Александр Бенуа. Медный всадник (фрагмент). 1923
Запрет Запада на русскую культуру означает запрет на огромную часть истории человечества. Мало того, что этот запрет сегодня налагается на культуру, СМИ, авиаперелеты и транспорт, банки и даже кошек, но предпринимаются попытки замалчивать историю и память народов мира.
Цензор столь же жестокий, сколь и глупый, провозглашает: "Шостаковича не существовало, не было блокады Ленинграда, не было ни Гагарина, ни Великой Октябрьской революции". Тем самым он разоблачает свое варварство, запрограммированное невежество, которое составляет ядро политической и культурной системы капитализма. Мы знаем это и страдаем от этого, хотя отвлекающие маневры, используемые богом с лицом гамбургера, кажутся бесконечными.
Почему Запад подвергает цензуре русскую культуру?
Появилась ли цензура только сейчас, или она сохранилась со времен старой антикоммунистической паранойи Запада? Может быть, цензура и искажение фактов появились намного раньше, когда произошло то историческое событие, которое навсегда изменило судьбу человечества — Октябрьская революция 1917 года? В чем причина этой упорной цензуры, которая с течением времени принимала различные формы? Является ли нынешняя цензура частью тотальной войны против России, культурным аспектом этой войны?
В 2022 году сброшено много масок. Запад вовсе не проявил деликатности: его антироссийский сценарий был гротескным и нацеленным на массы, ранее опьяненные страхом — рассеянным, но вездесущим страхом, легко переходящим в иррациональную ненависть. Вам это ничего не напоминает?
Западные СМИ хорошо сделали свое дело и теперь беззастенчиво лгут именно потому, что заранее создали «массмедийного гражданина», послушного и не способного задавать вопросы. Мол, не время сомневаться: пора встать в строй и повторить приказ. Страх правит всем — боязнь будущего, боязнь настоящего, боязнь вообразить, что могло бы быть, боязнь проиграть, если рухнут те, кто наверху, даже если ты не солидарен с ними.
Несомненно, имеет место потеря понимания того, кем является — или кем должен быть — широко разрекламированный гражданин «свободного Запада». Тот, кто был способен выкрикивать, даже не зная точно, что имеется в виду, тот самый знаменитый лозунг 68-го года «запрещено запрещать», и который при этом не скрывал своей агрессии против СССР и «страшных сталинских тоталитаристов». Смешение свободы и либерализма — это не безвинное дело, это постмодернистская программа релятивизации, социального поражения, утраты исторического и политического горизонта. Программа, порождающая самые экстравагантные «свободные» идентичности, все более раздробленные, все более способные на жалобы и бездействие, и существующие исключительно в рамках системы, которая что-то дарует, кормит крохами со своего стола и сохраняет главное — господство.
Теперь уже абсолютно безнаказанно и без стыда — ведь стыд есть человеческое, а иногда даже двигающее к революции чувство — тупые элиты Запада запрещают русскую культуру. Американская и европейская элита в ужасе погружается в собственную апокалиптическую идеологию (она-то знает толк в смерти и искусственно созданной чуме) и сегодня как никогда боится «заразы». Она всегда опасалась, что народы мира будут заражены мужеством и силой тех, кто сумел построить первую в мире социалистическую страну и вскоре после этого победить нацизм.
С 1917 года эта жестокая западная элита пыталась победить Революцию Советов и уничтожить Россию. Целые армии выступили против советского народа и осуществили интервенцию, но проиграли. Революция Советов укрепилась, и в короткий срок страна рванула вперед и превратилась в великую державу.
Обо всех этих событиях на Западе всегда рассказывали шиворот-навыворот и очень недобросовестно. Антикоммунистическая вера есть антиисторическая вера. Огромный пропагандистский аппарат был брошен на задачу приравнивания коммунизма к запретам, преследованиям, ГУЛАГам, шпионам — в общем, ко всему тому, что получило наименование "тоталитаризм", специально сконструированный для приравнивания коммунизма к фашизму. И жалкая каста новообращенных интеллектуалов была куплена, чтобы заявить о своем раскаянии в коммунистических идеях. Они получили признание и деньги.
Запад представлял себя оплотом свободы, в то же время уничтожая народы в Азии, Африке и Латинской Америке, осмелившиеся следовать «дурному примеру» СССР. Одновременно с этим Запад придумывал лозунги типа «запрещено запрещать» и другие, ставшие столь изношенными мантры о «свободе» и «демократии». Мантры, истекающие кровью. Войны и преступления росли пропорционально силе выкриков о свободе не только в Азии, Африке и Латинской Америке, но и в Европе и США. Во имя «свободы» и «демократии» там была распространена культура смерти.
Запад получил поддержку буржуазии стран-вассалов и навязал им «великую американскую культуру» ковбоев, жевательной резинки, секс-драг-рок-н-ролла, гамбургеров, жареных цыплят, автомобилей, гангстеров и бомб. Скотская и звериная культура, которая никогда не заботилась о правде и человеческой жизни, которая легализовала ложь настолько, что убедила мир в том, что это они «цивилизовали» индейцев и черных (порабощенных и безжалостно истребленных), и что именно они победили во Второй мировой войне (в то время, как именно СССР победил нацизм). Запад оказался искусен в этом: культурная и информационная война идиотизировала и развратила огромные эксплуатируемые массы.
Эта культура распространялась по всему Западу и шаг за шагом приняла тот абсурдный вид, который мы наблюдаем теперь. Поломанный человек, который лишь потребитель, раб без голоса, самоубийца или убийца. Навязанная нам «культура» — и это надо признать — является культурой смерти и дегуманизации. Если вам плохо, то ваш врач, работающий на большую фарму, пропишет вам хороший антидепрессант. А если очень плохо — любезно предложит эвтаназию.
Видимо, Запад так боится великую русскую культуру, которая не подчиняется и имеет альтернативный проект построения человеческого бытия, еще и потому, что культура самого Запада находится в откровенном упадке и отчаянии. Его старый пропагандистский арсенал, сильно заезженный, хотя еще работает, но уже почти исчерпал себя.
Колонизированная и погрязшая в долгах Европа подчиняется «американо-английскому образу жизни», но не может скрыть цену, которую она платит за структурный кризис в США. Америка — страна без всяких социальных служб, с миллионами бедняков на улицах, с самым большим количеством заключенных в мире и с длинным списком исторических преступлений, за которые она еще не ответила — Япония, Корея, Вьетнам, Гватемала, Ирак, Ливия… и далее.
Поэтому даже любопытно смотреть, как те, кто раньше кричал «запрещено запрещать», пропагандируя западные «добродетели», сегодня в страхе запрещают всё подряд, даже зная при этом, что, например, Чехова, Достоевского, Горького, Блока, Маяковского и других просто нельзя запретить. Нельзя, потому что они прорвутся сквозь эти гнилые стены западного мира смерти с его ставшими уже столь обыденными преступлениями, одно из которых, как яркий пример, произошло в минувшем месяце у стен Мелильи (24 июня 37 мигрантов погибли при попытке преодолеть пограничные заграждения в испанском анклаве Мелилья в Марокко, 130 человек из двух тысяч достигли Испании).
Рахманинов и Шостакович прорвутся сквозь эти гнусные заборы западного декаданса, и сделав это, положат начало новому человечеству, как это сделал революционный народ в 1917 году.
Таким образом, вопрос о цензуре русской культуры приводит к вопросу важному и актуальному: как и что нужно сделать, чтобы наши народы проснулись от империалистического кошмара?
Как пробудить почти стертую память самого среднего гражданина Запада?
Как вернуть людям любознательность, способность мечтать, глубокое чувство любви и солидарности, то есть как вновь очеловечить человека, пока еще не поздно?
Империалистическая система смертельно ранена, но будучи раненой, она еще более безумна и опасна. И либо люди очнутся и восстанут против нее, либо она уничтожит остатки человеческого. Похоже, центральная роль в этой борьбе вновь выпала на долю русского народа, и цель та же, как и 80 лет назад, — победа жизни над царством смерти.
Сара Розенберг, левая активистка, писательница и журналистка из Аргентины