«Педагогика должна стать наукой
для всех: и для учителей, и для родителей».
Василий Сухомлинский
Елена Иванова: Здравствуйте! Это «ПРАВ!ДА?» на Общественном телевидении России. Меня зовут Елена Иванова. А вот какая у нас сегодня тема:
Эффективное взаимодействие школы и семьи считается необходимым условием успешного учебно-воспитательного процесса. Достижения ребенка напрямую зависят от влияния на его жизнь родителей и учителей, действия которых в идеале не должны вступать в противоречия друг с другом. Однако сегодня в этих взаимоотношениях существует много проблем, и одна из главных – это разделение сфер ответственности.
Елена Иванова: Казалось бы, и родители, и учителя заняты одним общим делом, но почему-то есть ощущение, что они находятся по разные стороны баррикад. Недавно министр просвещения Ольга Васильева призвала родителей не обсуждать дома с детьми педагогов, потому что это подрывает их авторитет. Естественно, такое заявление вызвало волну негодования в родительском сообществе, потому что многие родители считают, что никто, кроме самого педагога, подорвать авторитет педагога не может.
Олег, вот скажите нам, как вы относитесь к такому призыву министра? Действительно такое обсуждение педагогов дома с детьми – это может подорвать авторитет учителей?
Олег Смолин: Ну, при всем уважении к Ольге Юрьевне, я думаю, что все зависит от того, какое это обсуждение. Я очень хорошо помню, как моя сестра, отправившись в первый класс, пришла домой. А мама у меня учитель литературы, и сестра стала говорить: «Вот Анна Матвеевна говорит так». Мама очень мягко поправила, что по правилам русского языка немножко по-другому. «Нет! Раз Анна Матвеевна сказала, – заявила сестра, – то это так и не иначе». Обсуждать можно все. Вопрос в том, как обсуждать.
Самое главное – надо понимать, что если родителям пытаются объяснить, что им нужно как можно больше прав накачать, то это путь к провалу. Если учителям начинают объяснять, что они оказывают кому-то услуги, то это путь к умерщвлению образования, к мертвому образованию. Поэтому, в принципе, я думаю, идея, которую высказала Ольга Васильева, правильная – не по формулировке, а по сути. Знаете, была такая старая детская песня «Неразлучные друзья – взрослые и дети». Так вот, родители и педагоги должны быть по максимуму друзьями, потому что родители по определению – первые педагоги, а хорошие учителя по определению – вторые родители.
Елена Иванова: Спасибо. Но здесь ведь очевидно, что речь идет не о том, чтобы обсуждать, какой учитель хороший, а речь идет, естественно, о том, чтобы не обсуждать, какой он плохой. Тут получается какой-то логический провал. А если учитель плохой, то как же это не обсуждать? Вот как вы считаете, Ирина? Ну почему нельзя обсуждать?
Ирина Медведева: Я как детский психолог постоянно сталкиваюсь с тем, что родители жалуются на педагогов. И они имеют, я бы сказала, глупость делать это при детях. Это очень глупо еще и потому, и прежде всего, может быть, потому, что проигрывают от этого их дети. Они завтра придут к тому учителю, к той Марье Ивановне, которую мама и папа осуждали. Значит, он от этой Марьи Ивановны уже не воспримет урок так, как он воспринял бы в другом случае, если бы родители соблюдали принцип уважения к учителю.
Елена Иванова: Ну подождите, родители не будут просто так осуждать Марью Ивановну.
Ирина Медведева: Я понимаю.
Елена Иванова: Но если она делает что-то не так, то тогда, может быть, и стоит ее осудить?
Ирина Медведева: Я думаю, что нет. Я думаю, что нет. Потому что сейчас все помешаны на правах ребенка, на правах родителей. Это убийственно. Родители должны понимать, что в условиях такой жесткой и очень агрессивной информационной войны, которая сегодня ведется в нашей стране, и бомб, которые в основном падают на головы детей, у ребенка осталось только два, ну если уж мы говорим в терминах войны, бомбоубежища – семья и школа. И если он одно из этих бомбоубежищ разрушает, то разрушает своего ребенка. Марья Ивановна – тоже человек. У нее может быть не очень хороший характер. У нее может быть плохое настроение. Она может раздражаться именно поведением вашего ребенка.
Елена Иванова: И ребенка должен терпеть, молчать и, приходя домой, родителям не рассказывать об этом, чтобы, не дай бог, авторитет не подорвать?
Ирина Медведева: Понимаете, между терпением, молчанием и осуждением есть тысяча градаций. Надо выбрать правильную градацию. И конечно, умен тот родитель, который даже на справедливую жалобу ребенка скажет: «Знаешь, у Марьи Ивановны, наверное, что-то случилось дома. Мало ли почему она сорвалась».
Елена Иванова: А если у нее каждый день дома что-то случается? Спасибо большое.
Елена, вот вы как считаете? То есть получается, что нужно поддерживать авторитет любого педагога, даже если это не очень хороший педагог или агрессивный, злой педагог?
Елена Спорышева: Вы знаете, я, наверное, поддержу Олега, потому что, ставя вот эту проблему перед ребенком, прежде всего ребенка ставят перед выбором, который он должен сделать: кто ему ближе – семья или любимый учитель? И вот эта ситуация очень непростая, потому что ребенок оказывается заложником этого выбора, который он зачастую сделать в силу своего возраста не может. Поэтому мы можем говорить только об идеальной модели семьи сегодня, которая с большим вниманием и терпением выслушивает своего ребенка и действительно интересуется тем, что происходит в школе.
Елена Иванова: Спасибо. Григорий, вы как учитель расскажите нам.
Григорий Назаров: Я абсолютно согласен со всеми коллегами. Я к словам Олега Николаевича хотел бы добавить. Кроме того, что родители и учителя должны быть друзьями, главная цель, что «должны смеяться дети и в мирном мире жить». Другая знаменитая песня. Понимаете? Я думаю, что если родитель ставит перед ребенком вопрос о компетентности или некомпетентности учителя, о его профессиональных навыках и так далее…
Елена Иванова: Не родитель ставит вопрос, нет-нет-нет, а ребенок приходит и делится, рассказывает.
Григорий Назаров: Естественно, естественно. Но если родитель начинает размышлять при ребенке, то он этот вопрос признает значимым для себя и значимым для ребенка, и никакого выхода из этой ситуации не будет, потому что у родителя нет возможности комплектовать (вот здесь директор гимназии находится), комплектовать кадрами. Понимаете? Это не значит, что ребенок должен молчать. Здесь не надо, конечно, обобщать и доводить до абсурда ситуацию.
Елена Иванова: А что делать ребенку? Как это – не значит, что ребенок должен молчать?
Григорий Назаров: У меня есть племянник, которому десять лет, он учится в московской школе. И возникают разные ситуации с разными учителями. И моя сестра, в частности, поступает следующим образом – она ребенка своему задает вопрос: «А как ты думаешь, почему учитель сделал так?» – заставляя его лишний раз задуматься, поразмышлять и развивать критическое мышление.
Елена Иванова: Может быть, он сам виноват, ребенок, да?
Григорий Назаров: Это с одной стороны. И уж все обсуждения… Я из профессиональной среды, она мне позвонит, когда ребенка не будет рядом, и обсудит моменты профессиональные. Ребенок должен прийти ко многим вещам самостоятельно. Опять же, навязывая ему свою позицию или даже выслушивая его жалобу, мы не развиваем никакой самостоятельности у него.
Елена Иванова: Спасибо. Владимир, вы согласны?
Владимир Васильев: Ну, я бы хотел обратить внимание на то, что это часть большой проблемы, и эта проблема, можно сказать, культивируется в нашем обществе годами. Мы видим реакцию, например, премьер-министра нашего на жалобу учителя о том, что мало получают. У нас авторитет учителя ужасно упал, в том числе и благодаря тому, что учитель мало получает, в том числе благодаря тому, что фактически из школы изъята воспитательная функция.
Сейчас учитель не может ни замечания сделать, ничего. То есть, конечно, необходимо поддерживать авторитет учителя. Конечно, мы всего этого хотим. И я как родитель всячески стараюсь своим детям вот это уважение к учителю прививать, потому что это необходимо для того, чтобы человек получал знания. Если ребенок не уважает учителя, он не сможет от него взять так много. Но мы должны понимать, что это часть большой проблемы.
Елена Иванова: Спасибо. Кристина, а вы как считаете, вот сегодня авторитет вообще педагогов среди детей высок?
Кристина Любицкая: Вы знаете, я скажу как исследователь, потому что я и не учитель, и не директор, и не психолог, я исследователь. И когда мы проводили исследование, мы опрашивали и педагогов, и родителей, то есть мы посмотрели на проблему с двух сторон. Всегда, когда происходит коммуникация между людьми, а особенно когда это совместная деятельность по воспитанию и обучению ребенка, то это всегда очень сложный вопрос.
И сегодня мы видим, что и школе плохо без родителей (это домашние задания, какие-то творческие задания), но с другой стороны мы видим, что родители сегодня – активные и полноправные участники образовательного процесса, они менеджеры, можно вот такое слово подобрать, менеджеры образовательного процесса своих детей. Они ищут качественное образование и в школе, и вне ее пределов. И конечно, это право и обязанность за семьей закреплены у нас в федеральном законе, где прописано, что семья имеет первостепенное право перед всеми другими лицами на воспитание и обучение своих детей, а образовательные организации лишь помогают в воспитании, обучении, сохранении, охране и развитии индивидуальных способностей.
Елена Иванова: Спасибо. Олег.
Олег Смолин: Такого в законе не записано.
Кристина Любицкая: Статья… Это моя… Извините, я могу процитировать.
Олег Смолин: Это свободная интерпретация.
Кристина Любицкая: Это статья 44, пункт 1 и пункт 2.
Олег Смолин: Да, это статья 44, совершенно верно. Там написано, что родители имеют право участвовать в управлении школой…
Кристина Любицкая: Я цитирую пункт 1 и пункт 2, извините
Олег Смолин: И это совершенно правильно, что родители имеют право участвовать в управлении школой, поскольку они ответственные за своих детей.
Елена Иванова: Да, Елена, пожалуйста. Вы хотели добавить?
Елена Спорышева: Можно я немножко добавлю как директор школы? Значит, сегодня в Москве учитель не является человеком, который имеет небольшую зарплату. Нормально работающий учитель на полную ставку имеет минимальную среднюю зарплату – 75 тысяч. А во многих…
Елена Иванова: Ну, это Москва.
Елена Спорышева: Москва, да. Вот про Москву сейчас говорим, да. Тот, кто работает больше и интереснее, естественно, имеет гораздо больше. Но здесь проблема не в зарплате. Мне кажется, здесь главная вещь, которая лежит как бы в основе, – это наши педагогические вузы, подготовка учителя, ну можно сказать, новой формации. Если меняется все общество и если мы сейчас бурным темпом идем по тем критериям, которые выставляет нам время, то и образование в педагогических вузах должно полностью соответствовать этому времени.
Елена Иванова: То есть вы имеете в виду, что учителей не учат выстраивать диалог и с детьми, и с родителями?
Елена Спорышева: Подождите, я вот этого не говорю, что их не учат выстраивать диалог. Но существует система знаний, которые должен приобрести учитель. Существует система навыков, которые должны быть у учителя. Существует система социальных взаимодействий. И если учитель рядом с твоим учеником, если они вместе работают над проектом, над исследованием, над задачей воспитания команды КВН или вместе работают в школьном театре – тогда не происходит противопоставления ученика учителю, и у ребенка не возникает этой мысли: «Что там Марья Ивановна неправильно сделала?»
Елена Иванова: Так в этом случае он и не придет дома к родителям жаловаться и рассказывать что-то.
Елена Спорышева: Конечно, конечно.
Елена Иванова: В этом случае и проблемы нет.
Елена Спорышева: Вот поэтому и нужно…
Елена Иванова: Мы же говорим о тех случаях, когда проблема есть и когда ребенок хочет поделиться этой проблемой. Да, Олег.
Олег Смолин: Я хотел бы и согласиться, и поспорить. Согласиться в той части, что действительно лучший способ воспитания – это вовлечение в деятельность. Это показали еще российские и советские психологи, и это очень правильно. Но вот насчет того, что социальный статус учителя неважен. В Москве, слава богу, если верить официальной статистике, 105 тысяч – средняя заработная плата.
Елена Спорышева: Да, это правда.
Олег Смолин: На Алтае, если верить официальной статистике, около 20 тысяч – средняя зарплата. Но это не самое печальное. Самое печальное, что, по данным Общероссийского народного фронта, это средняя зарплата больше чем за полторы ставки. Мало того, по данным Российской академии народного хозяйства и госслужбы, 13% учителей (недавно было 7%, а теперь 13%) работают на две ставки. Я начинал как школьный учитель. Я вас уверяю: тот, кто работает на две ставки… А это ведь 36 только уроков, плюс подготовка, плюс бумаги, плюс все остальное. Ему либо жить некогда, либо он не может отдать детям то, что положено.
Елена Иванова: И у него, уж конечно, нет времени, чтобы выстраивать диалог с родителями 30 детей, которые учатся у него в классе.
Олег Смолин: Абсолютно. К сожалению.
Елена Иванова: Так в этом и основная проблема.
Олег Смолин: Это одна из главных проблем. Поэтому надо создать учителю нормальные условия, чтобы он мог нормально себя вести. Потому что, повторю еще раз главное, воспитание и образование есть там, где личность действует на личность, а не просто уроки дал, функцию исполнил и убежал.
Елена Иванова: Спасибо. Ирина, ну смотрите, вообще сам этот призыв Васильевой – это же наглядная, такая яркая демонстрация того, что есть проблема, что есть нехватка доверия школы к родителям, и наоборот. Почему так происходит? Откуда это?
Ирина Медведева: Вы знаете, я сейчас послушала. Ну как можно родителя называть менеджером? Уже от этого возникает совершенно неправильное отношение. А от слов очень многое зависит. Также я совершенно не согласна…
Елена Иванова: А учителя можно называть менеджером?
Олег Смолин: Нет.
Ирина Медведева: Нет, нет. Он – учитель. Раньше в России Учитель был с большой буквы, потому что он был по авторитетности следующий после священника. Но утверждать, что учителя нужно как-то совсем по-другому сейчас взращивать в вузе – я с этим не согласна. Понимаете, вот сегодняшняя манипуляция сознанием (а я как психолог проходила эту науку когда-то, поэтому мне, может быть, виднее), заключается в том, что какие-то вечные ценности нам выдают за устаревшие, и наоборот – какое-то свежее зло, которое совсем недавно появилось, нам выдают за существующее, с которым якобы ничего не поделаешь, поэтому нужно перестраивать учителей.
Елена Иванова: А что вы имеете в виду? Какое зло?
Ирина Медведева: Понимаете, я вот вижу очень много детей много лет, много детей и родителей. Я хочу сказать, что дети точно такие же – не только как 30 лет назад, но я думаю, что как и 300, как и 3 000 лет назад. Человек не меняется. Что касается образования, то мне кажется, что это самое консервативное, что должно быть в жизни. В последнюю очередь надо реформировать образование – именно потому, что воспитание человека в основе своей не должно меняться.
Елена Иванова: Ирина, человек не меняется, но среда-то меняется, технологии появляются, жизнь идет вперед.
Ирина Медведева: Не надо соглашаться на дурные изменения среды.
Владимир Васильев: Я с Ириной Яковлевной согласен.
Ирина Медведева: Понимаете, дело в том, что здоровая модернизация – это развитие собственных традиций, а не соглашение на слом традиций и быстрое обзаведение новыми традициями, поэтому и формирование какого-то нового учителя. Люди прежние. И дети такие же, если можно выразиться, старые, как они были тысячелетия назад.
Елена Иванова: Подождите. То есть сейчас слом традиций происходит?
Ирина Медведева: Конечно. Поэтому как только начались разговоры о правах ребенка, о правах родителей… Какие там права ребенка? Правами ребенка вообще не должны заниматься ребенки. Это патология. Этим должны заниматься взрослые люди. Когда ребенок знает, что…
Елена Иванова: А как взрослые люди узнают о проблеме ребенка, если нас призывают, детей призывают не делиться этими проблемами?
Ирина Медведева: Нет, подождите. Ребенок уже живет сызмальства с каким-то совершенно нездоровым чувством…
Елена Иванова: …что у него есть какие-то права?
Ирина Медведева: …что он вправе осуждать любого взрослого, в том числе и учителя. Понимаете, разрушение иерархии человеческих отношений – вот что привело к тому, что дети по любому поводу ябедничают родителям, а родители, вспоминая о своих родительских правах и о правах ребенка, они возмущаются, в том числе и обсуждая свое возмущение с детьми. Это искажение отношений людей.
Елена Иванова: Нет, смотрите, вы путаете, здесь подмена понятий. Есть авторитет, а есть страх. Если есть авторитет, его не получится подорвать. Владимир, вы как считаете?
Ирина Медведева: Да ничего подобного! Запросто получится.
Владимир Васильев: Хотел бы немножко с другой стороны взглянуть на это…
Ирина Медведева: От какой-то мимолетной обиды можно подорвать авторитет учителя. Если разжигать это в ребенка, что он действует правильно, справедливо обиделся, «плохая Марья Ивановна, не чуткая, глупая, не профессиональная», – можно запросто это сделать.
Елена Иванова: Спасибо.
Владимир Васильев: Я совершенно согласен с Ириной Яковлевной по вопросу того, кто должен и как должен заниматься вопросами прав детей. Это в первую очередь, конечно, родители, они несут главную ответственность. Но я хочу обратить внимание на такой аспект, что сейчас родители действительно (по-моему, вы правильно сказали) находятся в некой оппозиции к школе. А почему так происходит? Вот мы проводили, «Родительское всероссийское сопротивление» (РВС), мы проводили опрос общественного мнения по поводу того, каким должно быть образование. Если не ошибаюсь, 2014 году происходил этот опрос. И это было после знаменитых слов Фурсенко, министра образования, о том, что «школа должна готовить квалифицированного потребителя».
Ирина Медведева: Ужас!
Владимир Васильев: И подавляющее большинство родителей высказалось за то, что школа должна готовить человека-творца, человека, который готов творчески подходить ко всему, к решению задач. Но этого же не происходит. И родители, которые хотят для своих детей, естественно, лучшего будущего, они видят вот это несоответствие желаемого и действительного. Они находятся в оппозиции уже невольно к школе как системе. Из-за этого рождается какой-то, может, негатив, который невольно выплескивается. Это неправильно. Но здесь как раз речь шла о том, что родители должны влиять на работу школы каким-то образом. Мне кажется, главное, что государство должно прислушаться к этому голосу родителей и реформировать вот эту систему… не реформировать даже, а вернуться к тому, от чего ушли, и учить детей как личностей.
Ирина Медведева: Конечно.
Елена Иванова: Спасибо. Григорий, ну смотрите, очевидно, что есть запрос на диалог между родителями и учителями, да? И все с этим согласны – и учителя согласны, и родители согласны. А кто должен выстраивать этот диалог? Кто должен выступить инициатором? Как вообще его организовать?
Григорий Назаров: Вы знаете, сейчас Владимир Васильевич… извините, Владиславович сказал по поводу опроса общественного мнения. Мы опять же в парадигме того, что школа должна все равно. Значит, у родителей запрос на другую услугу.
Я хочу сказать вот что. Я думаю, что та школа выстраивает хорошие отношения с родителями, которая является ведущим в вальсе, которая ведет этот вальс. Понимаете, если родитель приходит в школу и видит корифеев по разным предметам, которые идут по коридорам, и все с ними здороваются, и вы не скажете, богатая это школа, хорошо обеспечиваемая или нет. Вот это чувствуется, когда ты заходишь в любую школу. Я много по школам поездил, по разным областям. Это чувствуется. А когда ты заходишь в школу и не чувствуешь этой атмосферы… Это зависит от общей команды, от административного ресурса школы и, безусловно, от учителей.
Конечно, есть всегда один-два родителя в каждом классе (мы говорим об индивидуальном подходе), которые будут, в общем, всегда недовольны чем бы то ни было. Поверьте опыту, пусть и небольшому. Но есть общая тенденция. И когда мы говорим, что школа проводит различные мероприятия, о которых замечательно Елена Брониславовна рассказала (совместные кружки, выступления КВН и так далее), то это действительно работает. Школа должна занять позицию, а родители должны уважительно ее принять и совместно идти в одном направлении.
Елена Иванова: Это очень интересно. Кристина, а если говорить о соотношении, вот такая школа, как описал Григорий, где корифеи ходят по коридорам, и все их уважают, – это основная масса сейчас? Можно про большинство школ сказать такое? Или все-таки это счастливые исключения из правил?
Кристина Любицкая: Вы знаете, мы проводили исследование в крупном городе. И конечно же, например, результаты, которые мы получили, они могут совершенно не накладываться не на такие крупные города, на села, то есть там вообще другая может быть ситуация. И она там другая.
Я хочу следующее сказать. Вовлеченность родителей в образование… Вот у вас в нарезке было показано, что уже многими исследованиями было подтверждено, что активное участие родителей в образовании своих детей благоприятно влияет на академические результаты, на поведение в классе, на мотивацию ребенка к обучению, а также влияет даже на моральный настрой самих педагогов. И главным фактором, главным условием такого вовлечения родителей в школу, чтобы они участвовали в различных мероприятиях, является все-таки налаженная коммуникация.
И мы, например, получили, если говорить о разных мероприятиях, что… Понятное дело, что в начальной школе родители более вовлечены, они более активные, они участвуют, они готовы заниматься и подготовкой различных мероприятий, и проводить экскурсии, и все остальное. Но мы видим, что чем старше становится ребенок, семья уходит из школы. И мы получили, что родители говорят, что, как им кажется (это их мнение, родителей), учителя перестают прислушиваться к их мнению, к их просьбам. То есть не чувствуют обратную связь от учителей, поэтому они уходят из школы.
Елена Иванова: Именно так. Это то, о чем говорил Олег? То, что учителя завалены по уши этой бумажной работой…
Кристина Любицкая: Да, да, да.
Елена Иванова: Плюс у них две ставки. Откуда у них время? Олег, в этих условиях как все-таки этот диалог выстраивать?
Олег Смолин: Диалог выстраивать нужно в любых условиях, поскольку… Как это? «А в общем, надо просто помнить долг – от первого мгновенья до последнего». Но если государство хочет, чтобы диалог выстраивался, оно должно, соответственно, выполнять свои функции. Еще раз, российский учитель – рекордсмен мира по количеству времени, которое он тратит на заполнение бумаг. Это сверх тех двух ставок, про которые я говорил, на которые работают 13%. Причем что мне говорит моя знакомая учительница из Питера? Она мне говорит: «Дети безошибочно чувствуют, если мы что-то делаем для них и если мы что-то делаем для отчета». А сейчас, если ты не отчитался, как положено, ты категорию не пройдешь, необходимого числа баллов не заработаешь, которые тебе нужны для того, чтобы получать заработную плату, и так далее.
Если уж у нас плохо с деньгами… Хотя я уверен, что с деньгами у нас хорошо, без денег плохо. Напоминаю еще раз, дополнительные доходы бюджета прошлого года – 2 триллиона рублей. Десять раз бы хватило на учительскую заработную плату. То хотя бы можем провести дебюрократизацию нашего образования. Об этом я говорил Ольге Юрьевне Васильевой на коллегии Министерства образования и науки. Такие же предложения в законодательном плане мы вносили. И уже люди бы вздохнули с облегчением. Надо возвращаться к философии живого образования, это самое главное.
Ну и наконец, не могу не сказать. Только что Государственная Дума большинством голосом правящей фракции отклонила наш законопроект об изгнании из образования теории образовательных услуг. Вы все помните, Ольга Васильева с чего начала? «Долой теорию услуг в образовании!» И была абсолютно права. Правительство с министром не согласилось. Правительство написало отрицательный отзыв. И нам говорили на заседании Думы: «Конечно, образование – это не услуга. Но нельзя изгонять услуги из образования».
Короче, я даже вспомнил известную советскую шутку. Человека вызывают в партбюро и спрашивают: «Слушайте, у вас есть собственное мнение?» – «Да». – «Вы с нами согласны?» – «Да». – «У вас есть собственное мнение?» – «Да. Но я с ним не согласен». Короче говоря…
А престиж учительской профессии складывается не только из зарплаты. Макс Вебер, знаменитый социолог, говорил: «Престиж – это два фактора: зарплата и уважение». Если бы мы… Извиняюсь. «Статус складывается из доходов и престижа». Если бы мы из образования хотя бы для начала изгнали теорию образовательных услуг и всем и каждому объясняли бы, что учитель – это не услуга, а это миссия, у нас другое было бы отношение учителя к ученику и родителя к учителю.
Елена Иванова: Ну, смотрите…
Ирина Медведева: Можно я добавлю?
Елена Иванова: Да, пожалуйста.
Ирина Медведева: Я хочу сказать, что… Понимаете, поскольку образование интенсивно разрушается, родители не могут этого не чувствовать. Хоти они сами – сегодняшние родители – уже жертвы новой жизни и, соответственно, нового образования. Они очень часто еще и срывают зло на учителях. Понимаете, вот на учителя можно напасть. А напасть на систему, которая разрушила образование и продолжает его разрушать – этого нельзя. Поэтому легче всего спускать собак на учителя, который якобы во всем виноват.
Елена Иванова: Нет, легче всего учителю спускать собак на детей.
Ирина Медведева: Понимаете, дело в том, что я-то имею дело с родителями. Я детский психолог, я занимаюсь трудными детьми, которых сегодня очень много, поэтому я имею дело с родителями. И я вижу мотивацию внутреннюю, когда они прямо с каким-то сладострастием иногда рассказывают, какие ужасные учителя, как они мучают бедного ребенка. Басни рассказывают. Но я понимаю, откуда это берется. Они боятся сказать, что система отвратительная просто, разрушительная, что учебники эклектичные, что в них нет элементарного соблюдения дидактики: от простого к сложному, от частного к общему. Я же вынуждена это анализировать просто потому, что ко мне очень часто приходят со школьными неврозами (теперь это очень модно так называть). Вообще все честные люди должны выразить протест разрушению образования, воспитания и растления детей. Вот это самое главное.
Елена Иванова: Безусловно, что все всё понимают. А вот как проблему-то решать? Владимир.
Владимир Васильев: Я поддержу Олега Николаевича. Здесь речь должна идти вообще о смене парадигмы. То есть новая экономика, как мы знаем, цифровая экономика, экономика знаний – это значит, что люди сами… творческий потенциал людей становится главным и ведущим звеном в экономике. Это значит, что школа, вообще вся система образования должна вот этого человека-творца готовить, и человек должен быть в центре внимания.
Мы же сейчас, к сожалению, видим на практике, что государство постепенно отказывается от своих социальных обязательств во всех параметрах, в том числе школьных. Мы видим, как это все передается куда-то на аутсорс, как сейчас модно говорить, на подряд, в том числе вопрос питания. И недавно как раз министр обороны заявил неделю назад, что наконец-то наша армия ушла от этой системы аутсорсинга, который себя проявил самым разрушительным образом: солдат не кормили, технику не ремонтировали, горюче-смазочные материалы не подводили. Но мы упорно бежим по этим граблям как бы, и в школе идет эта работа по разрушению, например, системы питания.
То есть когда человек на государственном уровне встанет в центре всего, когда он действительно станет ценностью (а мы этого не видим), вот тогда все это изменится.
Елена Иванова: Спасибо. Кристина.
Кристина Любицкая: Я хотела добавить к высказыванию Ирины Яковлевны. Мне вспомнилась замечательная фраза из интервью с директором одной из школ. Он сказал: «Мы понимаем, что у нас коммуникация свершилась и она у нас налажена в школе, тогда, когда у нас нет жалоб от родителей на наших педагогов». То есть сейчас на самом деле трагично, когда каждый родитель может написать, даже не разобравшись, что произошло, просто сразу же жалобу в департамент.
Елена Иванова: Это трагично?
Кристина Любицкая: Ну смотрите. Например, бывают такие случаи, когда мы разговаривали и с родителями, когда разговаривали и с педагогами, вот как раз приходит ребенок, что-то жалуется. А бывают же родители, которые вспыльчивые. Может быть, учительница поставила тройку, а ребенок на это обиделся. Он приходит и говорит: «Вот она такая плохая, сякая, она мне поставила тройку». Родитель нагнетает, накручивает и как бы не разбирается. А сразу же идет и пишет жалобу.
Елена Иванова: Смотрите. С одной стороны, получается, вы призываете, чтобы родители активно участвовали в школьной жизни. А с другой стороны, на что у родителей есть права в итоге? Получается, что это нельзя, это нельзя, жаловаться нельзя, писать нельзя никуда.
Кристина Любицкая: Нет, почему нельзя?
Елена Иванова: А что?
Кристина Любицкая: Никто не говорит, что нельзя. Коммуникация. Мы говорим о том, что нужно налаживать коммуникацию. Коммуникация – это всегда какие-то переговоры.
Ирина Медведева: Отношения сотрудничества нужно налаживать.
Кристина Любицкая: Да, да.
Олег Смолин: Педагогика сотрудничества.
Елена Иванова: Это прекрасно. А каким образом налаживать? А вот если, например, нет сотрудничества в школе? Елена, вы как считаете, такие люди, как психологи школьные, например, или конфликтологи (тоже такая новая профессия появилась), они как-то способны повлиять на процесс?
Елена Спорышева: Я очень прошу меня простить, но, к сожалению, у меня нет этой проблемы в школе. У нас есть сотрудничество.
Олег Смолин: Так радоваться надо.
Елена Спорышева: Жалоб на учителей нет.
Елена Иванова: Тогда расскажите нам, как вы создали такие условия.
Елена Спорышева: Я уже пыталась сказать.
Ирина Медведева: Просто постарались и создали.
Елена Спорышева: Дело в том, что учитель и ребенок – это единое целое. И классные руководители наши – действительно классные.
Елена Иванова: То есть это только какая-то творческая, проектная деятельность, взаимодействие, да?
Елена Спорышева: Творческая, проектная, научная, олимпиадная – какая хотите, но внеурочная, когда ребенок рядом со взрослым делает одно и то же дело, которое должно обязательно привести к хорошему результату, к хорошему настроению, к уважению того, кто рядом с тобой.
Елена Иванова: Ирина, а если конфликт уже есть? Понятно, как хорошо, вот Елена рассказывает. Ну, у них нет такого. Но это же, ну правда, счастливое исключение. Я могу миллион случаев сейчас привести, где нет такой благостной картины.
Ирина Медведева: Вы знаете, вообще-то, конфликты были всегда. Не надо делать вид, что это прямо такая безумная новация. Всегда были дети и родители, которые недовольны.
Олег Смолин: Масштаб.
Ирина Медведева: Всегда были, вернее, попадались сложного характера учителя. Все это было всегда.
Елена Иванова: Но сейчас есть ощущение, что конфликтов стало больше. Может быть, это связано с тем, что просто больше средств донесения, что теперь ребенок может на камеру снять и прислать это видео, да?
Ирина Медведева: Научно говоря, люди аутизировались искусственно. Понимаете?
Елена Иванова: Это что значит?
Ирина Медведева: Они перестали вступать в дружеские, приятельские, сотруднические отношения. Они аутизировались. Autos – это в переводе с греческого «сам». Вот каждый живет в этой психологической скорлупе, в этом психологическом скафандре и вылезает только для того, чтобы заявить о правах – своих или своего ребенка, или еще что-то такое сделать. Потому что… Ну, как вам сказать? Человека надо сегодня, в том числе и родителя, настраивать на то, что, вообще-то, некрасиво, неинтеллигентно затевать скандалы, в том числе и в школе, что он, наоборот, должен успокоить своего ребенка, что ребенок вернется в ту же самую школу.
Елена Иванова: Ирина, это не родители затевают скандалы, это не родители.
Ирина Медведева: Родители очень часто забывают о том, что они подводят в том числе и ребенка. Понимаете, вот эта неинтеллигентность, невежливость, бескультурье не только некрасиво, а оно очень глупо, в том числе даже с эгоистической точки зрения.
Елена Иванова: У меня есть такое ощущение, что действительно, кроме меня, в студии никто не сталкивался с другими случаями, действительно все так благостно и хорошо.
Ирина Медведева: Нет, мы не говорим, что благостно.
Елена Иванова: Это как, Григорий?
Елена Спорышева: Это труд большой.
Елена Иванова: У вас же коллеги тоже есть. Наверное, они тоже какие-то истории рассказывали.
Григорий Назаров: Вы знаете, во-первых, когда на меня пишут жалобу, я вздымаю руки к небу…
Елена Иванова: А такое бывало, да?
Григорий Назаров: Да. Я вздымаю руки к небу, потому что это в первую очередь означает, что родителям не все равно. Это первое.
Елена Иванова: То есть вы рады?
Григорий Назаров: Я радуюсь. Я приглашаю их, и мы разрешаем споры. Хотя, в общем говоря, у нас была ситуация… Я хотел бы… Вот Ирина Яковлевна к этому подошла – о том, что современные родители… Мы немножко ушли, мне кажется, от темы. Мы две вещи упускаем. Первое – это взаимодействие родителей и детей, потому что поколенческий разрыв очень серьезный. И мы это упускаем. Мы ближе к родителям по возрастной, поколенческой принадлежности. Дети – не то что другая история, но это надо изучать. Наука пока здесь нам не помогает, она мало изучает особенности детей. Вспомните нулевые годы – детей делили на готов, вот были субкультуры. А сейчас это возможно? Нет. Единственное средство выделения детей – кроссовки. Больше ничего. Общее. Больше ничего. Как? Это первый момент. И это наша задача.
И второй момент. Вы знаете, я думаю, что, как это ни странно, родителей надо тоже учить, и школы должны этим заниматься. Потому что сейчас родители девяностых и нулевых, когда воспитательная функция в школах была фактически изъята и родителей современных не воспитывали.
Елена Иванова: Я с вами согласна, должна школа этим заниматься.
Григорий Назаров: Когда моральные нормы ушли, пришли правовые.
Елена Иванова: А сейчас ведь все переведено в онлайн. Есть какие-то форумы, общение. Сейчас даже родительских собраний нет.
Ирина Медведева: Необязательно родительские университеты в школе создавать.
Григорий Назаров: Нет, это все можно сделать.
Елена Иванова: Походя заниматься этим?
Ирина Медведева: Ну конечно, ну конечно.
Григорий Назаров: Можно сделать форум, можно поработать индивидуально с родителем. Если у школы стоит такая задача, то эта проблема будет постепенно разрешена. Если же мы все свалим на плохих родителей и плохих детей, школа будет плестись в самом конце, и оттуда будет сыпаться больше всего скандалов. Точка.
Ирина Медведева: Абсолютно верно, конечно.
Олег Смолин: Как известно, власти с народом всегда больше всего не везет.
Елена Иванова: Ну да, действительно, да.
Олег Смолин: Можно я одно еретическое мнение выскажу? Пожалуй, единственная позиция, по которой бы я позволил себе дискуссию с уважаемой Ириной Яковлевной – насчет того, что дети не меняются тысячелетиями. Медленно, но меняются. Хотя при этом я бы согласился, что традиции – самое главное.
Я посмотрел социологические исследования (вы будете смеяться) «лохматого» 1925 года и сравнительно недавнего 2005-го: чего вообще хотят дети от учителей? Оказывается, при всех изменениях, при всем том, что сейчас ребята любят спрашивать: «Бабушка, в твоей юности были гаджеты?» – «Нет». – «Бабушка, а мамонтов ты видела?» – при всем при том от учителя хотят одного и того же, оказывается: чтобы был а) хороший профессионал; и б) интересный человек.
И когда мы пишем колоссальной сложности стандарты педагога, где он должен быть идеален, только что крылышек у него нет, мы должны понимать, что, по большому счету, для педагога, наверное, двух этих позиций достаточно – хороший профессионал и интересный человек. В идеале можно все что угодно написать, но как минимум этого достаточно.
Ирина Медведева: И еще любящий детей. Этого профессия требует.
Олег Смолин: А интересный человек предполагает, что…
Ирина Медведева: Нет, не предполагает.
Олег Смолин: А дети обязательно чувствуют, их любят или нет.
Ирина Медведева: Вы знаете, дети вообще считают…
Елена Иванова: Олег, если все так… Вот мы с этого же начинали, что если есть этот авторитет, если человек добрый и хороший педагог, все прекрасно, то и проблемы нет, то ребенок и не будет приходить домой и жаловаться родителям, что у него что-то не так.
Ирина Медведева: Подождите, но это ведь и проблема воспитания. Вообще-то, раньше, когда ребенок жаловался, то культурные родители говорили ему: «А что ты ябедничаешь?»
Елена Иванова: «Терпи, деточка! Что ты ябедничаешь?»
Ирина Медведева: Вы знаете, терпеть надо учить ребенка – я вам скажу как детский психолог. Кстати, если вы так иронически сказали о терпении, то терпеть надо с первого дня жизни учить ребенка, потому что ему в жизни придется очень много терпеть, в том числе неприятных людей, в том числе людей, которые к нему плохо относятся, скучных всяких занятий. Вот сейчас говорят, что учитель должен все время возбуждать интерес. Ребенок должен привыкать к тому, что в жизни много трудного и скучного будет, в том числе школа. И главным образом, быть может, школа должна его к этому приучить. И неприятные люди тоже будут. И задача родителей – как-то мягко его подвести к этому. Да, надо уметь терпеть, это очень важно.
Вы знаете, я добавлю к этому, что крупнейший детский психиатр, у нее очень редкая такая специализация, она микропсихиатр, то есть она занимается даже диагностикой грудных детей, профессор Козловская Галина Вячеславовна, она как-то, позвонив мне, сказала, что она ненавидит памперсы. Я говорю: «Галина Вячеславовна, это так полезно. Что же плохого в памперсах? Ребенок чувствует себя хорошо, даже если он описался». Она говорит: «Так это и плохо, что он чувствует себя хорошо. Ему должно быть неприятно, когда он чувствует холодную мокроту под своей задницей». Я говорю: «Что вы? Зачем?» Она говорит: «Это учит ребенка терпеть». Я говорю: «Терпеть? Одна из законных потребностей грудного ребенка – описаться». Она сказала: «Запомни, моя дорогая, – а она старше меня намного, – терпеть ребенок должен учиться с первого дня жизни». В том числе он должен уметь терпеть…
Елена Иванова: Педагогов?
Ирина Медведева: …обиду со стороны педагогов, не педагогов вообще. Это мы вообще выносим за скобки. Если он в школе, то даже разговора не может быть о том, должен или не должен он терпеть педагогов.
Елена Иванова: А вы думаете, что если ребенок с детства будет приучен терпеть, он потом сможет в жизни за себя постоять?
Ирина Медведева: Конечно.
Елена Иванова: Или мы поколение терпил воспитываем? Елена, вы согласны с такой точкой зрения?
Ирина Медведева: Надо знать, как за себя постоять.
Елена Иванова: Нужно учиться с детства терпеть? И педагоги действительно должны в этом детям помогать, да?
Елена Спорышева: Что-то должны терпеть, но педагоги, конечно…
Олег Смолин: А что-то не нужно.
Елена Спорышева: Да, что-то не нужно, естественно.
Кристина Любицкая: Насилие.
Елена Спорышева: И высказывать свое собственное мнение и свое собственное Я, позицию. Понимаете, вы говорите: «Как можно увеличить авторитет педагога перед родителями?» Я просто немножко сверну в другую сторону. Боюсь, что мы просто зайдем в тупик. Вы знаете, очень много зависит и от администрации.
Например, простое действие. Допустим, какой-то класс, третий класс или два третьих класса поставили замечательный спектакль «Щелкунчик». Пригласили всех родителей. Они сидят в актовом зале, и дети играют им. Вот нетрудно администратору (и неважно, кто это – завуч, директор, методист) сказать после спектакля спасибо детям и объяснить, какие педагоги работали, как они трудились, что вот здесь дети пели, вот педагог вокала, вот здесь они танцевали и так далее, и так далее. И в конце концов, сказать спасибо родителям за таких детей. Вы знаете, конфликт снимается любой. Даже если было какое-то недовольство учителем пения, например, или учителем танцев, то это пройдет, потому что на сцене результат добросовестной работы. И уже как бы есть позыв у родителей как-то больше принять.
Елена Иванова: Ирина, вы хотели сказать.
Ирина Медведева: Я хочу к этому добавить. Это совершенно верно. Я хочу к этому добавить, что родителям очень полезно и ребенка, и себя воспитывать в том смысле, что если что-то в Марье Ивановне не нравится, то надо и самому постараться найти в ней хорошую сторону, и ребенка к этому приучать. Это на всю жизнь ему будет очень полезно: когда ему что-то или кто-то не нравится, постараться найти в этом человеке хорошее.
Елена Иванова: Спасибо.
Олег Смолин: Можно случай из жизни?
Елена Иванова: Конечно, конечно.
Олег Смолин: Линейка в школе для незрячих ребят, где ваш покорный слуга учился. Директор школы говорит: «В 1864 году Маркс и Энгельс написали Манифест Коммунистической партии». Я стою и поправляю: «В 1848-м». Меня вызывают к директору, вызывают моего отца, тоже директора школы, и ему начинают объяснять, что Смолин слишком много о себе думает. Хотя, как вы понимаете, Маркс и Энгельс действительно написали Манифест в 1848 году. Выходим, отец молчит. Он прекрасно понимает, что я прав, но он молчит, чтобы не усугублять ситуацию. Я возвращаюсь в класс, и моя любимая учительница литературы смотрит на меня и говорит: «Смолин, ты стал зеленый, как твой костюм». Сразу напряжение спадает, я улыбаюсь и говорю: «Вы знаете, фильм такой был «Вдали от Родины». Но никто не стал говорить: «Директор школы – такой-сякой. Давайте мы что-нибудь с ним сделаем». Все понимают, но проявляют некоторый такт.
Елена Иванова: Спасибо. Ирина, нужно было сидеть и не высовываться, терпеть? Ну, авторитетный человек же говорит.
Ирина Медведева: Ну конечно. Таких детей называли выскочками.
Елена Иванова: Выскочка, да. Олег…
Ирина Медведева: Я еще хочу сказать, добавить. Понимаете, вот если мы будем воспитывать не грамотного потребителя, а приличного человека, может быть, гораздо меньше будет этих проблем, которые мы сегодня так долго и тщательно обсуждаем.
И еще хочу добавить. Это, наверное, полезно знать и тем, кто здесь присутствует, и, надеюсь, нашим телезрителям. Что такое на древнеславянском языке «потребить»? Уничтожить. Так что не надо воспитывать грамотных уничтожителей.
Елена Иванова: Владимир.
Владимир Васильев: Я бы хотел тоже поделиться такой историей из жизни, которая, может быть, подскажет выход. На мой взгляд, так и есть. Дело в том, что сейчас… Вот Ирина Яковлевна упоминала об этой проблеме – о проблеме атомизации, обособления отдельных людей. Она существует и в школе, она существует в школьных коллективах. И я видел удивительные… Я сам иногда веду уроки патриотического воспитания в школах. Я видел один раз в своей жизни, один-единственный (и это тоже как бы указывает на проблему), класс-коллектив реально. В наших условиях это трудно увидеть. Класс, который учитель оставил со мной, и вот этот класс – он самоорганизующийся коллектив. Когда вошел опоздавший, увидев незнакомого человека, решил как-то так протестировать, его свои же одноклассники остепенили. Вот в таком классе у учителя будет гораздо меньше проблем. То есть проблема (вот мы сейчас как бы хотим найти решение) не решается в раз, но она может решиться, в том числе усилиями учителя, который этот класс-коллектив создаст. А это сейчас невероятно тяжело.
Елена Иванова: Спасибо. Господа, все-таки одной из главных причин, мне кажется, этого конфликта является непонимание сторонами сфер ответственности. Давайте об этом немного поговорим, потому что непонятно, как должны быть разделены сферы ответственности между школой и родителями. Вот недавно чиновница (я не помню кто) заявила, что, например, вопросы питания…
Олег Смолин: Из Владимира.
Елена Иванова: Да, из Владимирской области. Что вопросы питания – это компетенция родителей. И сослалась даже на федеральный закон.
Григорий Назаров: В общем, она была права.
Елена Иванова: То есть это так и есть, да?
Григорий Назаров: Вы понимаете, я думаю, что мы забываем наш закон «Об образовании». Когда мы спорим о том, как родитель ведет себя в той или иной ситуации, мы забываем, что, в общем, один из принципов современного образования – это индивидуализация, и не только в отношении ребенка, но и его семьи. И в этом смысле мы должны вспомнить еще и о том, что когда учитель пишет план урока, он ставит себе предметную, метапредметную и личностную задачу.
И если мы ставим на первое место в процессе обучения экзамены, ЕГЭ, ОГЭ, олимпиады – до свидания! У вас не будет личности. У вас будет грамотный потребитель-уничтожитель. Потому что, если учитель к ЕГЭ готовит плохо, я выйду из школы и найму репетитора, и учитель мне не нужен. Ну, это не учитель тогда. А вот если школа и все общество, школа, взаимодействуя с родителями, будет в первую очередь заниматься личностными задачами (а это вечные, непрекращающиеся наши вопросы традиционные), вот тогда будет успех. Мы забыли об этом.
Елена Иванова: То есть воспитание – это сфера ответственности все-таки и школы тоже?
Григорий Назаров: Воспитание и обучение.
Елена Иванова: Воспитание?
Григорий Назаров: На первом месте воспитание.
Ирина Медведева: Да. Кстати, вы знаете, очень интересно, раз уж мы упомянули о языковых каких-то особенностях. Вот смотрите, приставка «вос» в русском языке – она же в основном указывает на вектор, направленный вверх: восшествие, восстание, вознесение. Значит, это слово «воспитание», то есть питание возвышенного в человеке, подсказывает нам правильный вектор детоводительства. «Педагогика» в переводе с греческого, как вы знаете, это «детоводительство». Так что надо благородство воспитывать в ребенке, а не желание ябедничать часто. Это очень важно.
Елена Иванова: Да, Олег.
Олег Смолин: Насчет воспитания я стопроцентно согласен. Еще раз повторю: на мой взгляд, образование в собственном смысле есть там, где личность формирует личность.
Но я хотел бы чуть-чуть насчет закона. Я голосовал против этого закона – по понятным причинам.
Что касается чиновницы, насчет питания – она была права не совсем. Да, в законе, в 37-й не написано, что школа обязана кормить детей, финансировать питание. Но в 8-й написано, что субъекты Российской Федерации имеют право принимать законы по части питания. Видимо, во Владимирской области был такой закон. Сейчас (не знаю, по каким причинам), скорее всего, его отменяют. Хотя вроде бы уже кризис в основном прошел.
Короче, я возвращаюсь к той самой теме. Мировой банк, который мы очень не любим за многие его рекомендации, в одной из последних рекомендаций рекомендует развивающимся странам обратить особое внимание на питание детей. Почему? Голодное брюхо, извиняюсь, к учению глухо. Да? Поэтому, конечно, последнее дело – начинать экономить на питании детей. Вообще государство должно понимать, что более выгодных вложений, чем вложений в детей, быть не может. Они станут взрослыми, и никаких других денег у государства, кроме тех, которые они заработают, не будет. Вот об этом неплохо бы помнить и Федеральному Правительству, и Думе Государственной с Советом Федерации, и регионам тоже.
Елена Иванова: Спасибо. Елена, а вот вопросы, например, успеваемости, если говорить о сферах ответственности, – это чья компетенция?
Елена Спорышева: Вы знаете, это на самом деле системный вопрос. Это компетенция, естественно, школы и педагогов, всех вместе. Нельзя сказать, что за это отвечает только заместитель по качеству образования, это неправильно.
Елена Иванова: Ну а почему тогда повсеместно после четвертого класса все репетиторов нанимают, потому что педагоги по большей части (я не говорю про всех, Григорий) не в состоянии, видимо, объяснить ребенку так, чтобы он понял?
Елена Спорышева: Нет, вы знаете, я думаю, что…
Григорий Назаров: В регионах…
Елена Спорышева: Это во-первых. А во-вторых, я думаю, что это все-таки немножко более общее такое утверждение, что все нанимают репетиторов.
Олег Смолин: Не все, но многие.
Елена Иванова: Ну, те, кто хочет, чтобы ребенок действительно хорошо и правильно сдал ЕГЭ, те и нанимают. И у кого есть возможности.
Елена Спорышева: В пятом классе?
Елена Иванова: А у кого нет… Ладно, если про репетиторов вы со мной не согласны, то уж родители сидят вечером, когда ребенок пришел, и сами с ним делают уроки. Вот с этим я готова спорить. Это так и никак иначе.
Григорий Назаров: Это же замечательно.
Елена Иванова: Это замечательно, что дети приходят, и мы с ними сидим до ночи и делаем уроки?
Григорий Назаров: Конечно. Вы же общаетесь.
Елена Иванова: А разве не педагог должен ему за то время, пока он находится в школе, объяснить предмет?
Григорий Назаров: Это немножко отдельная тема…
Елена Спорышева: А он и объяснил предмет за то время, когда ребенок находится в школе. Нужно тренировать…
Елена Иванова: Владимир.
Владимир Васильев: Я хотел бы сразу заметить, что одна из проблем вот такого плохого обучения – это собственно качество учебников. Вот сейчас РВС занимается переизданием советских учебников, лучших, которые мы могли найти, именно потому, что современные эти системы (вот Ирина Яковлевна уже упоминала), они ужасны местами.
Ирина Медведева: Жуть просто!
Владимир Васильев: Когда родитель сидит (вот вы сейчас упомянули) и учит с ребенком предметы, бывает такая ситуация, когда родитель не понимает, что там написано. Это ужасно.
Елена Иванова: Именно так. Это бывает очень часто, я вам больше того скажу. Да, Олег, пожалуйста.
Олег Смолин: Учебники действительно переусложнены. Кстати, с моей точки зрения, и некоторые советские были слишком сложными.
Но я про другое. А посмотрите на программы. Я недавно сравнил советский учебный план и современный учебный план. Так вот, что сократилось? Сократились все предметы, которые нужны для модернизации: математика, физика, химия, биология. Технология – от 15% до полутора раз. Сократились предметы (я имею в виду – по часам), которые формируют гражданина и гражданскую идентичность: русский язык, литература, история. Резко увеличился иностранный язык. Коллеги, а программа-то осталась та же или даже усложнилась.
Я открываю учебник для литературы пятого в классе, в пятом классе учится мой внучек, и читаю там, что дети должны знать не только, кто такие ямб и хорей, чего Евгений Онегин отличить не мог, но и дактиль, амфибрахий и другие стихотворные размеры. У нас, по-моему, в классе восьмом это училось. Переусложнено содержание учебников при сокращенном количестве предметов. Это приводит к тому, что галопом по Европам, и толком ничего.
Елена Иванова: К сожалению. Про учебники – отдельная тема. Давайте как-то резюмируем. Очень мало времени, очень коротко, буквально прямо несколько секунд остается. Ирина, все-таки как наладить тот самый диалог между учителем и родителем так, чтобы все были довольны, никто не жаловался, не ябедничал и все было хорошо?
Ирина Медведева: Вспомните о том, что мы люди, и в каждом из нас образ Божий. Вот это самое главное – мы не должны быть в состоянии войны, особенно когда речь идет о детях, потому что, я уже сказала, у детей только два осталось защитных барьера, два бомбоубежища – семья и школа. И для родителей, и для детей будет лучше, если они будут искать союза, а не конфликтности с учителями.
Елена Иванова: Спасибо. Ну что же, уважаемые взрослые, мы, конечно, с вами можем очень долго препираться, спорить и перекладывать друг на друга ответственность, кто за что отвечает. Но вы понимаете, что это только во вред нашим детям. А вот если мы будем открыты к диалогу, если мы будем уметь договариваться, то тогда наши дети это обязательно оценят, а может быть, и спасибо скажут когда-нибудь.
А «ПРАВ!ДА?» всегда только на Общественном телевидении России. Спасибо, что смотрите нас. Всего вам доброго! До свидания.