Отклик к статье Сергея Кургиняна «Судьба гуманизма в XXI столетии» в № 272
Понятие трансгуманизма попало в широкий оборот в XX веке, но на самом деле оно гораздо старше.
В 1373 году в итальянской Флоренции, на родине поэта Данте Алигьери, была учреждена специальная кафедра, посвященная изучению творчества Данте и, в частности, его главного произведения «Божественная комедия». Кафедра была основана по просьбе флорентийцев, а возглавил ее знаменитый автор «Декамерона» Джованни Боккаччо, добавивший к названию «Комедия» эпитет «Божественная». Таким образом, творчество Данте изучается уже 646 лет.
754-летие знаменитого поэта, которое мировая культура отметила 1 июня, стало для нас поводом присмотреться к результатам этих исследований и в принципе к творчеству Данте и содержанию этого творчества.
Но перед тем, как мы начнем присматриваться, мы должны дать себе отчет в том, зачем и почему это делаем. Это некая дань случаю? Мы просто хотим вспомнить, что был-де великий поэт, написал такие-то и такие-то произведения, заранее воздать похвалу этим произведениям и их автору — и всё?
Несомненно, что в наше время такое празднование является необходимым, что элементарное напоминание о великой культуре и ее творцах — дело правильное и нужное. Однако после аж 646 лет изучения творчества Данте не пора ли всерьез обсудить не только величие поэта, но и содержание этого величия?
Кем был Данте? Что он воспевал? О чем мечтал и что любил?
В 1373 году осмысление творчества великого итальянца курировал Джованни Боккаччо. Вряд ли простые флорентийцы могли с таким наставником понять подлинное содержание того, о чем писал Данте, ибо задачей Бокаччо было «обожествление» «Комедии», но никак не разъяснение ее настоящего смысла. Это «обожествление», сочетаемое с довольно поверхностным пониманием содержания поэмы, при котором ускользают некоторые странности, продолжается до сих пор.
Тем временем как простые флорентийцы прошлого, большинство из которых принадлежало к коренному народу Флоренции — фьезолам, так и современные читатели могли прочитать в «Божественной комедии»:
Пусть фьезольские твари, как солому,
Пожрут себя, не трогая росток,
Коль в их навозе место есть такому,
Который семя чистое сберег
Тех римлян, что когда-то основались
В гнездилище неправды и тревог.
Сегодня очень многие обсуждают трансгуманизм. При этом вопрос о предыстории этого термина, равно как и о том, что он собой знаменует, не находит простого ответа. В лучшем случае исследователи доходят до знаменитого биолога, основателя ЮНЕСКО и Фонда дикой природы Джулиана Соррела Хаксли, который в 1957 году заменил этим понятием ставшее совсем уж неприличным слово «евгеника». Джулиан — родной брат Олдоса Хаксли, автора знаменитой книги «О дивный новый мир». Оба брата происходят из старой аристократической британской фамилии Хаксли. Откуда Соррел Хаксли взял понятие трансгуманизма? Читаем в «Божественной комедии»:
А Беатриче к вечным высотам
Стремила взор; мой взгляд низведши вскоре,
Я устремил глаза к ее глазам.
Я стал таким, в ее теряясь взоре,
Как Главк, когда вкушенная трава
Его к бессмертным приобщила в море.
Пречеловеченье вместить в слова
Нельзя; пример мой близок по приметам,
Но самый опыт — милость божества.
В комментариях к русскому переводу «Божественной комедии» переводчик Михаил Леонидович Лозинский пишет, понимая особую важность этого слова, что так он перевел итальянское trasumanar, означающее выход за пределы человеческих возможностей. Американский поэт и переводчик «Божественной комедии» Генри Уодсворт (1807–1882) переводит это слово на английский как transhumanise. Позже Джулиан Хаксли вводит это слово в оборот.
Слово trasumanar Данте пришлось фактически придумать, о чем свидетельствуют комментарии Лозинского. А придумал это слово Данте для того, чтобы выразить весьма нетривиальное содержание, а именно описание того состояния, в которое он ввергается, когда смотрит в глаза Беатриче. Некоторые специалисты, например, Мирча Элиаде, утверждают, что эта любовь у Данте имеет чуть ли не прямое соответствие любви в тантрических индуистских практиках. Саму же эту «любовь» Данте мог взять у средневековых трубадуров и общества «Верных любви», в котором состоял.
О том, что любовь у Данте имеет мало общего с любовью в прямом смысле слова, говорят другие стихи «Божественной комедии»:
Знай, что отрада каждого кольца —
В том, сколько зренье в Истину вникает,
Где разум утоляем до конца.
Мы видим, что блаженство возникает
От зрения, не от любви; она
Лишь спутницей его сопровождает…
Любовь в прямом смысле слова у Данте становится лишь побочным продуктом от особого типа зрения. Именно эта особая дантовская любовь в начале «Божественной комедии» создает ад. Надпись на вратах ада гласит:
Я первою любовью сотворен.
Эта же «любовь» «движет небо и светила» — такими строками заканчивается поэма. Она же создает государственные законы и многое другое. И вообще, она является основной, как созидательной, так и разрушительной силой, напоминающей как индийские представления о космической энергии Шакти, так и обращающую мир в хаос любовь античного философа Эмпедокла.