Всем уже сегодня понятно, что если не решить проблемы российского образования, то будущего у нашей страны просто нет. Об этом же говорил на Госсовете по образованию Президент Путин. Что же происходит в нашей современной школе, в школьных программах? Что и как надо изменить, чтобы наше образование вновь стало конкурентоспособным? Об этом корреспондент «Липецкой газеты» беседует с заведующим отделом образования российской газеты «Суть времени» Павлом Расинским.
Преемственность учебников
— На мой взгляд, одно из самых больших зол — это вариативность образования. То есть одной, выверенной программы просто не существует: есть множество, которые зачастую не стыкуются между собой. Более того, во многих программах сегодня исчезли межпредметные связи! В итоге школьник элементарно не может получить целостную картину мира. Внутри самого предмета тоже нередко творится непонятное. Трудно сказать, на что ориентируются авторы, но уж точно не на возрастную психологию, которая была так важна в советских учебниках. Мне кажется, сегодня есть две позиции: «О, на Западе появилось что-то новенькое, давайте себе возьмем, ведь у них все так здорово!» или: «Давайте перепишем учебники, лишь бы они не походили на советские, ведь проклятый совок надо изживать!» В советской системе была преемственность учебников, а сегодня учебник третьего класса зачастую не стыкуется с учебником второго. В такой большой стране, как наша, только выверенная централизованная программа может дать серьезное качественное образование. А мы все уповаем на либеральную свободу, которая сама все как-то «разрулит».
— Я с удивлением узнала, что многие родители стараются раздобыть старый учебник Киселева по математике, чтобы с его помощью хоть как-то помочь своим детям…
— Да, Киселев — это уже классика, которую просто необходимо вернуть в школы.
— Я иной раз думаю: вариативность — это тупое желание подзаработать на издании нового учебника или же это какие-то сознательные происки с целью развалить нашу систему образования?
— Сейчас есть какая-то слепая вера, что многообразие — это прекрасно. Но вариативность хороша, когда она выверена и структурирована. Мы же все бросили под ноги мифической свободе личности, в том числе — и систему образования. Но о коммерческой составляющей тоже забывать не надо: это выгодно и авторам новых учебников, и издателям. Все это некий комплекс, внедренный как разрушающее начало. После революции тоже были метания и поиски разных педагогических школ. Но поскольку целью было качественное образование, то быстро вернулись к классно-урочной системе и единой программе. А вот когда цель — воспитание идеального потребителя, тогда фундаментально образованный человек просто не нужен. Зато можно говорить, что только вариативность не ущемляет свободы личности. Занятно, что аппелируют они к сорок четвертой статье Конституции, где говорится о свободе преподавания. Но кто сказал, что в рамках единой программы педагог лишается права на творчество, возможности использовать разные методики, преподносить материал по-своему?
Болонская система
— За последние десятилетия мы, как мне видится, утратили то главное, чем гордилось советское образование, что отличало наших выпускников школ и вузов — фундаментальность.
— Да, безусловно. И это пошло еще из позднесоветской эпохи, когда было сказано, что школа отстает от стремительно развивающейся науки. Помилуйте, но кто сказал, что школьники должны поспевать за научными открытиями? На это есть вузы, а задача школы — дать солидное базовое образование, потому что без него невозможно дальнейшее развитие. А уж после перестройки это фундаментальное образование разрушалось стремительными темпами. Тут еще можно вспомнить Болонскую систему, которая по определению губит это, но уже в высшем образовании. Ведь в ее рамках можно выбирать какие-то отдельные «кусочки» из самых разных курсов, а главная задача — набрать больше баллов. И неважно, что эти отрывочные знания не складываются в единую картину, что ты послушал немножко про Древний Египет, немножко про китайские династии и чуть-чуть про античный Рим. В итоге мы имеем то, что называем «пиксельным мышлением».
— Я где-то читала, что на самом Западе к Болонской системе относятся весьма осторожно: где-то ее используют, а где-то от нее отказываются.
— Да, вот в таком абсолютизированном виде она была «спущена» именно нам. И вот что интересно: применительно к ней сорок четвертая статья словно бы не существует — тут вам никакой вариативности! Несколько лет назад к нам в МГУ приезжали итальянцы, чтобы приглашать на работу наших инженеров. Поскольку у них успешно внедрен бакалавриат, то качественных инженерных кадров просто не стало.
— А МГУ удается пока отбиваться?
— Ректор университета Садовничий пока сопротивляется, но ему тоже выкручивают руки, и насколько его хватит — трудно сказать. Если будет курс, что все должны перейти на бакалавриат и магистратуру, то любыми средствами заставят.
— Лично меня очень волнует вот этот курс на индивидуальность, который сейчас провозглашается. Понятия коллектива словно совсем не существует.
— Да, коллективизм отброшен как нечто коммунистическое, а значит, страшное. Но в личностно-ориентированном подходе есть еще один подвох: его задача сделать так, чтобы школьнику было максимально комфортно и приятно учиться. Но кто сказал, что учеба — это исключительно приятное занятие? Это прежде всего труд, это напряжение сил, это дисциплина. Без всего этого результатов не будет. Еще одна ошибка: этот подход подразумевает, что ученик — это уже личность. На самом деле он — только развивающаяся личность, и ошибочно отдавать ему на откуп выбор предметов или глубину их изучения. А то в одном пособии уже написали, что педагогический коллектив должен оценивать не степень усвоения учебного материала учениками, а то, насколько им комфортно учиться.
— Ну да, ребенок всегда будет идти по линии наименьшего сопротивления и предпочтет не уроки учить, а у компьютера посидеть. Это понятно и естественно…
— Удивительно, это понятно большинству, но непонятно чиновникам от образования. Ну либо они все это умышленно делают.
— Кстати, понятно уже и родителям. У нас есть кадетская школа, в которой, понятно, железная дисциплина, много физических нагрузок, сохранен советский принцип коллективной ответственности отрядов за успеваемость отдельных учеников. Так вот, в эту школу очень большой конкурс.
— Коллективизм — это не советская, это русская традиция. Это ядро нашего культурного кода, поэтому его невозможно вытравить. И родители чувствуют, что их детям необходимо именно такое воспитание.
Назад в будущее
— Если судить по состоянию образования, то складывается впечатление, что России катастрофически не везет на министров в этой сфере.
— Причем тут не везет? Просто они все из одного гнезда, все исповедуют либеральные ценности в виде Болонской системы, вариативности образования и воспитания идеального потребителя. Тут только общественность может выразить свой протест и заявить о том, какое именно образование она хочет иметь. На самом деле опросы, проведенные АКСИО перед вторым съездом РВС, показали, что большинство хочет возвращения к той системе, по которой работала советская школа. И дело тут не в ностальгии, а в понимании качества результата. Сейчас мы ищем варианты работы в имеющихся условиях. Это может быть создание собственной линейки учебников, может быть открытие своих школ. Можно использовать домашнее обучение, когда собираются несколько семей и учителя работают с их детьми по определенной программе. В конце концов, почему бы не использовать в общих интересах ту вариативность, которую нам навязывают? Как говорится, надо бить врага его же оружием. Сейчас «Родительское Всероссийское Сопротивление» прорабатывает эти варианты.
— Я как-то наткнулась на сообщение в Интернете, что с этого года бюджетные места в вузах будут сокращены на сто тысяч. Этому можно верить?
— Я не думаю, что это произойдет. Хотя «пробные камни» периодически забрасываются. Вот недавно министр культуры заявил, что если в вуз не несут деньги, то кому нужен такой вуз. Есть диаметрально противоположные высказывания, и трудно предположить, куда повернет.
— У меня сейчас такое ощущение, что уже в школе происходит «выбраковка» детей, чьи родители финансово не способны оплачивать репетиторов. Общество уже заранее делится на тех, кто будет прислугой у «новых русских», и тех, кому суждено стать элитой.
— Да, вы правы. Финансово обеспеченные смогут отдать своих детей в частные школы, где, между прочим, до сих пор работают по проверенной временем программе без всяких инноваций. Ну, или, в крайнем случае, наймут нескольких репетиторов. То есть социальные лифты для большинства оказываются изначально закрыты на замок. Кстати, западная элита для своих отпрысков оставляет весьма консервативные школы, допускающие даже физическое наказание. Потому что они понимают — без дисциплины, без табу и ограничений личность просто не будет сформирована.
— Когда я смотрю передачу «Право голоса» и слушаю там преподавателей Высшей школы экономики, то мне становится страшно: как можно этих людей с их либеральной идеологией допускать до воспитания молодежи?! Государство должно как-то это контролировать.
— Государство не может это сделать. А вот общественность имеет и право, и возможность заявить о том, каким она хочет видеть образование и кому она хочет доверить воспитание своих детей.
Впервые опубликовано в "Липецкойт газете"