Статья вторая из цикла статей о Всесоюзной пионерской организации. 
Возвращаясь к тому, как мы готовились к XI Всесоюзному пионерскому слету в «Артеке», должна сказать, что в Центральном Совета было решено представить там все центральные пионерские и детские издания. Так я познакомилась с журналом «Советский школьник», теперешним «Школьным вестником» — единственным журналом для слепых и слабовидящих детей. Его главный редактор Юрий Иванович Кочетков, сотрудники очень заинтересовались программами сотрудничества, о которых я Вам уже рассказывала. В день производства того памятного нам номера «Пионерской правды» с программами сотрудничества, Юрий Иванович даже приехал в редакцию «Пионерской правды» и внимательно слушал, как я вычитывала вслух полосы.
Позвонила и в редакцию ленинградского журнала «Костер». Чудесный журнал, он и теперь выходит, правда, тираж небольшой. С сотрудником «Костра» мы договорились, что он приедет в командировку в Москву, и тогда придумаем с ним, как лучше представить в «Артеке» его журнал. Вообще много интересного было и с другими изданиями. Но «Костер» помню особо, потому что когда мы с этим журналистом, уже в Москве, стали обсуждать, какие бы призы, подарки они могли бы вручить победителям своих конкурсов, оказалось, что нет у них каких-то особых призов.
И тут я вспомнила! Незадолго до этой встречи, в журнале «Дружба народов», прочла статью Владимира Турбина о грузинском кинорежиссере Тенгизе Абуладзе, снявшем фильм «Древо желания». Владимир Турбин съездил к нему в Тбилиси. Побывал на его занятиях со студентами — будущими актерами и режиссерами. И Абуладзе однажды сделал ему необычный подарок — предложил прогулку по Тбилиси с той самой Ликой Кавжарадзе, исполнившей роль Мариты в фильме «Древо желания». Девушка поразительной красоты, чистоты, благородства. Так они и гуляли по древнему городу, разговаривали.
Вот про этот необычный подарок я рассказала журналисту из «Костра». Он загорелся сразу:
— У нас же учитель смеха специальную страничку ведет! Вот и приз — прогулка по берегу моря с учителем смеха!
Как славно он это придумал! Как весело и романтично!
А сейчас детей, родителей, педагогов зациклили на материальных подарках. Но вот если спросить ребенка: с кем бы он хотел встретиться, поговорить?.. Пусть подумает. А, может, и сразу скажет! Дар общения с человеком.
Уже в 90-е годы, когда в СПО – ФДО расцвел Детский орден милосердия, когда нашлись дети и молодые люди, девушки, которые стали охотно общаться с детьми-инвалидами (а именно в создании среды общения равных, смысл Детского ордена, это не очередная инвалидная организация, где детям вручают очередные «сладкие подарки»), начались совместные лагерные смены. Мы старались в те небогатые годы привезти в лагерь что-то, что помогло бы сделать его интереснее. Однажды Николай Юрьевич Романов, знаменитый начальник наших лагерей, он из города Гусь- Хрустального Владимирской области, показал мне в поезде, мчавшем нас на юг, целую сумку зеленых стеклянных шариков.
Я взяла один, посмотрела через него на свет. Мир преобразился!
— Что это?
Николай Юрьевич объяснил: подобрал шарики с земли, во дворе завода хрустальных изделий валялись. Отмыл. И мы тут же решили: шарики пока никому не показывать, а придумать Легенду и раздать их всем, например, когда будет костер.
И всё получилось! В одном из номеров журнала «Время колокольчиков» я написала читателям такое свое редакторское приветствие:
«У кого сохранился зеленый стеклянный шарик?
... Однажды вечером, лет пять назад, в одном из южных лагерей Детского ордена милосердия был устроен костер. Гитара, песни, печеная картошка (для многих — впервые). И вдруг зазвучала Легенда о добром зеленом шарике, который помогает людям. У каждого в ладошке оказался такой шарик. Их вожатые раздали, незаметно. Ребята подносили шарик близко к глазам, смотрели сквозь него на костер и крепко сжимали в кулаке. Взрослые — тоже. Ложась спать, почти все положили добрый зеленый шарик под подушку.
До сих пор я его берегу...
...А еще в одном нашем лагере однажды утром, проснувшись,
каждый нашел у себя под подушкой небольшой сборник прекрасных стихов (и в брайлевском варианте — для тех, кто слепой).
"Утро стихов" создавалось в Москве — в скромной комнате Детского ордена милосердия и в издательско-полиграфическом тифлоинформационном комплексе "Логос". А шарики (из них, оказывается, стекловолокно делают) подобрал на заводском дворе в Гусь-Хрустальном Николай Юрьевич Романов.
Чудеса создаются своими руками. Так писал Александр Грин.
...Ленточка, оставленная в конце смены в "Орленке", на Поляне сказок...
...Серебряный наперсток бабушки, вынутый мадам Мегрэ из
шкатулки, — у бедного человека не было рождественского подарка
для дочки, а "маленькие девочки любят такие вещи".
Не купил бы Артур Грей алого шелка для парусов…
С уважением,
редактор журнала "Время колокольчиков"».
И «Утро стихов» тоже было у нас бесплатным. Думаю, многим запомнилось это, а не «сладкие подарки», хотя вообще я не против них. Просто они не должны быть главным.
…Когда мы с Марией Степановной Сомовой разрабатывали программы сотрудничества, то не думали о «бонусах» (да и слова такого не знали). В бонусе нет ничего романтического. Получил, и всё. А ведь еще А. И. Герцен писал о юношеском возрасте: «Романтизм благотворен в это время, он очищает. Облагораживает душу, выжигает из нее и грубые желания; душа моется, расправляет крылья в этом мире светлых и непорочных мечтаний, в этих возвышениях себя в мир горений» (была у нас запоминалка № 4…).
В моем детстве романтика Нового года заключалась не в купленных аляповатых сувенирах по восточному календарю (почему в России — по восточному календарю?) — драконы какие-нибудь. В моем детстве романтика Нового года начиналась уже с 1-го декабря, когда вместе с родителями делали елочные игрушки. К этому времени собирали конфетные фантики, серебристые обертки из-под чая, цветную бумагу (обычно скромные тетрадные обложки). Моя мама родом с Дальнего Востока, и только теперь я понимаю, что она знала некоторые приемы японского искусства оригами. Плели из телеграфной ленты или из серпантина звездочки, соединяли их — получалась корзиночка на елку. (Я их до сих пор плету и дарю на Новый год родным и знакомым.) Еще мама умела складывать из цветной тетрадной обложки клоуна. Тоже украшение!
Да нет, я совсем не против теперешних роскошных, дорогих игрушек. Но чего-то не хватает в них. Они все одинаково блестящие. Одинаково.
…И вот еще вопрос, который мне часто задают: а «Орленок» и «Артек» живы?
«Орленок», да, это теперь Всероссийский детский центр, и там проводятся тематические смены СПО – ФДО. И «Артек» теперь снова наш, потому что Крым — часть России.
…Жизнь подарила мне знакомство и дружбу с прекрасным скрипачом Наумом Григорьевичем Латинским, его уже нет в живых. Как он рассказывал о своем артековском детстве! Это было еще до Великой Отечественной войны, он оказался в так называемой золотой смене, где была Гуля Королёва (читали ли вы о ней книгу Елены Ильиной «Четвертая высота»?). Ребята съезжались в Артек и узнавали друг друга:
«— А ты тоже спасла кого-нибудь? — спросила Гуля низенькую черноглазую девочку.
— Нет, я хлопок собирала, — ответила девочка, с трудом выговаривая русские слова. — Таджикистан знаешь?
Гуля внимательно посмотрела на смуглое широковатое лицо.
— Мамлякат! — узнала она, — Нахангова! Ну, конечно, знаю! Во всех газетах твою фотографию видела. Всё, всё о тебе знаю — как ты хлопок обеими руками собирала и как получила за свою работу орден Ленина. И как в Кремле была — тоже слышала».
Наум Григорьевич говорил, что о золотой смене «Артека» даже вышла специальная книжка. Там была глава и о нем — «Нюма играет на скрипке». А Мамлякат он разыскал уже после войны, когда стал артистом Москонцерта. Были у него гастроли в Средней Азии.
— Нашел ее в институте. Заведовала кафедрой английского языка. Такая вообще… леди!
Пионерская дружба была крепкой, люди помнили друг друга всю жизнь.
Герои того поколения… Маленькому Науму Латинскому, который учился в Московской консерватории у профессора Ямпольского, в «специальной группе особо одаренных детей», но без крыши над головой, дали, по указанию Сталина, услышавшего его игру, квартиру на Тверской. Он постучался к соседям — познакомиться. Дверь открыли. Здесь жил Николай Александрович Островский. Кто сегодня читал книгу Николая Островского «Как закалялась сталь»? А тогда она только вышла из печати, за ней в очередь в библиотеках записывались. Мальчик Наум Латинский тоже был записан в такой очереди. И вдруг его проводят к неподвижно лежавшему на кровати слепому человеку, и тот заулыбался, стал его расспрашивать. Наум принес по его просьбе скрипку, стал ему играть. Писатель заплакал — он никогда не слышал скрипки. Два часа они тогда проговорили. Домой Наум уносил в тот вечер книгу, подаренную легендарным этим человеком. И часто Островский просил Наума поиграть ему. Наум играл много, познакомился у постели тяжелобольного писателя со многими выдающимися людьми того времени.
Имя Островского с наступлением «новых времен» трепали несколько меньше, чем имя Павлика Морозова, но все равно досталось и ему. Да до сих пор слышишь, читаешь: слабый, неинтересный писатель. Ну, подумаешь, комсомолец, узкоколейную железную дорогу они строили!
Писатель вовсе не слабый. А строили-то в мороз, городу нужны были дрова, в городе замерзали люди.
Он прожил всего 32 года. Нам, сегодняшним, которые знают, кажется, все «о неправедности революции и гражданской войны», как относиться к герою романа «Как закалялась сталь» Павлу Корчагину? Совсем юным сел на коня и яростно воевал за идеалы, каждый из которых теперь доказательно свергнут. И книга Николая Островского изъята из школьной программы...
А я думаю, не надо судить Павла Корчагина по таким законам. И вообще не надо судить. Потому что права мы на это не имеем. Не получилось ли, что узнав за последние годы так много, мы оплевали святое?
Вот и слово нужное появилось — «святое».
В годы перестройки по Всесоюзному радио один литературовед говорил, что роман «Как закалялась сталь» следовало бы считать произведением агиографическое литературы (то есть, литературы, рассказывающей о житиях святых). Павка Корчагин в жертву принес себя ради людей. Сам Островский был таким, ведь, создавая свой бессмертный роман, он писал о собственной жизни. Знал Священное Писание, читал Жития святых (он же Закон Божий изучал), и его роман — о святом человеке.
Помню, тогда же, по Всесоюзному радио, бойкий молодой журналист буквально топтал Островского. А в студию был приглашен православный священник. К изумлению молодого журналиста он стал говорить: «Нет, почему же, если город замерзал без топлива, там женщины, старики, дети, больные, значит, кто-то должен был помочь, построить в невыносимых условиях узкоколейную дорогу, по которой потом привезли дрова, и люди были спасены. Высшая христианская добродетель — любовь. В Евангелии от Иоанна, глава 15, стих 13, читаем: "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих"». В общем, передача смялась, бойкий журналист своей цели не добился.
Директор Государственного музея - гуманитарного центра «Преодоление» имени Н. А. Островского в 90-е годы Галина Ивановна Храбровицкая рассказывала, как однажды летом зашла к ним девушка, потерянная такая. Ходила по залам, посмотрела две мемориальные комнаты, послушала рассказ экскурсовода об Островском, которого никогда не читала. И вдруг записала в Книге отзывов: «Теперь я знаю, как жить». Оказывается, возвращалась из университета — не сдала вступительный экзамен.
...Сейчас в большой моде сборники афоризмов, фраз на разные темы. Книг таких — море. На все случаи жизни. В них можно встретить и слова героя романа Николая Островского: «Умей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой». А вот других его слов, которые прежде в школе учили наизусть, уже не встретишь: «Самое дорогое у человека — это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире — борьбе за освобождение человечества».
До следующей статьи! Салют!
Ольга Клековкина,член Союза журналистов России, РВС.