI TECH OIE), в котором в 2006 году была опубликована — в отчете Ричарда Китчинга, Майкла Трасфилда и Николаса Тэйлора — убийственная оценка махинаций Андерсона — Фергюсона. Отчет назывался «Использование и злоупотребление математическими моделями: иллюстрация эпидемии ящура в Великобритании в 2001 году».
В отчете заявлялось, что «модель Фергюсона и др., представленная Научной группе в конце марта, вероятно, имела самое серьезное влияние на принятие первых решений, в частности, введение в качестве основной стратегии непрерывной выбраковки (то есть забоя, — С. К.) скота».
При этом, как утверждали ученые, «модели не подходили для прогнозирования развития эпидемии и эффекта мер по борьбе с ней», поскольку не учитывали ряд факторов, в частности, скорость распространения эпидемии внутри разных видов и видовой состав животных на фермах. Авторы настаивали на том, что модель Фергюсона спровоцировала губительную избыточность упреждающего забоя скота.
Повторяю еще раз — это все разворачивалось в 2001 году, за 19 лет до ковида. Это такие рецидивисты со стажем в том, что касается организации экстазов.
Вполне правомочен поэтому вопрос о том, кому этот забой был выгоден. Скот выращивают для того, чтобы продавать мясо потребителю. Если мясо британскому потребителю не продают британские аграрии, то его все равно кто-то продает. Потому что британский потребитель мясо кушает. Так кто же его продает? Чье мясо замещает мясо скота, забитого в Великобритании по рекомендации Фергюсона и Андерсона? Какая конкурирующая иноземная компания должна была ликовать по поводу уничтожения британского конкурента, имевшего преимущество на национальном рынке (что естественно)? И как связана избыточность прогноза с подобной конкурентной борьбой? Она ведь не может не быть связана, если прогноз вопиюще избыточен! В чьих интересах работала уже тогда алармистская связка Фергюсон — Андерсон? Притом что в этой связке очевидна лидирующая роль Андерсона. Андерсон, в отличие от Фергюсона, ворочает крупнейшими делами в том самом Wellcome Trust, который потом сольется в экстазе с Гейтсом и другими и породит CEPI — глобального «спасителя» от ковида.
Но одно дело забивать скот, а другое дело — раздавливать мировую экономику и человека. Так что же, убийство британского скота — это репетиция ковида, убивающего мировую экономику и совершающего нечто специфическое с человеком?
В 2011 году в том же журнале вышел отчет еще одной группы авторитетных ученых. Отчет подписали Леонард Мэнсли, Алекс Доналдсон, Майкл Трасфилд и Наоми Хонхолд. Отчет назывался «Разрушительное напряжение…» (запомните это название — это и есть то, что демонстрирует ковид!) «Разрушительное напряжение: математика против опыта — течение и борьба с эпидемией ящура в Великобритании в 2001 году».
В этом отчете и ученые, работающие в сопряженных областях, и специалисты по ветеринарии (каковым является Алекс Доналдсон из Эдинбургского университета) проанализировали опыт борьбы с эпидемией и сделали вывод о том, что правительство дало указание забить миллионы животных на основании «совершенно неправильного» моделирования. В отчете говорилось (люди успели в этом разобраться, они провели свои сопоставительные исследования, они долго работали, чтобы представить свои материалы обществу):
«Математические модели (имеются в виду модели Андерсона — Фергюсона. — С. К.) были в лучшем случае грубыми оценками, которые не могли дифференцировать риск между фермами, а в худшем случае дали неточные представления об эпидемиологии ящура. В конечном счете модели не дали правильного прогноза ни о ходе и продолжительности эпидемии, ни об эффективности как традиционных сдерживающих мер, так и предложенных новых. Таким образом, они провалили тесты по опровержению, тестируемости и полезности. Стремительное внедрение неапробированных математических моделей при разработке политики, представленное без балансировки их очевидной числовой определенностью против размаха невероятных биологических предположений, которые они содержали, привело к тому, что традиционными методами, проверенными поколениями ветеринаров, пренебрегали. Китчинг и соавторы сформулировали это так: «Опыт Великобритании спасительным образом предупреждает о том, как можно злоупотреблять лживыми моделями в интересах научного оппортунизма».
К сожалению, этот опыт не был учтен.
Далее говорилось следующее:
«Последствия политики последовательной отбраковки скота были очень серьезными. Не только было убито более миллиона животных на более чем 3 000 фермах (размах-то какой! — С. К.), но возникли и другие проблемы, в том числе (внимание! То, что дальше будет перечислено, — ничего не напоминает? — С. К.):
— отвлечение дефицитных ресурсов (я говорил ранее в связи с COVID-19 об отвлечении дефицитных ресурсов от кардиологии, от онкологии и так далее. — С. К.) от высокоприоритетных задач отслеживания и отбраковки IP (то есть infected premises — инфицированных помещений. — С. К.), а также и отслеживания DC (то есть dangerous contacts— опасных контактов. — С. К.)…»
Все это не отслеживалось. Вместо этого просто вели под забой целиком — и всё. В переводе на язык сегодняшней ситуации с ковидом — вместо выявления людей, которые заражены, всех взяли, заперли, и ладно.
Второе:
«— огромное увеличение числа туш, ожидающих утилизации…»
Они просто забили пространство этими миллионами туш, которые, между прочим, имеют свой инфекционный потенциал в случае, если они начинают гнить.
Третье:
«— экспоненциальный рост передвижения задействованных в выбраковке скота транспортных средств и персонала, что, вероятно, поспособствовало местному распространению ящура».
То есть с такой скоростью начали передвигать задействованные в этой выбраковке скота транспортные средства и персонал, что скот стали еще заражать вдобавок. Иначе говоря, так забили какие-то псевдоинфекционные новые больницы, что стали наращивать инфекцию.
Четвертое:
«— снижение желания сотрудничать со стороны фермеров (иногда приводящее к сознательной или неосознанной задержке передачи сообщений о подозрении о заражении из страха перед последствиями для соседей)…»
В случае выявления очага скот уничтожали в радиусе трехкилометровой зоны… Иначе говоря, страх человека обратиться за врачебной помощью, потому что его заметут по ковиду в инфекционную больницу, где и заразят. А заодно и с его «кругом общения» поработают… Нет никакой аналогии? По-моему, полная.
Пятое:
«— чрезвычайно деморализующее воздействие на британское население в целом и среди фермеров в частности…»
Ничего не напоминает? Это же тоже имеет свои последствия.
И шестое:
«— серьезная потеря эпидемиологических данных».
То есть при нормальной реакции на ящур можно было бы что-то проанализировать и понять в процессе. А тут взяли, просто весь скот забили — и нет никакого понимания.
Но это не все.
28 марта 2020 года газета Daily Mail приводит данные профессора Майкла Трасфилда, одного из соавторов тех статей, которые я привел выше. Майкл Трасфилд, представляющий Эдинбургский университет, являющийся учебным заведением, ну никак не менее авторитетным, чем Имперский колледж Лондона, утверждает, что во время эпидемии ящура в 2001 году в результате использования модели и рекомендации Нила Фергюсона (а значит, и Андерсона) было забито более 6 миллионов животных, что привело к «экономическому опустошению сельской части Британии».
Это уже серьезно. На языке сходной, но другой эпохи и других принципов оценок это называлось национальной изменой. Подрывом экономики неоправданным и так далее. За это не ордена Британской империи давали, а что-то другое. Когда дают ордена, так приходится задумываться, почему. Потому что эти 6 миллионов стоили сколько-то, их забили, а вместо этого подсунули что-то другое?
В интервью The Telegraph, вышедшем в тот же день, 28 марта 2020 года, профессор Трасфилд сказал, что этот эпизод c ящуром был предупреждением об ограничениях математического моделирования, и что у него возникло «чувство дежа вю, когда он прочитал отчет Имперского колледжа по коронавирусу за авторством господина Фергюсона».
Но если бы все сводилось к перебрасыванию шаткого мостика из 2001 года в 2020-й! Тогда можно было бы сказать, что конкуренты (не важно, из Эдинбургского университета или нет) демонизируют Фергюсона. Но Фергюсон и Андерсон перед тем, как заняться COVID-19, занимались специфическими прогнозами не только в 2001 году.
Опозорившись очевиднейшим образом в 2001-м и получив за это орден Британской империи, а также соответствующие повышения, что не может не вызывать нашего стратегического недоумения, Фергюсон сотоварищи 14 мая 2004 года выпускает прогнозную статью под названием «Риск для общественного здоровья от эпидемии птичьего гриппа Эйч 5 Эн 1 (H5N1)».
В коллективной статье, опубликованной в июньском номере журнала Science за 2004 год, в число соавторов которой входят, разумеется, господа Фергюсон и Андерсон, говорится о том, что птичья эпидемия может спровоцировать глобальную пандемию высокопатогенного вируса человека. Что растет вирусная трансмиссивность, то есть передаваемость вируса. И что с этим следует бороться чрезвычайными методами.
Полюбуйтесь на нынешние вопли по поводу растущей трансмиссивности коронавируса. Насколько это слово стало расхожим, пугающим. Мол, прячьтесь под стол и не высовывайтесь, ибо за вами охотится трансмиссивность! Ну так это не сейчас возникло, а 16 лет назад. И уже не в связи со скотом, а в связи с птичками. Это не рождает никаких скорбных размышлений по поводу природы происходящего?
В 2004 году говорилось, что спасение птичек от вирусной трансмиссивности в том, чтобы выдавать глобальные предупреждения и осуществлять глобальные строгие меры контроля.
Ну, нельзя не видеть, что подготовка к ковидной истерии идет полным ходом! И что на раскрутке этой истерии, которая потом станет ковидной и уже раздавит экономику мира, а также повредит нечто, связанное с людьми, находится все та же связка Фергюсон — Андерсон.
Конечно же, Фергюсон — такая же «шестерка», как и Гейтс. Конечно, за его спиной стоит и Андерсон, и Имперский колледж Лондона, и Wellcome Trust, и многое другое. Но всегда можно отследить большую стратегию по тому, как ведут себя те, кому стратеги поручили роль разыгрывающей «шестерки». Как и с Гейтсом, повторяю. Разыгрывающая «шестерка» это, во-первых, — «шестерка», а во-вторых, — это очень важная «шестерка». И очень индикативная, показательная, по которой за многим можно следить. Потому что она, работая на переднем фронте, засвечивается.
Итак, истерия с ящуром дополняется истерией с птичьим гриппом. Мы вновь имеем дело с вопиюще алармистской дурнопахнущей галиматьей, недоброкачественность которой не только не умаляет возможностей ее создателя, но и приводит к его дальнейшему возвышению.
На счету Фергюсона уже две галиматьи. Последняя — 2004 года.
А в 2007 году Фергюсон, уже проявивший себя специфическим образом на ниве ложных прогнозов двух эпидемий, возглавляет некий Центр анализа глобальных инфекционных болезней (раньше Центр анализа и моделирования вспышек). Причем создателем этого Центра является сам Фергюсон.
Казалось бы, мало ли какие центры может создать отдельно взятый исследователь — сейчас я возьму и создам. Но в том-то и проблема, что Фергюсон — лишь инициатор создания данной организации. А создана она при Совете по медицинским исследованиям Имперского колледжа Лондона.
Вновь и вновь появляется этот самый Имперский колледж! Кстати, Фергюсон является руководителем данного центра и поныне. И в этом же центре работает куратор Фергюсона господин Андерсон.
Вот как Фергюсон на сайте Имперского колледжа описывает свою судьбоносную деятельность по беспрецедентным махинациям в сфере псевдоматематических прогнозов развития тех или иных эпидемий: «Мои исследования, — заявляет Фергюсон, — направлены на улучшение понимания эпидемиологических факторов и популяционных процессов, формирующих распространение инфекционных заболеваний в популяциях человека и животных».
А далее говорится буквально следующее: «Ключевым практическим направлением является анализ и оптимизация стратегий вмешательства (выделено мною. — С. К.), направленных на снижение передачи или нагрузок вследствие болезней. Большая часть моей работы является прикладной, это информирование для выработки политики в области борьбы с болезнями, осуществляемой государственными и глобальными учреждениями здравоохранения».
Вы запомнили слова «стратегия вмешательства»? А что такое эта «стратегия вмешательства»? Это ровно то, из-за чего гибли жертвы карантинов, запертые в своих квартирах, из-за чего гибли больные различными заболеваниями, недополучившие обязательную медицинскую помощь, из-за чего сходили с ума люди, внезапно обнаружившие себя в странном полутюремном заключении, предложенном им по непонятной причине, она же — стратегия вмешательства. «Чтобы не было большой беды, нужна стратегия вмешательства. И как будем вмешиваться — не в жизнь птичек и бедных коров, а в вашу жизнь, ваших детей?»
Триангуляционная сетка над Британией. 1860
Что же касается того, что работа Фергюсона носит прикладной характер и лишь информирует о чем-то, то это особо загадочно в случае, когда речь идет о прогнозах, которые в принципе ни о чем информировать не могут. Или что, он информирует о прогнозах государственных органов? Так нет же, он информирует о своих прогнозах. При чем тут госучреждения? Он их авторитетом прикрывается. Или же Фергюсон имеет в виду, что ему указано кем-то, каковы должны быть прогнозные результаты? Но тогда надо понять, кем ему указаны эти результаты. Ведь не только же господином Андерсоном, Wellcome Trust и крупными организациями, создавшими Wellcome Trust. Еще кем?
20 июля 2007 года все тот же Имперский колледж Лондона, мой интерес к которому теперь стал, наверное, более понятен, при прямом участии Фергюсона, для которого этот колледж создал специальный Центр, выпускает новый алармистский отчет. Этот отчет называется «Борьба с высокопатогенным вирусом птичьего гриппа Эйч 5 Эн 1 (H5N1) у домашней птицы в Великобритании».
В отчете говорится: «Важна только национальная вакцинация, в результате чего в установленных местах вспышек конечное число случаев заражения сокращается до 200–1000. Даже этот умеренный эффект достигается только при вакцинации поголовья на более чем 2000 ферм»
Что здесь говорится по существу? Вакцинация или смерть! Это ли не реклама вакцинаций? А кто у нас занимается вакцинациями? Wellcome Trust и GSK, и другие. А кто там работает? Кто с этим связан и какова связь этого с Имперским колледжем? Значит, сначала аларм с коровами и птичками, а потом?
Кто-то очень высоко оценивает болтовню Фергюсона, который с марта 2012 года возглавляет кафедру эпидемиологии инфекционных заболеваний все того же Имперского колледжа Лондона.
Спросят: «Ведь нельзя же возглавлять кафедру авторитетного заведения, не имея профессионального образования в той сфере, которая задается спецификой названия этой кафедры? Если человек занят математическими моделями, а не эпидемиологией инфекционных заболеваний, то как же он может возглавлять эту кафедру?
Отвечаю: «Да, в принципе ее нельзя возглавлять. Но не зря говорится, что если нельзя, но очень хочется, то можно». И тут главный вопрос — кому так нужен Фергюсон и его возвышение, чтобы невозможное стало возможным. Кому так хочется, что, несмотря на «нельзя», это возвышение происходит?
С апреля 2014 года Фергюсон руководит исследовательским отделом Национального института медицинских исследований при министерстве здравоохранения Великобритании. Это буквальный аналог американской структуры под названием Национальные институты здоровья (NIH), той структуры, которую мы уже подробно рассматривали. И одновременно этот Национальный институт медицинских исследований при министерстве здравоохранения Великобритании — это крупнейший в Европе фонд, финансирующий клинические исследования.
По оценкам журнала «Клиническая медицина» (Clinical Medicine Journal), издаваемого Королевским колледжем врачей, бюджет Национального института медицинских исследований на конец 2016 года составил порядка 1 млрд фунтов стерлингов или 1,248 млрд долларов. Конечно, это не 39 млрд, как в США. Но тоже, согласитесь, не мало.
Но главное — не деньги, а статус.
7 сентября 2018 года в еженедельнике ВОЗ ссылаются на работы Фергюсона по вакцинации населения. Неслабый рост специалиста по экстраполяциям и интерполяциям в сфере динамически триангулированных случайных поверхностей?
Ковид приближается — и вместе с этим приближением нарастают возможности Фергюсона.
В 2019 году Фергюсон (подчеркиваю еще раз — я прослеживаю его как активно значимую «шестерку») становится директором и одним из основателей института Абдул Латифа Джамиля. И опять же речь идет не о начинании, требующем индивидуальной организационной резвости, а о чем-то большем.
Институт анализа болезней и чрезвычайных ситуаций Абдул Латифа Джамиля является организацией при ком-то. При ком? При Имперском колледже Лондона.
А кто такой Абдул Латиф Джамиль? Это шейх, основавший в Саудовской Аравии компанию, ставшую аж в 1955 году главным дистрибьютором машин японской фирмы «Тойота». Шейх умер в 1993 году, но дело его живет. И все крутится вокруг продаж продукции той же «Тойоты». Тут и потребительские товары, и электроника, и поддержка маркетинга. Возникают всё новые отделения данного почтенного начинания в разных концах света. Повторяю, все постоянно крутится вокруг «Тойоты». Почему-то шейхи должны крутить «Тойоту». Почему-то «Тойота» хочет, чтобы ее продукцию продвигала эта фирма Абдул Латифа Джамиля. Причем речь идет о продвижении в Турции, Китае, Малайзии, Алжире и где угодно еще. И всюду нужно, чтобы эта фирма действовала.
Постепенно Тойото-центризм данного начинания чуть-чуть уменьшается, но не слишком.
В 2013 году все та же компания «Абдул Латиф Джамиль» заключает соглашение с компанией «Экономический город короля Абдоллы» на строительство заводов, которые должны производить японские автомобили. Постепенно компания начинает присматриваться к солнечной энергетике, к производству опреснительных установок.
Ну и, как водится, при компании есть филантропическая структура. Она именуется Abdul Latif Jameel Community. Или Community Jameel.
Институт, который возглавил Фергюсон, сокращенно называется J-IDEA или Abdul Latif Jameel Institute for Disease and Emergency Analytics. И вовсе не Фергюсон на паях с Имперским колледжем Лондона создали этот институт. Его создали на паях Имперский колледж Лондона и Community Jameel. То есть это организация глубоко саудовско-аравийская, бесконечно богатая и бесконечно связанная с Японией. Конкретно — с «Тойотой». Вот какой партнер у скромного господина Фергюсона в деле создания некоего института.
Чем же занимается этот скромный институт, имеющий весьма амбициозных и специфических покровителей?
Как чем? Конечно, коронавирусом! То есть он занимается всем, что касается обработки данных для быстрого реагирования на чрезвычайные ситуации, а именно: эпидемии, экстремальные климатические явления, природные и гуманитарные катастрофы. Но как тут без коронавируса?
Уже в начале 2020 года Фергюсон начинает продавливать то, что он ранее именовал «стратегией вмешательства». То есть то, что направлено на снижение бремени передачи инфекции или болезней. То бишь тотальный карантин, очевидным образом порождающий сокрушительные экономические, социальные, психологические, геополитические и иные последствия.
А 16 марта 2020 года группа Фергюсона из Имперского колледжа Лондона обнародовала свой прогноз (мы о нем говорили в 5-й серии), согласно которому, если не принять решительные меры по борьбе с COVID-19, смертность от коронавируса может составить в Великобритании 510 тыс. человек, а в США — 2 млн 200 тыс. человек.
На основании этого прогноза (кажется вам это странным или нет? Может быть, мне это тоже кажется странным, но это так) жесткие карантинные меры были введены не только в Великобритании, но и в США, причем прямо в тот же день, 16 марта (Фергюсон сообщил в интервью, что передал свои данные американцам за неделю до того, как обнародовал свой прогноз). Во Франции Эммануэль Макрон объявил о введении карантина чуть раньше, 12 марта (по-видимому, тоже получив заранее прогноз Фергюсона). Как вам такая картинка в мировом масштабе?
Кто еще получил этот прогноз? Нашу элиту ничто не отделяет от западной. В том же Давосе она гуляет и ни в чем себе не отказывает. Да и вообще международное сотрудничество никто не отменил. Холодная война сама по себе (кто-то до сих пор пытается утверждать, что ее нет и в помине, но этот кто-то — не господин Помпео), а такое вот сотрудничество международное — само по себе. И Давос сам по себе. Так что данный прогноз Фергюсона получили все. И все тут же отреагировали.
А 17 марта 2020 года, то есть на следующий день после выхода отчета, в Имперский колледж поступил запрос от программиста и активиста, выступающего за свободу информации, Джулиана Тодда. Запрос опирался на Закон о свободе информации Великобритании 2000 года. Тодд просил раскрыть код программы построения модели и сопутствующую документацию с описанием того, как была составлена модель и как с ней работали.
Позднее, в переписке с Имперским колледжем Лондона, Тодд указал на то, что Имперский колледж был обязан предоставить опытным разработчикам кода возможность взглянуть на коды программы Фергюсона, поставившей на уши весь мир. И что предоставление подобной возможности могло бы избавить мир от многих неприятностей. Поскольку «профессора Фергюсона уведомили бы о методах кодирования и исправления ошибок, что существенно бы повысило эффективность работы группы» профессора. Вот как мягко разговаривают.
Такие программисты, как Джулиан Тодд и Ирвинг Фрэнсис, постоянно бьют тревогу по поводу сооружения некондиционных прогнозов на основе псевдоматематического моделирования. И требуют, чтобы это моделирование проходило хоть какую-то экспертизу в сообществе создателей программных продуктов. Конечно, говорят они, это невозможно в случае секретности продукта. Но что секретного в ковиде? Вроде бы все заинтересованы в том, чтобы минимизировать бедствия, порожденные этой напастью. Так почему не поделиться информацией? Не посоветоваться? Одна голова хорошо, а две лучше… Вообще не обратить внимание на такие предъявы невозможно.
23 марта 2020 года Нил Фергюсон, реагируя на такую мягкую, но очень опасную для него черную метку, она же обращение программистов в Имперский колледж Лондона, заявляет в своем Twitter следующее: «Я осознаю, что множество людей хотели бы увидеть и попробовать код для модели пандемии, который мы используем для моделирования мер по борьбе с COVID-19. Для того чтобы пояснить — я написал код (тысячи строк недокументированного кода на языке Си) более 13 лет назад для моделирования пандемии гриппа…»
«И предоставить я вам его поэтому не могу» — это я уже добавляю от себя. «Потому что он написан так, что никто, кроме меня, Фергюсона, его прочитать не может, а создан он был черт-те когда». Очаровательная непосредственность, не так ли?
Чуть позже в тот же день Фергюсон развивает свое послание городу и миру, сообществу программистов то есть, и пишет: «С удовольствием сообщаю, что @Microsoft и @GitHub работают с @Imperial_JIDEA и @MRC_Outbreak для того, чтобы описать, произвести рефакторинг и расширить код для того, чтобы им могли пользоваться другие без многодневного обучения, которое потребовалось бы сейчас (и которое мы не можем дать из-за нехватки времени)…»
То есть он сообщает о том, что крупные компании начинают за ним подтирать, заметать его следы.
Итак, во-первых, он ссылается на Microsoft, то есть на Гейтса, которому самое оно эти следы затирать (а то, что он ушел куда-то из чего-то — не надо песен, все такие «уходящие» остаются).
А во-вторых, он говорит о том, что его программу, на основе которой мир был поставлен на уши, сейчас перерабатывают. Рефакторят, расширяют код и так далее. И вот когда ее переработают, то есть все концы спрячут в воду, тогда сообщество программистов сможет ознакомиться с новой редакцией, не имеющей отношения к предыдущей. Или с очень сильно облагороженной. А пока не надо. И неизвестно, какова будет программа после переработки. А пока — концы в воду. Потому что всё написано не так, не тогда, это невозможно прочитать, надо слишком долго обучать и так далее. Вертится, как уж на сковородке!
25 марта 2020 года Фергюсон подтвердил намерение раскрыть код на совещании Комитета по науке и технологии палаты общин британского парламента. Вот тут его уже взяли крепко! Этак можно и в тюрьму загреметь, слишком высок скандал и слишком он «математизирован». То есть объективирован.
А 5 мая 2020 года разразился скандал, который, по моему мнению, является очень и очень частным по отношению к сотворенному Фергюсоном. Но который имел для Фергюсона мрачные последствия. Возможно, в том числе и потому, что пора было уводить «шестерку» в сторону с тем, чтобы разоблачение ее деятельности не приобрело избыточно скандальный характер.
Вместо обсуждения аферы Фергюсона и выявления его подельников, спонсоров, то есть реальных организаторов ковидного безумия, внимание общественности направили на другое. На то, что во время самоизоляции Фергюсон встречается со своей замужней любовницей, которая приезжает в его квартиру, причем он не прекратил встречи и после того, как заразился коронавирусом.
Общество проинформировали о том, что Фергюсон в силу сомнительности этого своего поведения устыдился и решил уволиться из Научного совета при правительстве Великобритании. Уволился или нет — отдельный вопрос.
6 мая 2020 года сообщество программистов, запуганное организаторами коронавирусного экстаза, решило выйти из глухой обороны. Это не так просто. Это все связанное сообщество, во-первых. И, во-вторых, здесь расправляются только так. Выйдя из этой глухой обороны, из той норы, куда оно залезло (за исключением тех людей, о которых я сказал ранее), оно робко сообщило тем, кто еще не сошел с ума окончательно, чтоό именно оно думает по поводу аферы Фергюсона и его подельников — аферы под названием «коронавирусный экстаз», основанный на авантюре специалиста по динамически триангулированным случайным поверхностям, он же орденоносный господин Фергюсон, выдающийся эксперт, профессор, зав. кафедрой по дисциплинам, в которых он ничего не понимает, и так далее.
От лица некоего инженера-программиста компании Google, не пожелавшего раскрывать свое имя, была опубликована разгромная статья с критикой кода Имперского колледжа, он же код Фергюсона.
Сказано было следующее: «Модель Имперского колледжа использует стохастический подход… Имперский колледж знает об этой погрешности, но считает это приемлемым, и автор говорит, что Имперский колледж в итоге «действуют так, как будто это некоторая присущая (врожденная) случайность Вселенной, а не результат любительского кодирования».
Хорошо осведомленный специалист говорит о том, что «имперцы», то есть представители Имперского колледжа Лондона, в своей полемике с эдинбуржцами, то есть представителями Эдинбургского университета (я уже знакомил с элементами подобной полемики), указали, что «проблема исчезнет, если запустить модель в однопоточном режиме, т. е. они используют одноядерный процессор, который фактически рисует один сценарий, и всё».
Далее с иронией сообщается, что «имперцы» (то есть представители Имперского колледжа Лондона) игнорируют изумление специалистов тем, что модель запускается в однопоточном режиме с использованием одноядерного процессора.
«Да вы хоть съешьте людей живьем, но только не трогайте нашу математику!» — вот что говорится. А в ответ на это всем, кто протестует, говорится: «Это, де мол, не проблема, просто запустите одноядерный процессор в однопоточном режиме много раз и возьмите среднее». На арифмометре — на чем надо посчитать «среднее»?
При этом автор выражает особое возмущение тем, что «имперцы» «говорят, что у них не было времени на разработку».
Ну это, говорит автор, уже вообще… Значит, у них не было времени? Если у вас нет времени понять, что со мной происходит, вы мне быстро голову отрежете?
Далее автор упоминает параметр R0, он же базовое репродуктивное число, базовый показатель репродукции, базовая скорость репродукции, основное репродуктивное число — это разные названия одного и того же.
Что имеется в виду? Имеется в виду число людей, которые будут заражены типичным заболевшим (тут-то и вопрос, кто такой типичный больной — это тяжелый заболевший или кто?), попавшим в полностью неиммунизированное окружение (это еще попробуй найди такое) при отсутствии карантина. Если R0 больше единицы, то на начальном этапе число заболевших будет расти экспоненциально.
Поскольку наличие людей, имеющих иммунитет, снижает R0, то реально надо рассматривать другой показатель. Он равен этому самому R0 минус доля иммунизированных.
Специалисты многократно обсуждали спекулятивность этого R0, будь он неладен, который вообще нельзя замерить напрямую. А также то, что все зависит от модели заражения. И что одни и те же данные могут дать различные R0 в рамках разных моделей.
Автор, выступающий явным образом от лица эдинбургских ученых, изумленных действиями коллег из Имперского колледжа Лондона, говорит о том, что опираться на освобожденное от таких корректив R0 в чистом виде можно, только сойдя с ума. Или, как я говорю, имея очень злокачественные намерения. Конкретно автором говорится следующее: «Хотя представители Имперского колледжа знали о недостатках своей модели и не имели возможности разработать лучшую, они ее допилили и внедрили туда функцию отслеживания контактов…»
Если бы он вместо этого использовал только матерные слова, это все равно было бы мягче. Потому что в переводе с математического сленга это равнозначно тому, чтобы сказать: «Ну вы ващще!.. Вы, трам-тарарам, оборзели не просто, а запредельно!»
16 мая The Telegraph опубликовала статью, в которой указала со ссылкой на специалистов, что код Имперского колледжа «совершенно ненадежен» и является «свалкой багов», то есть свалкой ошибок. В частности, издание сослалось на Дэвида Ричардса, сооснователя технологической компании WANdisco, который назвал код «мешаниной багов, которая больше похожа на миску с пастой „волосы ангела“, чем на тонко настроенный программный продукт».
18 мая американский аналитический центр The Heritage Foundation опубликовал отчет ученого-статистика Кевина Дайаратны, который с коллегами проанализировал опубликованный код модели Имперского колледжа. В отчете The Heritage Foundation говорится: «Согласно модели имперцев (так уже устойчиво называют Имперский колледж в Лондоне. — С. К.), прогноз смертности от COVID-19 составил более 500 000 человек в Великобритании и 2 миллиона человек в США (к октябрю 2020 года), причем в США погибнет около 1 млн, несмотря на «социальное дистанцирование».
Они говорят: «Ну, это же не прогноз! Вы берете совершенно неверные цифры, подключаете к неверному алгоритму, не учитываете ни многофакторность, ни многослойность заболевших, которые болеют с разной степенью тяжести, ни все остальное, не вводите никаких поправок, а потом даете бредовые цифры. И что же, мы будем это терпеть?»
А сколько по прогнозу «имперцев» должно было умереть москвичей и граждан России в целом? Ведь вряд ли кто-то считает, что таких прогнозов у «имперцев» не было. Да были, конечно. Как их могло не быть? И, конечно же, их передали в Россию, причем стремительно. Мир проницаем — эпоха такая.
Далее в отчете The Heritage Foundation говорится о невозможности той ориентации на R0, которую уже высмеяли программисты из Эдинбургского университета и иных компетентных организаций.
The Heritage Foundation с умилительной тактичностью заявляет: «Ошибка Имперского колледжа в том, что они используют одинаковые входные данные для разных сценариев, что дает разброс на 80000 случаев смерти в течение 80 дней».
С чем можно сравнить такое заявление? С обращением внимания специалистов по комплексным числам на то, что они почему-то стали их перемножать как числа обычные. И что сие не может не вызывать определенной деликатной оторопи.
Профессор Фергюсон по-прежнему числится в составе руководства Центра анализа и моделирования вспышек в статусе заведующего отделом эпидемиологии инфекционных заболеваний, а также в составе научно-консультативной группы по чрезвычайным ситуациям при правительстве Великобритании.
Это значит, он сказал: «Меня застукали на нехорошем, я ухожу!» Ему говорят: «Не надо». Так, по-видимому? Или идет долгое разбирательство? Как все происходит на самом деле? Я не хочу абсолютизировать свои суждения, но надо же понять, что происходит.
Ну, а теперь я предлагаю вернуться к тому зачину коронавирусной истории, когда о Фергюсоне и о его невероятно «мудрых» предсказаниях говорилось с немыслимым придыханием, сопровождавшимся определенными достаточно ценными сведениями, которые в дальнейшем стали прятать под ковер.
(Продолжение следует.)