Демографический кризис российского общества постоянно на слуху с 90-х годов XX века. Действительно, если отбросить краткосрочный всплеск 2011-2013 годов, начиная с 1992 года население России неуклонно сокращается.
Проблема естественной убыли нашего населения, безусловно, является одной из главных угроз «Русскому Миру». Низкая рождаемость в наших семьях особенно опасна в свете начавшейся СВО.
О путях выхода из демографической ямы говорят все – ученые, священнослужители, политики, экономисты.
Не являясь профессиональными демографами или социологами, мы решили предоставить слово самим многодетным родителям. Герой нашего сегодняшнего интервью - Владимир Васильев.
Владимиру 47 лет. Проживает в подмосковном Щелково. С супругой воспитывает трех дочерей (22-х, 16-ти и 11-ти лет). Также он активно занимается самыми разными проблемами, с которыми сталкиваются российские семьи, как общественник в рамках движения «Родительское Всероссийское Сопротивление» («РВС»)
Почему чета Васильевых решила стать многодетной? Чем отличается советское детство от детства детей, рожденных в 2000-х и 2010-х годах? Какие шаги нашего общества и государства помогают, а какие вредят многодетным? И главное, что должны делать люди с активной гражданской позицией, чтобы современные молодые люди стремились создавать большие семьи?
Представляем вниманию читателей ответы Владимира на эти и многие другие вопросы.
Дети рождаются в голове
РВС: Осенью 2023 года на экономическом форуме в Челябинске сенатор Маргарита Павлова заявила в интервью Царьграду, что «дети берутся не в богатых квартирах, а в голове». Согласны ли Вы с этим утверждением?
Владимир Васильев: Конечно! Помню, когда я еще не был женат, услышал от товарища, который рано завел семью и детей, мол, «двух детей родили – гражданский долг исполнили». Но ведь даже если каждая семья будет заводить по два ребенка, мы всё равно будем вымирать, ведь это ниже коэффициента воспроизводства народа!
И, так как у меня было чувство ответственности перед страной, я понимал, что нам, чтобы выжить, необходимо, чтобы хоть в чьих-то семьях рождалось три и более детей.
РВС: То есть большая семья – это семья с повышенной гражданской ответственностью?
Владимир Васильев: Да. Я много общаюсь с другими многодетными семьями и могу подтвердить, что это обычно люди с повышенным чувством гражданской ответственности.
РВС: Какие еще мотивы сподвигли Вас на создание большой семьи?
Владимир Васильев: Дети - это очень приятно. Это огромная радость - нянчиться с детьми, в каком бы возрасте они ни находились. Как некоторые люди без этого живут?!
Это огромное счастье, когда ты что-то вкладываешь в ребенка, он растет и становится человеком.
Государственная пропаганда и семейная политика
РВС: Мотивы понятны – мы услышали, что они в первую очередь нематериальные. При этом наше правительство старается решать этот вопрос с помощью материальных стимулов. Насколько «выгодно» быть многодетным?
Владимир Васильев: Абсолютно невыгодно, ведь постсоветское государство последовательно отказывается от своих социальных функций, и «путинская стабилизация» стабилизировала этот негативный для многодетных тренд. Мы, как семья с большим стажем, с этим столкнулись.
РВС: Приведите примеры.
Владимир Васильев: Начнем с образования. Моя старшая дочь училась очень хорошо, окончила школу с отличием и всё равно она еле-еле поступила на бюджет.
При этом количество бесплатных мест в вузах продолжает сокращаться; появились целевики и другие льготники, и младшим детям попасть на бюджет будет ещё сложнее, если ничего не изменится. Ну а платное образование в хорошем вузе – это от миллиона рублей за четыре года обучения.
Теперь медицина. Говорю, исходя из своего личного опыта, – любое серьезное заболевание – это десятки тысяч рублей из семейного бюджета. В бесплатных поликлиниках в Подмосковье просто нет определенных узкопрофильных специалистов.
РВС: А какую материальную поддержку оказывает государство?
Владимир Васильев: В Подмосковье, где мы живем, достаточно неплохую и разнообразную. Это и бесплатный проезд, и земельный участок под ИЖС, и льготы по коммунальным платежам, и, безусловно, материнский капитал.
Список можно продолжать, только все эти выплаты не перекроют затраты на образование и лечение детей, а такие расходы всё время увеличиваются.
Подытожу. Государство помогает нам на десятки тысяч рублей с помощью льгот, но своей политикой в области той же медицины и образования отнимает у нас гораздо большие суммы. Баланс – отрицательный.
РВС: Раз уж мы начали с нематериального – как государство пропагандирует многодетность?
Владимир Васильев: Сформировавшееся в России общество потребления воспитывает эгоистов, транслируется идея, что дети - это помеха для красивой и комфортной жизни. Эта идея несовместима с родительством вообще, не говоря о многодетности.
Образование
РВС: Владимир, давайте поподробнее об образовании. Сравните школьное образование, которое получали Вы, с той программой, по которой учатся Ваши дети.
Владимир Васильев: В моём случае можно провести очень хорошее сравнение, ведь я учился в Щелково, и мои дети ходили и ходят в школу здесь же. Я закончил школу в 1993 году, так что это было еще, можно сказать, советское образование.
В школе я был середнячком, учился не очень хорошо. И при этом я легко поступил в вуз (специальность автоматизированные системы управления – примечание редакции).
Моя средняя дочь учится в десятом классе, и она часами выполняет домашнюю работу. Она может ложиться спать очень поздно! При этом она на хорошем счету в классе, в числе лучших учеников на потоке.
Но вот знания, которые она получает, ничем не лучше тех, которые получил в свое время я. Могу судить объективно, потому что периодически помогаю ей с домашней работой.
И при этом не сказать, чтобы им много задавали, но уроки она может делать часами, потому что разбираться на этом материале, на этих учебниках сложнее. Ну и, как мы обсуждали выше, поступить в вуз на бюджет ей будет сложнее, чем мне.
РВС: А почему так получается? В чем отличие советской школы от современной? Почему раньше меньшими усилиями удавалось достичь лучших результатов?
Владимир Васильев: Мое субъективное мнение – курс стал более непонятным, а происходит это от того, что утратилась взаимосвязь между предметами.
Например, строение атома в физике еще не прошли, а в химии уже пошли валентности, а это, как мы знаем, связанные вещи. Или детям в рамках естествознания дают понятие кислот и оснований, а химия еще даже не началась.
То же самое происходит с литературой и историей – исторические события не накладываются на литературные произведения, которые проходят дети. Связи между предметами разрушены.
В мои же школьные годы предметы реально друг другу «помогали».
РВС: Некоторые родители жалуются на перегруженность курса предметами, которых раньше не было. Вы тоже так считаете?
Владимир Васильев: Соглашусь. Вместо того чтобы давать именно базовые научные основы, что всегда делалось в советской школе, даются какие-то предметы, которые призваны развитию социальных навыков, которые на самом деле приобретаются самостоятельно и автоматически, если есть база.
А вот эту базу, такое впечатление, что выкидывают, а вместо этого вставляют какие-то вещи уже производные. И это не упрощает для детей, а усложняет ситуацию.
Потому что они не в состоянии какие-то знания получить сами, на основании целостной картины мира.
РВС: Владимир, школьное образование - это же не только уроки, но и кружки. Может, с развитием технологий хоть здесь есть преимущество у современной школы в сравнении с советской?
Приведу пример из жизни моего дедушки, который работал школьным учителем в Тамбове в 60-70-х годах. Как учитель физики, он вел в школе четыре кружка - астрономический, автодело, фотодело, радиокружок.
И, например, на радиокружке дети в том числе собирали и настраивали телевизоры из сборочных комплектов Тамбовского радиозавода. Сами паяли, сами налаживали и получали за это деньги.
В итоге ребенок и разбирается в физике, и учится работать руками, и привыкает к труду и дисциплине. И когда сейчас чиновники говорят про какие-то кружки робототехники, я вижу, что всё это уже было в советской школе, причем на более высоком уровне.
Мы многое могли бы оттуда взять, уже утраченного в постсоветские годы.
РВС: И при этом антисоветизм – одна из констант современного образования!
Владимир Васильев: Да. И дело не ограничивается произведениями Солженицына, которого продолжают проходить в современной школе. Антисоветскими мифами пронизан учебник истории.
И начало спецоперации на это пока никак не влияет. Возьмем, к примеру, свежий учебник истории Мединского. Там упомянут Катынский расстрел поляков и сказано, что их расстреляли мы.
Зачем это делать, если в научном сообществе нет окончательного мнения о том, кто расстрелял польских военных?! Тем более если говорилось о том, что нам нужен единый идеологически верный учебник истории!
Понятно, что когда мы стремились в Европу и надеялись, что нас туда примут, мы непрерывно занимались самооплевыванием, и, получается, мы продолжаем этим заниматься по инерции.
Зачем нам надо, чтобы наши дети думали, что наше государство преступно?!
Чтение и литература
РВС: Владимир, хотелось бы подробнее остановиться на Русской Литературе в целом и чтении в частности. Как обстоят с этим дела у современных школьников? Ведь если мы говорим о многодетности как о гражданской ответственности, то в России она немыслима без любви к Русской Литературе.
Владимир Васильев: Ситуация жуткая. Дети, в среднем, вообще очень мало читают.
Проблема в том, что дети часто очень рано получают сотовый телефон, доступ в соцсети и начинают в больших количествах потреблять легкую, но при этом пустую и не развивающую жвачку для ума. Книга – развивает, эта жвачка – нет.
Но книга не может конкурировать на равных вот с такой информацией. И поэтому дети читают всё меньше и меньше. И тяжело воспринимать, и неинтересно. Уже отсутствует эта культура чтения.
РВС: Надо понимать, в Вашем детстве было иначе.
Владимир Васильев: С детского сада у меня отпечатана в памяти картинка, как мама ложится спать, берет книгу и читает перед сном. И я стал брать книги еще до того, как научился читать.
Тут хотел бы сказать, что любовь к чтению воспитывается не поучениями, а личным примером. А в современном обществе родители сами сидят в телефонах, и они не могут своим примером побудить детей к чтению.
РВС: Владимир, как в такой обстановке вы воспитываете образованных граждан в своей семье?
Владимир Васильев: Моя супруга получила высшее образование, закончила вуз с красным дипломом, но осознанно долгое время не работала, чтобы заниматься с детьми, потому что детские сады фактически перестали быть воспитательными учреждениями, образование ухудшается, а детей хочется обучить хорошо, учась в обычной средней государственной школе. Другие решают этот вопрос репетиторами, услугами которых некоторые начинают пользоваться иногда уже с первого класса.
Вот два обычных варианта. И любой из этих вариантов — это ухудшение материального положения семьи для того, чтобы заниматься с детьми и давать им правильное образование и воспитание. Есть, правда, еще семейное образование, семейные классы, частные школы, но это доступно далеко не всем в силу разных причин.
Высшее образование
РВС: Давайте перейдем к современным вузам. Опять же настоящие граждане – это, как минимум, хорошие специалисты. Сравните свой институтский опыт с тем, что наблюдаете у своей старшей дочери.
Владимир Васильев: Я в ужасе от того, что происходит сейчас в наших вузах. Когда был коронавирус, студентов сажали на дистанционное образование, и мою старшую дочь, учащуюся медицинского университета, удаленно учили ставить уколы. Потом она уже реально училась их делать в ходе летней практики.
При этом в мире проводились многочисленные исследования, которые показывают, что если идет переход на электронные средства, то успеваемость падает. И если это происходит даже в медицинских вузах, то что же тогда творится в других областях? Мы лишаемся специалистов с высшим образованием так же, как мы когда-то практически лишились рабочих. А теперь впопыхах пытаемся восстановить трудовые специальности.
ЕГЭ
РВС: Обсуждение «среды обитания» современных детей и их родителей будет неполным, если мы не затронем ЕГЭ. Как ощущаете на себе последствия введения ЕГЭ Вы, как многодетный родитель?
Владимир Васильев: Очень хорошо многие проблемы ЕГЭ, вольно или невольно, осветила заммэра Москвы по соцразвитию Анастасия Ракова. Недавно она сказала, что теперь в старших классах будут введены дополнительные занятия для подготовки к ЕГЭ, что позволит родителям сэкономить на репетиторах.
Таким образом, из слов самих же чиновников от образования мы видим, что, во-первых, - и я это слышу в том числе от дочери, да в том числе от детей, с которыми мы общались, - ЕГЭ не про проверку знаний, которые дети получили в школе.
Во-вторых, чтобы нормально сдать ЕГЭ, необходимо прибегать к услугам репетиторов. И еще моя дочь сказала мне, что одна из главных задач ЕГЭ – понять, что же от тебя хотят. Я смотрел на канале московского образования «советы стобальников», и одна из таких выпускниц слово в слово повторила то, что сказала моя дочь.
Составители ЕГЭ хотят таким образом похвастаться, как они хитро умеют формулировать вопросы? Или как они построили экзамен, который не имеет прямого отношения к образовательным успехам и к школьному курсу?
Нынешний ЕГЭ надо просто устранить: качество образования он не позволяет оценить, а проблем с ним огромное множество.
Ювенальная юстиция
РВС: С распадом СССР в Россию стали активно пропихиваться западные ювенальные практики. Расскажите о них и их влиянии на демографию.
Владимир Васильев: Появление детей в современной российской семье автоматически несет для нее ювенальные риски. И чем больше детей, тем эти риски выше.
Я, в том числе как общественник, много общаюсь с другими родителями; недавно разговаривал с родительской группой. Они признаются, что действительно им страшно от того, что «ювеналы» могут прийти в любой момент и отобрать детей.
РВС: Расскажите поподробнее, тем более, как Вы верно отметили, у Вас есть свой богатый опыт ювенальных случаев, как у общественника Родительского Всероссийского Сопротивления.
Владимир Васильев: Ювенальную юстицию в России характеризует определенное отношение к семьям у соответствующих чиновников. Это во-первых, презумпция виновности родителей, во-вторых, понимание интересов детей отдельно от интересов их семьи, и в-третьих — стремление наказать, а не помочь.
При этом что такое хорошо, а что такое плохо, почему-то решают сами чиновники.
РВС: А что такое «плохо» в понимании наших чиновников?
Владимир Васильев: Например, у ребенка нет отдельного спального места, там двое детей спят вместе. Это уже нехорошо.
Или еще. Помогали мы семье, к которой пришли ювеналы. И мы читаем акт, который они составили по результатам обследования жилья. Я читаю в акте: «В детской стена выкрашена в черный цвет; на ней церковная надпись».
А там хорошая надпись о том, что «Царство Божие нудится». То есть оно не дается даром.
Эти люди получают зарплаты с наших налогов и с нами же борются.
РВС: Владимир, но ведь российская общественность добилась больших успехов в противодействии внедрению у нас западных ювенальных практик. Какими законодательными нормами оперируют наши «ювенальщики»?
Владимир Васильев: Западные ювенальные законы начали внедряться у нас еще в 90-х годах. В 2012 году некоторые пытались ввести полноценную ювенальную систему - законы «О социальном патронате» и «Об общественном контроле за обеспечением прав детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей», и мы сумели эти законы не дать провести.
Мы - я имею в виду граждане России. Это был очень широкий протест. Это большое дело, потому что с одной стороны нет правовой основы в ювенальной системе.
Только вот ювенальная система в России действует противозаконно, как это ни парадоксально звучит.
РВС: Владимир, расскажите поподробнее об этом на примерах из Вашей практики.
По закону, детей должны забирать, если их жизни или здоровью грозит опасность. Но на практике чиновники наказывают родителей и забирают детей, если, по их представлениям, родители ведут себя «неправильно».
Чиновники осуждали родителей, если те употребляли спиртные напитки при детях (то есть родители должны соблюдать сухой закон или сдавать детей куда-то на праздники, если привыкли праздновать со спиртным). Это вообще распространенная тема. Если родители отказываются делать прививки (например, потому, что ребенок болел недавно). За то, что мать не отвела ребенка к ортопеду, при том что в городе его нет и даже в областном центре не было (это было в период коронавирусного безумия). За то, что дров мало… много за что.
Дальше, по закону, родители могут в любой момент забрать детей обратно, так как они не лишены родительских прав, а потом уже сами чиновники, если посчитают нужным, должны добиваться лишения родителей родительских прав через суд.
Всё происходит наоборот: забрали и не отдают. Это противозаконно, но при этом это повсеместно практикуется.
Родителей всячески обманывают, говорят, что вот вы подпишите здесь, иначе не отдадим ребенка, при этом всё равно не отдают. А подписывают родители, например, договор о помещении ребенка в реабилитационный центр.
Это беззаконие, которое мы видим просто по всей стране. Причем где-то, как, например, в Тверской области, беззаконие подкреплено местными актами.
Получается, местный приказ противоречит федеральному законодательству. Любая прокуратура должна сразу сказать: «Нарушение! Устраните!» Этого не происходит.
Даже когда родители обращаются, заявляют о нарушении, прокуратура говорит, что не видит нарушения. И это сплошь и рядом.
РВС: Владимир, а какие государственные структуры занимаются у нас этим беззаконием?
Владимир Васильев: В основном комиссии по делам несовершеннолетних (КДН). Это коллегиальный орган, который наделен судебными функциями.
КДН – это административный орган (может быть районный, муниципальный и т. д.). Он включает в себя сотрудников опеки, сотрудников полиции по делам несовершеннолетних, психологов, педагогов, представителей муниципальной или районной администрации.
РВС: Юристы там тоже есть?
Обязательно. Прокуроры в него входят. И, тем не менее, несмотря на это, зачастую там по-настоящему правовой нигилизм; так что мы как раз и говорим о том, что ювенальных законов нет, но это не значит, что ювенальной системы нет, потому что она существует, зачастую вопреки закону.
Мое утверждение подкрепляется в том числе судебными решениями, которые отменяют решения этих КДН. Это беззаконие просто изумляет; в нашем государстве, где, казалось бы, выстроено подобие какой-то правовой системы, это - один из самых подрывных таких институтов, как это ни странно.
Он подрывает веру граждан в законность.
Гражданское общество
РВС: Итак, мы видим, что сформировавшаяся постсоветская действительность входит в противоречие с многодетными семьями в материальном, духовном и даже правоприменительном плане. Что же делать многодетным семьям в такой обстановке?
Владимир Васильев: Главное – это объединение родителей. Вместе мы – сила. Если родители массово, даже в рамках одного класса, говорят: «А нас вот не устраивает то, как вы учите детей!», то их требования выполняют.
Об этом же говорит и мировой опыт. Например, ирландский город Грейстоун, где родители договорились, что в школах не будет никаких мобильных телефонов.
Еще очень важно понимать опасности, например, того же электронного образования. Многие родители не видят этих угроз, хотя мы массово видим ухудшение интеллектуальных функций целого поколения.
Но, возвращаясь, опять хочется подчеркнуть: если родители осознали опасность, сумели объединиться, даже не всем классом, а хотя бы несколько родителей в классе, это уже огромное дело, которое может многое повернуть.
Более того, в плотной общественной группе проще понять, в какую сторону двигаться, решить что надо делать.
РВС: А этот процесс объединения, по Вашему мнению, идет?
Владимир Васильев: Да. У нас много людей, которые занимают твердую гражданскую позицию. Которые не хотят развала страны, но хотят ее укрепления. Которые детей растят не потому, что «так сложилось».
Если человек гражданскую позицию занимает, он должен найти себе единомышленников. Тогда легче становится сопротивляться и осознавать, куда надо идти.
Этот процесс в стране идет, и он нарастает. Люди начинают организовывать семейные школы.
Правда, в этом есть и негатив. Люди вынуждены становиться в такую позицию, когда они противостоят усилиям государства, а это может привести в итоге к отпадению многих граждан от государства; причем самых неравнодушных.
РВС: А как объединяться людям с очень разными идеологическими установками – коммунистам, христианам, мусульманам, атеистам? Пусть все они и патриоты России?
Владимир Васильев: Приведу пример из личной практики. Я вел урок русского языка в православной гимназии в Щелковском районе. После урока ко мне подходит один подросток, который весь урок пробовал меня на прочность; просит посоветовать, что можно почитать на каникулах.
Я спрашиваю его: «А что ты любишь?» И он мне внезапно говорит, что очень любит книжки про революционеров, например, «Как закалялась сталь» про Павла Корчагина.
И это в православной среде, которая настороженно относится к советскому опыту. Так что общий язык найти можно и нужно. Основа для этого есть.
РВС: Кстати, в дополнение к последнему вопросу хотелось бы затронуть тему начавшейся СВО, ведь, как бы кощунственно это ни звучало по отношению к тем нашим воинам, которые на ней погибли, это еще одна мощнейшая скрепа для патриотического гражданского общества. Вы ведете разъяснительную работу с детьми в связи с начавшимися два года назад боевыми действиями?
Владимир Васильев: Еще в 2014 году мы начали собирать подписи в поддержку жителей Донбасса, чтобы передать их в ООН, когда стало понятно, что там реализуется геноцид; когда начали погибать дети, и в Россию хлынули беженцы.
Помимо подписей мы собирали рисунки детей беженцев из Донбасса, тоже для ООН, чтобы эти рисунки были дополнительным свидетельством того, что там происходит, ведь ребенок рисует то, что видит, то, что он чувствует; это тоже очень мощные свидетельства.
Выставка была подготовлена, сделана, оформлена очень красиво, но ее не взяла ООН. Подписи они, естественно, приняли - не могли не принять, а рисунки они не стали принимать.
При этом, когда я позже зашел на сайт ООН, то нашел выставку рисунков украинских детей с «той» стороны. Это были дети, которым рассказывали, что на Донбассе - злобные москали, и надо их уничтожать, и которые считают, что мы Украину мечтаем захватить.
Тогда мы свою выставку переработали и издали уже специально для детей. Мы убрали оттуда самые жесткие рисунки, поскольку мы рассчитывали это показывать в школах.
Интерес к выставке огромен, ведь с началом СВО, когда государство начало спускать требования ввести разъясняющие уроки про то, что такое СВО и за что мы там воюем, стала видна наша идеологическая пустота. Школа была «вне политики», и когда политика пришла к нам с Запада, педагоги оказались в трудном положении.
СВО открывает возможности для гражданского общества, для таких гражданских организаций, как наше РВС, и других. Мы наконец-то ушли от конструкции, когда дети должны быть аполитичны, ничего не понимать, и лучше всего ничего не желать; только приходить и ставить галочку в бюллетени, когда вырастет, причем в строго указанном месте.
Будем надеяться, что эти изменения продолжатся в правильном направлении.
Интервью взял Сергей Ибрагимов, РВС.