Эта статья не является научной и не претендует на таковую. Она не обращена к экспертному сообществу. Я написала её для обычных людей, которые в современном мире так же беззащитны перед узколобой псевдо-интеллигенцией, как американские индейцы сто лет назад, перед белым мессианством.
Вооружайтесь, товарищи, противостояние неизбежно!
|
Михаил Михайлович Бахтин. Теория карнавала Королем карнавала становится нищий или дурак, трикстер (см. также анекдот). И ему воздают королевские почести. Назначается также карнавальный епископ, и кощунственно оскверняются христианские святыни. Верх становится низом, голова — задом и половыми органами (материально-телесный низ, по терминологии Бахтина). Меняются местами мужское и женское (мужчины надевают маски женщин и наоборот). Вместо благочестивых слов слышится сквернословие, площадная брань. Меняются местами сами противопоставления жизни и смерти. |
Карнавальный катафалк набирает обороты, ещё одно мгновенье и большой взрыв неизбежен. Давайте-ка, пока колёса весело стучат, и наш катафалк норовит развалиться безо всякого взрыва, выпьем эля и поговорим о великих архитекторах. Восславим же тех, кто меняет наш бренный мир. Я не говорю о тех, кто узурпировал деньги, а потом купил на них знание, спрятал это знание и три раза перепрятал, чтобы потом конвертировать его в ещё большее количество денег, на которое можно приобрести ещё более опасное знание. Три раза его перепрятать, сделав ещё больше денег. Тот, кто сидит на золотой горе, пусть сидит, что о нём говорить. Вверху ли, внизу ли, пороки и добродетели везде выглядят одинаково. Владеть оружием и создавать оружие — разные вещи, именно поэтому оно частенько убивает не только тех, на кого направлено, но и того, кто его держит. Снова и снова змея кусает себя за хвост, крутится колесо времени, ветер поет, запутавшись в ветвях деревьев, и слеза раскачивает высушенный ветром зрачок.
Ветхий завет, описывая появление людей на земле, объясняет несовершенство нашего материального мира и нашего материального тела тем, что мы сами захотели вкусить плодов с древа познания. И следовательно, все мы, находясь здесь, с того рокового момента разбираемся, что есть добро, а что — зло. И опыт этот, как описывается, очень болезненный и горький.
Теория карнавала на практике
Упрощенный вариант
Инструкция для начинающих клоунов
Значит, так. Я утверждаю нечто, а в это время за моей спиной, кривляясь и повторяя мои движения, некто с серьёзнейшим видом утверждает полную противоположность того, что я заявляю.
Я оборачиваюсь, и гневно кричу:
— Да как ты смеешь кривляться!
— Да как ТЫ смеешь!, — отвечает человек.
Смеешь... смеешь...смеИшь...ссссмиш...
...на все лады распевает эхо...
Разве кто-то помнит о том, что я говорила?!
Разве кто-то относится ко мне всерьёз?!
Публика смеётся, публика довольна.
Смех продлевает жизнь! Людям нужно расслабиться!!!
А представляете, как будет смешно, если появится некто, передразнивающий того, кто кривлялся?
И так до бесконечности. Зеркальный коридор, из которого нет выхода…
Слишком абстрактно и примитивно?!
Давайте разархивируем мой текст, добавив немного актуальной политической реальности.
Спектакль, который мы смотрим и в котором участвуем, развивается по законам площадного театра. Легкомысленная публика жаждет эффектов, экзальтации в стиле гротеск, костюмированного шоу с элементами буффонады. Представьте такую картину: у меня забрали ребёнка из-за того, что я его отшлёпала. Я хочу возразить, объяснить, что я люблю своего ребёнка, что не причинила ему физического вреда. Для этого мне нужно подняться на видное место. Я мысленно повторяю аргументы. «Понимаете, – волнуясь, шепчу я, – нельзя любое прикосновение объявлять опасным для ребёнка и уж тем более нельзя объявлять опасным неопасный шлепок. Ребёнок должен бороться, толкаться, меряться силами, иначе как же он научится себя защищать? Он должен учиться подчиняться и уважать старших. Он должен понимать, что такое физическая сила, боль. Разве выращенный в инкубаторе стеклянный человек сможет выжить в нашем мире? Да и кто сказал, что дети беззащитны? Во многих случаях они вполне могут за себя постоять. Это абсолютно естественно, ведь они растут и учатся быть сильными. А иногда дети могут быть даже опасны, значит ли это, что нужно отменить детей?! Зачем подменять живые человеческие отношения тавтологией законов там, где даже опасности нет?! Зачем защищать от любых отрицательных эмоций?! Это же абсурд!!!» В этот момент мне в лицо ударяет яркий свет, и элегантный клоун с лицом переполненным сострадания, объявляет мой выход.
«Поговорим о насилии в семье, — истошным воплем взрывается пространство. Тысячи детей заливаются кровью и слезами! Каждую секунду, пока мы с вами бездействуем, ломается три детских ножки, одна голова и две с половиной руки! Мы стоим, а где-то там ломаются кости!!!» «Бууууууууууууууууууу», — возмущается публика.
В реальности карнавала, я, стоящая на сцене, всего лишь очередной клоун. Я стою под прицелом тысячи глаз, и толпа сладострастно замирает в ожидании кровавого шоу. Она избивала своего ребёнка! Так это или не так?! «Давайте дадим ей сказать слово в своё оправдание», — кричит Элегантный.
Реальность карнавала исключает серьёзность. Никто не даст мне порассуждать. Скучающая публика отвернётся и примется глазеть на сжигающего себя факира или женщину-змею. У дерущихся тортами клонов Чарли Чаплина в тысячу раз больше шансов завоевать внимание публики, чем у меня. Но тема объявлена, тема скандальная, публика замирает, и у меня есть 30 секунд, чтобы заинтересовать ее. Вы понимаете, насколько мал шанс быть услышанным на этом празднике жизни? Реальность разбилась, превратилась в игру. Реальность — это то, что транслируют медиа. Сегодня в России плохо, а в Германии хорошо. А завтра… как в сценарии напишут.
(В этой связи вспоминается Сергей Эйзенштейн, создавший «новое искусство кино», которое смогло зайти в дом к каждому, но это уже отдельная тема.)
Нас, простых людей, давно списали, и такие фильмы, как «Выход через сувенирную лавку», это смачный плевок нам в лицо. Это намёк на то, что даже скрывать не обязательно. Пипл хавает, а псевдо-элита ржёт, веселится до колик. Даже как-то страшно за них становится, наблюдая это эпилептическое веселье. Мы приближаемся к неминуемой развязке. Мы не просто к ней приближаемся, она на нас уже наступила.
Но вернёмся к теории карнавала. Что же будет происходить дальше? А дальше появляются те самые бахтинские перевёртыши, иными словами — оппоненты, роль которых нивелировать смысл всего, что будет сказано, и сделать из меня эффектный анекдот, который, вместе с миллионами других анекдотов, будет ломать систему, уничтожая смыслы. Неважно, какие аргументы прозвучат, ответом на любой аргумент вполне сможет стать крик, самоистязание, драка. Ещё можно вытащить кролика из кармана и начать всё с начала. Карнавальная память, как бабочка, а если нужно, её можно укоротить. Бабочки хорошо горят. Но если ты талантливый и опытный клоун, умеющий держать внимание, можно засучить рукава и попробовать. Зная заранее механизмы, заставляющие колёса крутится, ты бьёшь на опережение.
У тебя 30 секунд... В рамках жанра, конечно.
Ты покупаешь за цену пережитой боли билетик на лобное место и, разрывая рот в ослепительной улыбке клоуна, как заправский конферансье, кричишь в притихший зал: «Анекдот, господа!» Удивлённая публика от неожиданности перестаёт жевать и, о чудо, ты становишься автором собственного анекдота. Ты выигрываешь раунд, но в реальности карнавала ни победа, ни поражение не имеют значения, ведь можно сделать анекдот из анекдота, из анекдотов тысячи анекдотов и выигрывать последующие раунды. Пораженье только подольёт масла в огонь, необходимый для того, чтобы поддерживать внимание к карнавальному представлению. Камень, ножницы, бумага — что сильнее? А я вас всех уложу смехом!!!
Так что в современном мире, если уж о чём-то говорить, то только объяснять природу карнавала, а это, безусловно, отсылает нас к Бахтину, к его мыслям и теориям. Не верьте мне, ни за что не верьте! Читайте Бахтина, думайте, смотрите по сторонам и вы узнаете много интересного. Заберите знание у тех, кто его недостоин, и сделайте из этого знания мир полный любви. Вся печаль современного мира в том, что раньше карнавалы заканчивались, люди снимали маски и жизнь шла своим чередом. Так было раньше, современный карнавал заканчивается ногами вперёд. Нет вверх! Нет вниз! Хи-Хи! Ха! ХА! Ой, смотри, какие у него усы! В шумной неразберихе, где Бог умер ещё до того, как начался настоящий праздник, теперь убивают любовь, доверие, мечту. Пожалуйста, не надо больше смеяться, мне больно, плачет твоё сердце! Кто-нибудь услышит его голос?!
Карнавал везде — в книгах, словах, головах. Рассказав, что человек способен воспринимать смыслы, звучащие полифонией, Бахтин изменил язык. В этот момент острый меч засверкал в руках богини Кали, той самой, которая была двоюродной сестрой хозяйки всех карнавалов, имя которой «Беременная смерть». Под ликующий крик беснующейся толпы постмодерн был рождён. Как и положено полифонии, она всегда в развитии. Младенец растёт и поедает тех, кто его вскормил. Наблюдая за играми продвинутых слововедов, я заметила, что им нравится играть со звучанием, используя слова вопреки смыслу, отсылать читателя к фонетическому осмыслению. А это, как можно узнать, поинтересовавшись творчеством сумасшедших, уже приближение к краю, к распаду личности, к невозможности связно думать и говорить. Именно это состояние ума, в сочетании с карнавализацией всего и вся, создаёт нашу действительность и объясняет причину, по которой основная масса людей не может проснуться.
Знание не есть зло. Злом становится знание, попавшее в руки недостойных. И несмотря на то, что оно надёжно спрятано и три раза перепрятано, золотой ключик предательски поблёскивает из глубин. Пускай пока постмодернисты играют картонным Экскалибуром. Уже дует ветер, ветви поют… Ждёт своего часа Бог, которого карнавальная процессия похоронила ещё в прологе. Но Бог жив! Ницше умер, а Бог жив, и есть кому утешить Ницше там, где заканчивается грызня и начинается вечность.
Скоро весна...
Рената Афронская