Актуальность нашим рассуждениям придает то обстоятельство, что после начала СВО изоляция российского спорта достигла максимального уровня, поэтому потребовалось срочно провести специальное заседание Совета при Президенте РФ по развитию физической культуры и спорта, на котором был сформулирован целый ряд поручений (http://www.kremlin.ru/acts/assignments/orders/68609), направленных на преодоление последствий токсичного воздействия стран коллективного Запада в этой сфере. Однако спортивные чиновники не смогли предложить чего-то нового, ограничившись альтернативными чемпионатами, да и спортивная наука оказалась бесплодна в генерации новых идей.
На этом фоне мы решили вспомнить наши исследования, в том числе совместные, чтобы экстраполировать аутентичные модели олимпийских празднеств на современность. Получилось неожиданно свежо и в интересах Евразии, а главное в новой модели США — главный распорядитель олимпийского движения вытеснен и решена проблема колеи, зависимости от предшествующего развития (path-dependence problem), если использовать терминологию институциональной теории нобелевского лауреата по экономике (1993) Дугласа Норта. В результате, мир спорта может первым освободиться от гегемонии США в модели нового олимпизма.
Приватизация олимпийского наследия
Сразу следует сказать, что современный олимпизм настойчиво, а подчас и агрессивно отвлекающий внимание спортивной общественности от неисчерпаемой глубины и многообразия международного спорта, представляет собой только ОДНУ из исторических форм, которая, к тому же, подвержена естественным процессам жизненного цикла: становления, расцвета и угасания. Очевидно, что сейчас мы наблюдаем его конечную фазу. Между тем основоположники современного олимпизма в конце XIX века чутко предвосхитили дух грядущего XX века — так называемой «эпохи империализма» и связанной с ним концентрацией капитала, рождением финансовой олигархии и созданием транснациональных корпораций, одной из которых по сути стал Международный олимпийский комитет (МОК).
Миссия МОК была разработана по имперским лекалам и предопределила его сотрудничество с транснациональными корпорациями. Поэтому вполне закономерно, что история Эллады и эллинских Олимпий в рамках этой идеологии использовалась утилитарно, будучи необходимой только для изготовления яркой, красочной и привлекательной формы потребления образов современных Олимпиад, апеллирующих скорее к формам Древнего Рима, чем Древней Греции. Это достаточно наглядно отражено даже в самом олимпийском девизе «Citius, Altius, Fortius!», который оформлен именно на латинском языке Римской империи.
Далее важно отметить, что любая идеология, опирающаяся на имперское мироощущение, обязательно включает в себя ряд ключевых положений, которые невозможно полностью рационализировать, невозможно доказать или опровергнуть их подлинность, поскольку эти положения сразу становятся мифологемами и защищаются авторитарной инстанцией, а не формируются в рамках научного дискурса. К примеру, любые попытки начать дискуссию по поводу научной несостоятельности утверждения «о запрете античных Олимпийских игр» безрезультатны, поскольку мы имеем дело с нарушением классического принципа onus probandi, когда «бремя доказательства» снимается с утверждающей стороны и перекладывается на оппонента, вознамерившегося опровергнуть такое утверждение. И здесь впору задаться вопросом: почему же так важен для МОК миф «о запрете античных Олимпийских игр»?
Возможно, это покажется слишком простым объяснением, но суть такова, что запрет выполняет важнейшую системообразующую функцию в идеологии олимпизма, он подкрепляет римско-имперское осмысление древнегреческой агонистики через обращение к принципу централизма и единообразия «один Олимп — одна Олимпия». Достоверно известно о проведении олимпийских празднеств по всей ойкумене со множеством Олимпий, но это явно противоречит концепции главенства МОК — и в этом заключается антиисторичность современного олимпизма вопреки главному тезису Олимпийской хартии о возрождении античных игр. Фактически МОК провел колонизацию эллинистической традиции, которая началась с того, что был бездоказательно провозглашен не имевший места в действительности запрет императора Феодосия Великого на проведение Олимпийских игр в 394 году н. э. («Олимпизм и культурная преемственность: пересмотр ключевого момента в спорте», 2016), и это опровергается, в первую очередь, тем фактом, что сам император умер спустя два года именно на играх в Медиолане (современный Милан) в честь победы над узурпатором Евгением.
Таким образом, МОК транслирует заведомо ложную версию альтернативной истории с легко угадывающейся целью: если доказать возрождение Олимпийских игр исключительно усилиями МОК, то всё, что так или иначе связано с античными агонами и олимпизмом можно представить как результат интеллектуальной деятельности и защитить возникшие исключительные права патентом, — что и было сделано в обеспечение сверхдоходов этой главной спортивной транснациональной корпорации.
Сегодня в России, как и во многих других странах, в угоду МОК введен законодательный запрет «на использование наименований «Олимпийский», «Олимпиада», «Сочи 2014», «Olympic», «Olympian», «Olympiad», «Olympic Winter Games», «Olympic Games», «Sochi 2014» и образованных на их основе слов и словосочетаний, олимпийские символ, огонь, факел, флаг, гимн, девиз, а также эмблемы, символы и сходные с ними обозначения Олимпийских игр и Олимпийских игр, предшествующих им и следующих за ними» (ч. 1, ст. 7, ФЗ «О проведении Олимпийских игр в Сочи»). Довольно странно, что никто из депутатов не потребовал от МОК всесторонне обоснованных аргументов на заявленные ограничения и не задался вопросом: какое отношение к античным играм эллинов имеет эта швейцарская неправительственная организация (НПО)?
При этом требование МОК стать единственным правообладателем понятия «Олимпиада» и производных от него сомнительно как в культурно-правовом аспекте, так и в историческом. Начнем с культурного. С точки зрения понятийного аппарата, сложившегося в ходе институционализации культурного наследия, исключительным правом наследования обладают народы, а роль государства сводится к обеспечению всемерной поддержки фундаментальных прав народов на самобытность. Потому что любой может играть в народные игры, петь народные песни и плясать под них под настроение. Исходя из этого, патент МОК в контексте компендиума программ культурного наследия может и должен быть незамедлительно отменен преюдициально. По крайней мере в России, которая вышла из предиката верховенства международного права.
Рассмотрение исторического контекста нужно разделить на две части — современную и античную. Начнем с современной. Кубертен не был тем, кто возродил игры — он даже не был тем, кто возродил к ним интерес, вопреки его же утверждению. К моменту громкого заявления Кубертена, сделанного при учреждении МОК, уже 280 лет как по всей Европе и даже в Америке были проведены 341 раз локальные и международные игры по образу древних олимпиад. Ложь Кубертена заключалась в том, что сам он был на Олимпийских играх прямо в Париже: по всей Франции они проводились уже более ста лет после первой Мемориальной Олимпиады Республики в 1796 году. Тем не менее Кубертен не упоминает об этой олимпийской традиции Франции, и даже о том факте, что 26 апреля 1889 года он оказался в числе полумиллиона (!) зрителей на Мемориальной Олимпиаде Республики, посвященной столетию революции (1789–1794), и приуроченной к открытию Всемирной выставки в Париже, символом которой стала Эйфелева башня.
Через год — в 1890 году — по приглашению англичанина Вильяма Пенни Брукса он попал на 40-е Олимпийские игры, которые на протяжении столетия проводила Британская Олимпийская Ассоциация (BOA). Кроме того, Брукс поведал Кубертену о шведах, которые в 1834 и 1836 годах в Рамлоза провели Скандинавские Олимпийские игры. Но больше всего Брукса восхищали Пангреческие Олимпийские игры 1859 года, которые устроил в Афинах на свои деньги майор греческой армии Эвангелос Заппас. Таким образом, как видно из этого краткого обзора (полный представлен в работе «Окольцованный спорт», 2009), Олимпийские игры не были креативным продуктом Кубертена и эксклюзивной деятельности МОК на этом поприще.
Другая проблема исторического аспекта заключается в противоречии идеологии МОК по отношению к античной олимпийской традиции, распространенной по всей ойкумене эллинов. Так что с полной уверенностью можно утверждать: никакая НПО не может стать распорядителем прав на олимпийское наследие, потому что это неотчуждаемое право тех стран, которые расположены в ареале расселения древних греков. Согласно описаний Эратосфена, территория ойкумены охватывает на современной политической карте мира регионы Средиземноморья, Магриба, Ближнего Востока, Аравийского полуострова, Центральной Азии, Кавказа, Индии и даже Китая — той его части, куда проникали эллины по Шелковому пути из Греко-Бактрийского царства. Своими южными регионами возле Азовского и Черного морей Россия тоже была частью ойкумены. Сегодня на территории древнегреческой ойкумены расположены 54 страны:
Азербайджан, Албания, Алжир, Андорра, Армения, Афганистан, Бахрейн, Болгария, Босния и Герцеговина, Великобритания, Венгрия, Греция, Грузия, Египет, Израиль, Индия, Ирак, Иран, Испания, Италия, Йемен, Казахстан, Катар, Кувейт, Кыргызстан, Китай, Ливан, Ливия, Македония, Мальта, Марокко, Монако, ОАЭ, Оман, Пакистан, Румыния, Россия, Сан-Марино, Саудовская Аравия, Сербия, Сирия, Словакия, Словения, Таджикистан, Тунис, Туркмения, Турция, Узбекистан, Украина, Франция, Хорватия, Черногория, Эритрея, Эфиопия.
В составлении перечня этих стран использована концепция эмпориев — торговых поселений эллинов. В исследовании «Emporium Ludorum, или Единство идентичности ярмарок и традиционных игр» (2013) был разработан тезис о том, что традиционные игры были неизменным атрибутом празднеств и ярмарок, следовательно, эмпории служили распространению агональных практик эллинов. Такой вывод подтверждается и более поздними определениями игр древности, аналогичных олимпийским, которые в том же духе называли mercati olympiaci (лат. — олимпийские базары), mercatus ludorum (лат. — торговые игры). В тех восьми странах, где обнаружены эмпории, но пока нет данных о проведении олимпийских празднеств, мы предположили с высокой вероятностью возможность их проведения, опираясь на массовые источники в сопоставлении с другими 48 странами списка.
Новая олимпийская идея
Сегодня вполне может сложиться новое институциональное объединение стран в контуре античной ойкумены, что позволит переосмыслить пространство Евразии в контексте олимпийского наследия, и для этого может быть создан межправительственный орган — Совет олимпийского наследия. Прямое участие государств позволит выйти из контаминантного утверждения, что «спорт вне политики», поскольку спорт существует исключительно благодаря поддержке правительств и не стоит это дезавуировать. Даже основатель МОК Кубертен уповал именно на правительства стран в развитии спорта и проведении олимпийских игр, что хорошо видно на требовании в Олимпийской хартии об обязательной гарантии правительств стран при подаче заявок от городов-кандидатов на проведение олимпийских игр. Кроме того, большинство членов МОК прямо или косвенно связаны с правительственными учреждениями. Таким образом, создание межправительственного органа позволит провести легализацию status quo участия государств в олимпийском движении.
В историческом аспекте объединение стран контура ойкумены позволит вернуть современное олимпийское движение, погрязшее в политической ангажированности и стяжательстве, в лоно принципов и эстетики эллинизма. При этом Россия может стать инициатором нового объединения, в которое могут войти всего несколько стран на первом этапе, а затем к ним присоединятся другие. В том числе и те страны, которые расположены вне контура исторической ойкумены, получив статус ассоциированных членов, чтобы спортсмены из этих стран смогли участвовать в олимпийских играх. Но представителей стран, имеющих статус ассоциированных членов (а среди них будут США), целесообразно было бы ограничить в правах, наделив лишь совещательным голосом при обсуждении и принятии ключевых решений совета.
Праздновать Олимпиады четырехлетия по-прежнему следует конвенциально, договариваясь о месте проведения главных стартов современности. При этом отдельно стоит сказать о программе игр. Современная композиция программы игр представляется избыточной и сильно перегруженной, поэтому будет разумно ограничить число видов спорта, чтобы облегчить восприятие. Но еще важнее — обеспечить локализацию программы игр, в результате которой наиболее популярные в стране проведения игр виды спорта станут олимпийскими. Такой подход сделает каждые игры неповторимыми и уникальными и в конечном счете позволит избежать пессимизма в отношении потерявших актуальность видов спорта и в то же время вдохновит атлетов, практикующих наиболее популярные дисциплины.
А здесь мы подошли к самому главному: Олимпийские игры в каждой стране автономны и могут воплощать собой мультиспортивные чемпионаты по разным видам спорта, интерес к которым будет значительно выше, чем к сингулярным чемпионатам большинства видов спорта. Но самое главное, что в таком подходе нет никакого расхождения с традицией — помните Антиохийские, Истмийские, Немейские, Пифийские и другие игры? Везде были свои Олимпиады.
Строго говоря, имеются основания предполагать, что само слово «Олимп» связано с семитским корнем «олам», означающем «вечность / Вселенная», а распространению этого слова применительно к горным объектам, служившим ориентиром для купцов в регионах восточного Средиземноморья, способствовало расширение морской торговли, развитие угаритских и финикийских эмпориев («Опыт построения гипотезы о северо-западной семитской этимологии понятия «Олимп» с учетом данных о протоолимпийских традициях Средиземноморья», 2016). Заметим, что благодаря распространению арабского языка в эпоху раннего Средневековья семитский корень «олам» получил вторичный импульс для развития и закрепился в лексическом составе практически всех языков исламского мира, его можно обнаружить в казахском (әлем), таджикском (олам), татарском (галǝм), турецком (âlem), узбекском (olam) и чеченском (Iалам) языке. При этом современное арабское наименование Олимпийских игр утратило связь с древней первоосновой и, будучи транслитерацией новоевропейского понятия, пишется не через исторически верный «айн», а через «алеф».
Активное развитие торгово-экономических связей в восточном Средиземноморье в эгейскую эпоху привело к тому, что в исторических областях, связанных с древнегреческой цивилизацией, обнаруживается более восьми значимых горных объектов, имевших наименование «Олимп», а также некоторое количество особо выделенных низинных участков, которые обладали необычными природно-геологическими особенностями, тоже именовались «Олимпиями».
Были и локальные формы олимпизма, связанные с элидской Олимпией или Олимпией в Афинах, ликейским Олимпом Зевса-Волка или фессалоникийским Олимпом («Исторические формы олимпизма», 2021). Известны десятки поселений с названием «Олимп» на территории современных Греции и Турции.
Установление римской политической власти в Элладе потребовало введения строгой централизации и унификации в сфере греческой агонистики, вследствие чего элидская Олимпия, обладавшая на тот момент определёнными конкретно-историческими преимуществами, была выбрана в качестве центра, способного транслировать имперскую идеологию целостности и единства. И сегодня нет смысла разрушать или подвергать сомнению культурное значение избранной МОК Олимпии в долине Алфея — она должна оставаться объединяющим символом, поощряя дальнейшее развитие олимпизма, когда на смену одной исторической форме олимпизма неизменно приходит другая, более соответствующая сложившимся историческим обстоятельствам и геополитической ситуации. Так было не раз и не следует останавливаться в развитии. Возможно, мы уже на пути в движении к новому олимпизму.
Алексей Кыласов, доктор культурологии, главный научный сотрудник Государственного музея спорта
Павел Нестеров, кандидат педагогических наук, Московская государственная академия физической культуры