Статья вторая из цикла статей о Всесоюзной пионерской организации .
Запоминалка № 1 (смотрите статью первую). А однажды вечером, тогда, в «Орленке», в отряде «Милосердие», ребята стали меня спрашивать: есть ли, ну есть ли такие принципы, истины незыблемые, которые должны быть в душе каждого человека, в людских отношениях? Вот это вопрос! Я вдохнула и выдохнула:
— Заповеди Христа, Нагорная проповедь.
— Что это такое?
— Где можно прочитать?
— В Евангелии, — ответила я.
И не только ответила, но и попросила, чтобы мне с самолетом передали Евангелие. Через несколько дней мы сидели вечером всем отрядом, с вожатыми. Я передала по кругу книгу — чтобы каждый ее посмотрел, потрогал. Некоторые задерживали, потому что очень хотелось перелистать, пусть и быстро. Евангелие было издания конца XIX века, и я думаю, что-то ребячьим ладоням передавалось через книгу. Сейчас бы мы сказали: это намолённость. А когда начала рассказывать и читать, все записывали в тетрадки. И вожатые тоже. Просили не торопиться, повторить, продиктовать. Это был один из лучших моих вечеров в той «орлятской» смене. Думали ли мы все тогда, что теперь, через двадцать с небольшим лет, Евангелие станет столь доступным? Нет, конечно.
Какими бы словами ни сказать, все равно получаются эти вечные истины. Например, так:
— Человек живет для того, чтобы помочь другим.
— Рождается человек для того, чтобы умереть честным человеком.
Ни один христианин с этим спорить не станет.
А что же та книжка «О красном галстуке с надеждой и тревогой», которую я назвала в прошлой статье? Вы всё поймете, если я скажу, что выпустил ее Центральный Совет пионерской организации для делегатов XXI съезда комсомола. 1990-й год.
Книжка открывалась таким обращением:
«ДЕЛЕГАТУ СЪЕЗДА
(лично)
До недавнего времени считалось незыблемым, что все дети очень похожи. Особенно когда они с одинаковыми комсомольскими значками, одинаковыми пионерскими галстуками, в одинаковой школьной форме…. Что проблемы ребят — это двойка в классном журнале, ну, в крайнем случае, где достать "кассетник". Взрослые стараются не знать правду о тех, кому от семи до четырнадцати. Так спокойнее.
А они вдруг решительно заявляют нам сегодня: "Мы не радостная толпа. Мы — многомиллионный сплав ярких личностей, которые способны придумать, решить и сделать много интересного и полезного". Чем чаще звучат сомнения о необходимости пионерской организации, тем увереннее сами ребята говорят: "Нам нужна организация, где мы хозяева". <…>
Замечают ребята и то, что в решительную минуту "комсомол нас предал. Наши, так сказать, старшие товарищи заняты хозрасчетом, борьбой за власть. Мы им не нужны".
Привычным стало говорить о проблемах подрастающего поколения, принимать решения, не считаясь с мнениями и желаниями самих ребят, не давая им возможности самим участвовать в общественных процессах. Это издание — разговор с вами, делегаты съезда, со всеми, от кого зависит судьба пионерской организации, судьба детства, а значит, и обновление комсомола…
<…>
Ваши младшие товарищи еще верят в вас, надеются на вас. И у вас есть шанс не потерять это доверие».
Составителем сборника был Сергей Борисович Цымбаленко, он работал в Центральном Совете пионерской организации, к тому времени уже стал кандидатом философских наук. Он и провел социологические исследования, благодаря ему в книжке были именно реальные слова реальных детей.
Не помогла эта книжка пионерам. Не внял комсомольский съезд. И осенью 1990-го года в «Артеке» прошел последний XI Всесоюзный слет пионеров. Там была утверждена организация – правопреемница: Международный союз детских общественных объединений «Союз пионерских организаций – Федерация детских организаций». За это голосовали 1-го октября делегаты слета — дети и взрослые. В Интернете есть сайт — найти легко. Так раскрыта наша запоминалка № 2.
А в школах взрослые, облегчая себе жизнь, продолжали радостно закрывать пионерские отряды и дружины. И лозунг новой организации «За Родину, Добро и Справедливость!» был им неведом. Словом, в буквальном смысле слова, вместе с водой выплеснули из ванны и ребенка.
Замены не было. Правда, я помню грозное ликование в некоторых передачах детской редакции Всесоюзного радио того времени: скауты! Теперь у нас будут скауты! Дети звонили в прямой эфир, спрашивали, как можно вступить в эту организацию. Ответить им было нечего. Всемирное Скаутское Бюро от имени Всемирной Организации Скаутского Движения пригласила группу педагогов из России в Швейцарию. Для гостей были специально напечатаны на русском языке библиотечки по скаутскому движению. У меня есть такая библиотечка, ее подарил руководитель одной из реально действовавших организаций в Сыктывкаре — православные скауты — Сергей Викторович Таскаев. Им много книг дали, он привез несколько комплектов библиотечки. Я все это внимательно прочитала.
У скаутов есть общие с пионерской организацией вещи. Хотя бы потому, что когда весной 1922-го года создавались первые детские коммунистические группы, любимыми делами сразу стали походы. Пионерские горны и барабаны, непременные атрибуты скаутинга, поначалу были взяты пионерскими отрядами из военных оркестров. И галстук красный. И даже зажимы для галстуков, как у скаутов, выпускались. Британский полковник Роберт Стефенсон Смит Баден-Пауэлл, основатель всемирного скаутинга, умер в 1941-м году, и я не могу найти сведений о том, насколько ему было что-то известно о том, что в советской стране возникла новая детская организация — пионерская.
Но вот у меня в руках скромная (кегль шрифта совсем маленький, отпечатана на газетной бумаге, ну 1992-й год же!) книжечка — «Игра и детское движение». Ее автор — Иннокентий Николаевич Жуков, скульптор, мастер русского скаутинга, мастер детской игры. Это одно из первых изданий новой нашей детской организации — СПО - ФДО. Не могу проверить, но, кажется, именно Иннокентий Николаевич придумал должность штатного Робинзона Крузо Советской России и предлагал себя на эту должность. Вот что было бы, если бы у пионеров страны был свой Робинзон Крузо? (Об учителе смеха я расскажу в следующей статье, и это будет наша запоминалка № 3).
Когда я работала в редакции Коми республиканской газеты «Молодежь Севера», у меня был материал о первых коми пионерах. К 19-му мая. И как же они быстро созвонились друг с другом, пришли вместе, взахлеб рассказывали, эти бабушки и дедушки! Ходили в походы. Готовили еду на костре. Старый человек вспоминал, как прилетел первый в их жизни самолет, и летчик их, ребятишек, решил покатать:
— Я полез по лесенке наверх, оступился. Нога повисла в воздухе, упал бы, так летчик ловко схватил меня ладонью за ступню и поставил на лесенку. И я оказался внутри самолета.
Какая простая и памятная деталь: оступился на лесенке, а летчик помог мальчику забраться в самолет!
И пионерская песня 20-х годов:
Лейся, песнь моя,
Пионерская!
Буль-буль-буль, баклажечка
Походная моя!
Это ребятишки, во главе с вожатым, с настоящими баклажечками для воды в поход и на экскурсии ходили, а не теперешние молодые люди и здоровые дяди с пластиковой двухлитровой бутылью пива, которую все по недоразумению называют баклажкой!
А позже, это уже музыка Дмитрия Борисовича Кабалевского:
Всё бегут, бегут дороги
И зовут они вперед.
И зовут они вперед.
Сказала своей старшей сестре, что пишу серию статей о судьбе пионерской организации. Нет ли идей? Она ответила сразу: романтика (запоминалка № 4)! Исчезло это понятие из жизни и из нашего словаря! Вот песни-то были! Вот по чему тосковала моя, тогда маленькая племянница Настенька и чему радовалась, когда к ним пришли 23-го февраля ветераны Великой Отечественной войны!
— Еще патриотизм, — сказала моя сестра. — слово и понятие. Нет их теперь в нашей жизни.
Ну, конечно же, откуда, если вот сегодня утром ехала я в «автолайне», а у водителя, конечно, радио FM-диапазона орет: «Россия без дураков, что цирк без клоунов!» Пассажиры дружно смеялись, ликовали прямо. Ну, зачем же про клоунов-то так… И про Россию… А придут эти взрослые домой, детям расскажут: вот, мол, какую шутку-то по радио сказали! Вместе будут хохотать.
«О красном галстуке с надеждой и тревогой!»…
А ведь если человек не может гордиться своей страной, это сказывается на его судьбе — и она складывается серой и бескрылой. Можно ли считать таких людей капиталом нации? Многие теперь стыдятся понятия «патриотизм», а немало тех, кто о нем вообще забыл. Гибельный путь.
На XXII съезде КПСС, в 1961-м году, был принят Моральный кодекс строителя коммунизма. Рабочая группа использовала именно текст Библии, текст Нового Завета. В этом смысле я могла бы в том «орлятском» кругу отряда «Милосердие» рассказать и о Моральном кодексе тоже. Ребята его не знали. А вот хотя бы несколько пунктов:
«5. Коллективизм и товарищеская взаимопомощь: каждый за всех, все за одного.
6. Гуманные отношения и взаимное уважение между людьми: человек человеку друг, товарищ и брат.
7. Честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни.
8. Взаимное уважение в семье, забота о воспитании детей.
9. Непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству».
Да если бы люди вспомнили это…
…Программы сотрудничества не могли быть внедрены «сверху»… СПО – ФДО — дело совершенно добровольное. Большую часть моей жизни школьник без красного галстука — редкость невероятная.
В Центральном Совете Всесоюзной пионерской организации ведь разрабатывались не только разнообразные программы сотрудничества, но и многое другое, и новая пионерская форма, ее варианты демонстрировали на XI слете в «Артеке».
А тем временем по радио и телевидению, в печати угрожающе часто стало появляться имя Павлика Морозова.
— Нам не нужна организация Павликов Морозовых! — взволнованно гремел эфир. — Он донес на своего отца-кулака, когда тот спрятал хлеб! Мы не позволим, чтобы росли новые доносчики на своих отцов!
Ну, дня не проходило, чтобы не было этих завываний про Павлика Морозова.
И Игорь Николаевич Никитин, последний председатель Центрального Совета Всесоюзной пионерской организации, обратился к Веронике Павловне Кононенко, тогдашнему редактору журнала «Человек и закон»: поезжайте в командировку, на Урал, побывайте в том селе, исследуйте материалы судебного процесса. А имя Павлика Морозова записано в Книгу почета Центрального Совета. И пусть Совет, по итогам расследования Вероники Кононенко, примет решение о пионере-герое Павлике Морозове.
Открыв 16-й том Большой Советской Энциклопедии (третье издание, 1974-й год), читаю: «МОРОЗОВ Павлик (Павел Трофимович) (14.11.1918, с. Герасимовка, ныне Тавдинского р-на Свердловской обл., — 3.9.1932, там же), пионер, участник борьбы с кулачеством в период коллективизации с. х-ва в СССР. Род. в семье крестьянина-бедняка. Был организатором и пред. первого пионерского отряда в с. Герасимовка, пионеры к-рого помогали коммунистам в агитации за создание колхоза, разоблачали враждебные действия кулаков. Зверски убит кулаками».
Журналисты же твердили: донес на отца-кулака, который прятал зерно. И никто не догадался заглянуть в энциклопедию, где отец-то — бедняк.
Кононенко была очень хорошим юристом и журналистов, привезла из командировки потрясающие сведения. Она прочитала в архиве райцентра все материалы судебного процесса над отцом Павлика Морозова. Никакого доноса Павлика на отца там не было — ни письменного, ни устного. Листы судебного дела трещали, словно кора, — их, как переплели, так никто никогда и не открывал.
Ее статья была опубликована 5-го апреля 1990-го года в «Комсомольской правде» и заканчивалась словами: «Не стреляйте в убитых детей!»
Как бедняка, отца Павлика выбрали председателем сельсовета. К тому же, он хорошо знал грамоту. Да человек был неважный. Бросил жену и четверых детей, перешел к молодой. От голодной смерти матери помог спасти семью старший, Павел. Он остался за хозяина. Мать устроилась уборщицей, а убирал он. Отец приходил к ним в дом, избивал мать. Еще спекулировал чистыми бланками сельсовета. Стаскивал в дом то, что приглянется в избах односельчан. Никелированная кровать с шишечками была тогда подороже и позаметнее какого-нибудь нынешнего гарнитура для «элитной спальни». Павлик защищал мать от побоев отца — маленький мужчина. А односельчане, не выдержав, пожаловались на Трофима Морозова в район. Из района приехали, расследовали поведение председателя сельсовета. Был назначен судебный процесс над распоясавшимся Трофимом. На суде-то Павлика и его младших братишек спросили: бил ли отец мать? Павлик ответил: да, бил. Всё рассказал. Другие дети, маленькие, складно ответить не могли. Эти показания Павлика были занесены в протокол судебного заседания. Трофима Морозова осудили. Крестьяне села Герасимовка вздохнули свободно. Украденные вещи им вернули.
А через некоторое время Павлик и его младший братишка Федя пошли за клюквой. И пропали. Всё село их искало три дня. Нашли у болота, с разрезанными животами, убитыми. Следствие показало, что убийцами был их дед, отец отца, и еще один родственник. Они признались. И в селе состоялся еще один судебный процесс.
«Не стреляйте в убитых детей!», — так заканчивалась та статья Кононенко.
Хорошо помню, как в далеком теперь 1990-м году дочитала статью и, чтобы вдохнуть после такой крови свежего воздуха, включила маленький транзисторный приемник, который всегда лежал у меня на письменном столе. Голос из приемничка не замедлил заголосить очередное: «…И мы не позволим расти новым пионерам-доносителям на своих отцов, новым Павликам Морозовым!»
Странное дело, но кого бы я ни спрашивала, никто не знает этой статьи в «Комсомольской правде». А ведь то были годы, когда «Комсомолку» читали все — популярнейшая была газета, огромным тиражом выходила.
…В 1994-м году я давала интервью молодой корреспондентке Радио России. В этой небольшой истории все интересно. Интервью было по поводу Рождественской выставки изобразительного и декоративно-прикладного творчества детей с ограниченными возможностями здоровья. Детскому ордену милосердия, который Галина Владимировна Никанорова задумала еще до последнего пионерского слета, который вырастила, выпестовала, предоставлял для выставки один из своих залов Государственный музей - гуманитарный центр «Преодоление» имени Н. А. Островского. Корреспондентка спросила меня по телефону, где мы встретимся? «Если хотите, приезжайте в Останкино, в редакцию». — «Так ведь это выставка! — изумилась я. — Как же мы будем беседовать, если вы сами не посмотрите произведения наших ребят?» — «Ах, да, ну ладно, уж приеду в музей».
Я ждала ее в музее более полутора часов. Сама профессиональный журналист, да и просто по-человечески, даже вообразить не могла, как это можно опаздывать. Уж не случилось ли с ней что-то? Нет, веселая, влетела в вестибюль музея на Тверской. Я повела ее в зал, показала необыкновенную нашу выставку. Девушка охала и ахала. Потом мы сели в уголке и я ответила на вопросы. Она вдруг попросила меня: «Поговорите, пожалуйста, со мной еще, просто так, уже без микрофона». И стала задавать наивные вопросы, я терпеливо отвечала. И не выдержала, потому что именно радио-то больше всего о Павлике Морозове и твердило в те годы. Сказала ей: вы знаете, там ведь совсем другая история была. Павлик Морозов не доносил на отца. И отец его кулаком не был. И Павлика вместе с совсем маленьким братишкой зверски убили. У корреспондентки глаза расширились от ужаса: убили? «Так вот, — говорю, — как не надоест врать-то? И почему вы все там так настойчиво твердите о Павлике, о доносительстве?»
Вы знаете, я очень жалею, что не записала тогда слова молодой журналистки. Она выразилась точнее, чем я сейчас передам, но смысл такой: не важно, где правда, а нам надо как-то влиять на нашу аудиторию, чтобы поскорее покончить с коммунистическим прошлым, а других примеров у нас нет.
В Интернете можно прочитать статью Владимира Бушина «Он всё увидит, этот мальчик...» Это уже 1998-й год. Статьи Вероники Кононенко я не могу найти. А говорят, в Интернете есть всё…
Салют! До следующей статьи.
Ольга Клековкина,
член Союза журналистов России, РВС.