Носом в телефон и по уши в сеть... от кого и чего бегут современные люди?

Существуют тенденция любую социальную проблему списывать на негативные качества отдельных людей. Почему преступник нарушает закон? Потому что он плохой человек. Почему коррупционер ворует? Потому что он «от природы» злой. Почему невротик боится общества? Потому что у него не всё в порядке с головой.

Если даже (на секунду) принять точку зрения, что человек определяется некими «задатками», которые формируются не самим обществом (хотя главная способность человека — переступать через всякие задатки), то необходимо спросить: что в общественном устройстве способствует реализации «задатков» негативных, а что подавляет в человеке всё хорошее? Ведь современное общество не назовешь идеальным — так почему же мы считаем, что всякий разлад человека с ним порожден стремлением людей ко злу? Не может ли оказаться, что конфликт рождается из стремления людей спасти в себе что-то хорошее и ценное, нещадно атакуемое «по-злому» устроенным обществом?

В любом случае, мы приходим к необходимости не списывать проблемы людей на самих людей, а искать их корень в общественном устройстве.

Почему всё это должно волновать «нормального» гражданина? Психологи ХХ века замечали, что каждая волна «душевнобольных» лишь на несколько лет предшествовала появлению соответствующей психологической проблемы в широком обществе, пусть и проявляющейся не в таких крайних формах. Иными словами, жертвами очередного социального изменения становились сначала самые «чувствительные», расшатанные люди, а затем волна «докатывалась» и до всех остальных. Так что «все мы немножко лошади, каждый из нас по-своему лошадь».

Одним из «достижений» капиталистического общества является почти поголовный эскапизм. Суть его в том, что человек старается вырваться из социума (или некоторых его сфер), причиняющего ему «дискомфорт», давящего на него, не позволяющего ему жить, как того требует душа.

Иоганн Фюсли. Одиночество на рассвете. 1796
Как обычно, у различных индивидов отличается лишь степень его проявления. На острие проблемы находятся затворники — люди, отказавшиеся от прямой встречи с обществом, иногда «нормально» работающие, иногда — совсем закрывшиеся в себе и своем мире. Но тем же самым является и поголовное сидение в мобильных телефонах: не только в метро и поезде, но и на учебе, на работе, дома, на «сходках» друзей, на свидании, даже в объятьях любимого человека (есть и такие).

Сложно винить в этом технический прогресс: интернет, смартфоны, работа на дому, — всё это лишь средства, возможности убежать от общества, а не причины бегства. Мировая культура была наполнена подобным эскапизмом задолго до изобретения компьютера. Вспомним «Странствие» бунтовщика Бодлера:

Бежать? Пребыть? Беги! Приковывает бремя —

Сиди. Один, как крот, сидит, другой бежит,

Чтоб только обмануть лихого старца — Время,

Есть племя бегунов. Оно как Вечный Жид.

И, как апостолы, по всем морям и сушам

Проносится. Убить зовущееся днем —

Ни парус им не скор, ни пар. Иные души

И в четырех стенах справляются с врагом.

Причина же лежит как бы на поверхности: «сидение в интернете» предлагает человеку более богатое и близкое ему содержание, чем реальная жизнь в обществе «развитого капитализма». Смотреть очередную «смешную группу» «ВКонтакте» оказывается приятнее и интереснее, чем общаться с живым человеком или — боже упаси! — работать или учиться. Поскольку содержание большинства таких «групп» и страниц, на которых «залипают» пользователи интернета, весьма тупо и дегенеративно… То становится страшно за ту жизнь, что им проигрывает.

Японский затворник — хикикомори
К слову, единственная веская причина, по которой люди, прикованные к мобильному телефону, считаются более «нормальными», чем затворники, — в том, что сама форма их эскапизма поощряется капитализмом. Мобильная индустрия испытывает настоящий бум, на «смешных группах» в соцсетях, на мобильных приложениях и т.д. бизнес зарабатывает большие деньги, они заполнены рекламой, в них (при необходимости) ведется даже политическая агитация и т.д. В общем, капитализм уже подчинил себе это первоначально «спасительное» для людей пространство.

Так чего же так недостает в реальной жизни, что человек оказывается вынужден прибегать к эскапизму, вплоть до крайних его форм — затворничества? Ответить на этот вопрос не так уж сложно: не хватает человечности. Главное свойство капитализма (системы, в которой мы все живем) — превращение всего в товар, в источник прибыли. Это касается не только производства, «социалки», но и искусства, культуры, общения, любви, личных качеств человека.

Работа теряет смысл, превращается в написание отчетов, прикрытие «распила» и воровских махинаций — поскольку на этом можно легче всего заработать. Такой «труд» воспринимается как тяжелая ноша, которую хочется поскорее скинуть, уйти от нее в «досуг». Новизна, творчество никого не интересует: риски уменьшаются, прибыль — максимизируется. Культура упрощается, становится более «доступной» самым примитивным общественным вкусам, ставится на конвейер: зачем экспериментировать, когда можно копировать то, что уже приносит доход? «Тянуть вверх», к сложности, никого не надо — это не окупится. Да и простыми людьми проще управлять.

 

Люди формируются под потребность рынка: они должны быть одинаковыми, как винтики машины, «коммуникабельными», мелочно-честолюбивыми, готовыми приспосабливаться, «прогибаться». Их цель как личностей — стать «успешными», в первую очередь в экономическом плане. Впрочем, экономический успех взыскует и определенных черт личности, готовой «пройтись по головам» в условиях конкуренции.

Другой мир

Обнаруживается, что людям зачастую просто не о чем говорить: работа их не развивает (да и неприятно о ней лишний раз думать), досуг, предлагаемый капитализмом, — туп, слишком завязан на коммерцию. Ни времени, ни объективной необходимости садиться за книги — нет. Даже любовь из сакрального акта становится торговым отношением: люди «без личности», стесанные по единому образцу, «конкурируют» между собой на «любовном рынке» своей близостью к идеалу успешного капиталиста. Любовный акт сводится к половому акту, лишенному всякой эротики (ее пытаются заменять чисто внешними атрибутами — извращениями), зачастую прямо «оплачиваемому» мужчиной через подарки, рестораны или содержание женщины как жены (мужчина покупает, женщина — продается). Ни о каком раскрытии друг в друге глубокого внутреннего мира, духовной близости, эротическом влечении и т.д. и т.п. и речи не идет.

Представьте этот мир (а лучше — выгляните в окно), и Вы поймете суть эскапизма. «Живая жизнь» во всех своих сферах и проявлениях постепенно пожирается капиталистической машиной. Что же делать человеку, желающему спасти свою человечность? Очевидно, ему нужно бежать из строящегося «ада», отгородить себя от него стеной и т.д. То есть уйти в эскапизм (escape — убежать, спастись). Характерно, что именно в стране, в которой капитализм чувствует себя максимально вольготно и осуществляет совсем неприкрытый гнет, в Японии, затворничество (там это называется «хикикомори») уже давно стало массовой проблемой. Но такая же проблема стояла и полтора века назад, например, у того же Бодлера:

Да, колыбель моя была в библиотеке;

Пыль, Вавилон томов, пергамент, тишина,

Романы, словари, латыняне и греки…

Я, как in folio, возвышен был тогда.

Два голоса со мной о жизни говорили.

Один, коварен, тверд, сказал мне: «Мир — пирог.

Развей свой аппетит. Ценой своих усилий

Познаешь сладость ты всего, что создал Бог».

Другой же закричал: «Плыви в бездонных сказках

Над тем, что мыслимо, над тем, что мерит метр».

Ах, этот голос пел, баюкал в странных ласках,

Пугал и волновал, как с набережной ветр <…>

Я вижу новые созвездья из алмазов

В чернейшей бездне снов, за внешностью вещей;

Раб ясновиденья и мученик экстазов,

Я волоку с собой неистребимых змей <…>

Мне факты кажутся какой-то ложью шумной,

Считая звезды в тьме, я попадаю в ров…

Но Голос шепчет мне: «Храни мечты, безумный!

Не знают умники таких прекрасных снов…»

К сожалению, человек не может просто отгородить себя от общества, каким бы плохим оно ни было. Спасаясь от негативных сторон социума, затворник чувствует себя комфортно, свободно, он как бы убежал от давления капитализма и живущих по его правилам людей. Ему приходится, может быть, работать — но без лишних «контактов» с внешним миром. Он может спокойно заниматься каким-нибудь хобби, тратить свободное время, как ему вздумается…

Затворник

Однако затворничество — это всё равно неполноценная жизнь. Отсутствие контакта с другими людьми закрывает перед человеком целые сферы существования. В этих условиях невозможны человеческая близость, настоящее творчество, раскрытие собственных способностей: не хватает крупной цели, сказывается оторванность от общественных возможностей и актуальных проблем. Мир человека, лишенного живых контактов, постепенно мельчает. Человек становится замкнут в маленьком, ограниченном мирке, со своими «тараканами», слабостями и прихотями. Творчество сводится к хобби, любовь направляется на себя.

Можно тешить себя возможностью, например, читать «классику», изучать философию и т.д. — но в отрыве от «большого» мира она мертва. Великая культура направлена на изменение общества, на исправление несправедливостей, а не на убаюкивание совести и разума.

Бесплодна и горька наука дальних странствий.

Сегодня, как вчера, до гробовой доски —

Всё наше же лицо встречает нас в пространстве:

Оазис ужаса в песчаности тоски.

Да и, будем честны, затворники вовсе не лишены «тлетворного» влияния общества. Интернет — давно освоенная капитализмом площадка. Хобби поставлены на коммерческие рельсы, досуг проводится так же, как и у любого «стандартного» члена общества, он с такой же легкостью «высасывает» деньги. Даже необходимость работать, как правило, не отпадает. Бегство от общества всё больше становится видимостью, самоуспокоением. От капитализма нельзя убежать — его можно только перестроить.

Комната

Реальное, полноценное спасение людей, не согласных жить на капиталистических условиях, — не в эскапизме, а в борьбе. Необходимо постоянно искать духовно близких тебе людей, пытаться создать свой, «альтернативный» социум. Обнаруживать «лазейки» в капитализме (вроде дистанционной работы), позволяющие меньше соприкасаться с тем, что «зло». Нужно отвоевывать территорию, выстраивать здоровую, полноценную жизнь, с дружбой, любовью и творчеством — а не отдавать ее запросто в руки «большого» капиталистического общества. На этом пути вы найдете и себя.

С точки зрения общества, с затворниками почти ничего нельзя сделать. Можно попытаться перевести их эскапизм в более «приемлемую», «продуктивную» для экономики форму. Можно, наоборот, «оседлать» само затворничество — коммерциализацией интернета, дистанционными формами работы, развитием доставки услуг и товаров «на дом». Наконец, когда общество дойдет до определенной степени уничтожения человечности, разница между сидящим в телефоне и сидящим дома станет не такой уж и большой.

Способ спасти себя и других для людей из «большого» общества — аналогичен: покончить с капиталистическим обществом. Эскапизм, как и многие другие проблемы, не случайность, а необходимое следствие развития капитализма. Полумеры могут на время заретушировать какие-то проблемы, но вскоре они дадут о себе знать снова, в еще более острой форме. Бороться с частными симптомами капитализма — как затыкать дыры в разваливающемся корабле. Это не только трата времени и сил, но и безответственность перед теми, кого вы таким образом желаете спасти.

Дмитрий Буянов, ИА REGNUM