В современных условиях первоочередной задачей совершенствования законодательства является преодоление пробелов нормативного регулирования, исправление присутствующих в нём и вскрытых правоприменительной практикой дефектов неопределённости и несогласованности.
Помимо создания предпосылок для ущемления субъективных прав, пробелы и иные дефекты законодательства нередко провоцируют различного рода коррупционные проявления.
Такая коррупциогенная норма с неопределённым содержанием стала предметом законотворчества двух групп законодателей, внёсших свои законопроекты в Государственную думу РФ 10 и 14 июля 2020 года. Один из законопроектов является предметом сегодняшних нулевых чтений.
Никого не обвиняя в конкуренции, уважая стремление каждого из сенаторов внести свою лепту в улучшение жизни граждан России, призываю их оставить свои амбиции на втором плане и решить принципиальный вопрос о наилучшей концепции законопроектов, поскольку от деятельности законодателя во многом зависит благополучие национальной правовой системы в целом и соблюдение прав и законных интересов каждого гражданина в частности.
Статья 77 Семейного кодекса Российской Федерации, регламентирующая порядок отобрания ребёнка из семьи при непосредственной угрозе его жизни и здоровью, которой посвящены оба законопроекта, не даёт покоя не только родителям, пострадавшим от неправомерного отобрания детей, но и правоприменителям, поскольку отсутствие определённости формулировки в части указания на источник угрозы, его умысел, позволяет подверстать под статью любое неблагополучие в семье: дом в аварийном состоянии — травмы, увечья, долги по ЖКХ, по кредитам — это отсутствие достаточного количества продуктов в холодильнике, истощение, и так далее.
Законопроект сенатора Клишаса А. А. предлагает решить проблему малыми средствами — путём вынесения судебного решения об отобрании ребёнка из семьи по заявлению органов опеки или органов внутренних дел и последующего обращения в суд с заявлением об ограничении родителей в родительских правах или о лишении их родительских прав. При этом не делается никакой дифференциации для родителей, совершивших умышленные преступные действия, и для родителей, попавших в трудную жизненную ситуацию.
Заявление об отобрании предлагается рассматривать в особом порядке, в связи с чем в часть 1 ст. 263 Гражданского процессуального кодекса вносятся изменения: она дополняется новой главой 38.1.
Между тем часть 3 ст. 263 ГПК РФ предусматривает, что
«3. В случае, если при подаче заявления или рассмотрении дела в порядке особого производства устанавливается наличие спора о праве, суд выносит определение об оставлении заявления без рассмотрения, в котором разъясняет заявителю и другим заинтересованным лицам их право разрешить спор в порядке искового производства».
Таким образом, предлагается заведомо дефектная норма, поскольку не может отбираться ребёнок по решению суда у родителя, не лишённого родительских прав. В таком случае неизбежно возникает спор о праве, причём, не только родителей, но и детей.
Статья 63. СК РФ Права и обязанности родителей по воспитанию и образованию детей предусматривает:
«1. Родители имеют право и обязаны воспитывать своих детей.
…Родители имеют преимущественное право на обучение и воспитание своих детей перед всеми другими лицами…».
₽
Статья 54. СК РФ Право ребёнка жить и воспитываться в семье гласит:
«…Ребёнок имеет права на воспитание своими родителями…
…При отсутствии родителей, при лишении их родительских прав и в других случаях утраты родительского попечения право ребёнка на воспитание в семье обеспечивается органом опеки и попечительства в порядке, установленном главой 18 настоящего Кодекса».
То есть сначала отсутствие родителей, лишение их родительских прав, утрата родительского попечения, и только после этого вопрос о передаче ребёнка на воспитание должен решаться органами опеки.
Согласно предлагаемой новой Статье 319.1 «1. Заявление об отобрании ребёнка у родителей (одного из них) или у других лиц, на попечении которых он находится, при непосредственной угрозе жизни ребёнка или его здоровью подаётся органом опеки и попечительства или органом внутренних дел, получившими информацию об угрозе жизни ребёнка или его здоровью, в районный суд по месту фактического пребывания ребёнка».
В разрез с прямыми полномочиями служащих органов внутренних дел на них накладываются несвойственные полиции обязанности быть заявителями в суде по делам, связанным с угрозой жизни и здоровью детей, требующим быстрого реагирования и решения вопроса в порядке Уголовно-процессуального кодекса РФ о возбуждении уголовного дела, задержании преступника. Вместо проведения дознания и необходимых следственных мероприятий служащие будут заняты канцелярской работой, просиживанием драгоценного времени в суде. При этом не исключено, что сотрудники одного и того же подразделения будут одновременно работать в разных направлениях: одному из них нужно будет обеспечить явку родителя в суд для разбирательства, а другому необходимо проводить следственные мероприятия. При неявке в судебное заседание, при задержании в порядке ст. 91 УПК РФ родитель будет лишён возможности защитить свою позицию по гражданскому делу, поскольку участие адвоката на его стороне в данном случае не предлагается.
Часть 2 новой ст. 319.1 ГПК РФ предъявляет к содержанию заявления об отобрании минимальные требования: «1) в заявлении должны быть указаны фамилия, имя, отчество и дата рождения ребёнка, место его жительства или место его пребывания, если эти сведения известны заявителю; 2) фамилия, имя, отчество родителей (одного из них) или лиц, на попечении которых находится ребёнок, место их жительства или место их пребывания, если эти сведения известны заявителю».
Представим ситуацию, когда единственный родитель попал в автоаварию и находится в бессознательном состоянии, без документов, а находившийся при нём малолетний ребёнок ещё не научился говорить.
Находится ли ребёнок в ситуации, угрожающей его жизни и здоровью? Видимо, да, поскольку он нуждается в постоянном постороннем уходе, а этот уход в данную минуту ему никто не может обеспечить. Следовательно, работник полиции обязан изготовить в течение суток заявление, в котором не сможет указать ни имя, отчество, фамилию родителя, ни тем более — ребёнка, не говоря уже об адресе, разве что место пребывания: такой-то километр такого-то шоссе.
Судья получит такое заявление, и я предполагаю, что решение будет звучать примерно так:
Судья ФИО, наименование суда, рассмотрев в закрытом судебном заседании в особом порядке гражданское дело по заявлению органа внутренних дел города Ивановска об отобрании ребёнка мужского (женского пола), на вид 2019 года рождения, светлокожего, весом 8 кг., имеющего правильные черты лица, светлые волосы, одетого в летнюю одежду: шорты, носки, сандалии, футболку, у мужчины возрастом примерно 27 лет, правильного телосложения, удовлетворительного питания, русоволосого, имеющего сломанный нос и т.д.
Как можно будет вернуть ребёнка, если через два месяца отца признают невиновным, ребёнок прибавит в весе, а его папа отрастит бороду? Изымали ребёнка с одними параметрами, возвращать должны с другими. Настоящий абсурд для судопроизводства. И опять же вопрос: если родителя оправдают в уголовном процессе, каким образом, на основании чего, кто будет возвращать ребёнка в семью? Ведь решение вынесено, не отменено, вступило в законную силу?
Если кто-то сошлётся на часть 2 ст. 77 Семейного кодекса РФ, предлагающую отбирать детей без решения суда по акту, составленному органами опеки с участием прокурора и работника органа внутренних дел, то тут эта норма будет неприменима, поскольку нет никаких оснований предполагать, что через несколько часов наступит смерть ребёнка, поскольку он может быть здоров и довольно упитан.
Пункт 3 части 2 ст. 319.1 ГПК РФ предусматривает, что в заявлении об отобрании должны быть указаны «3) обстоятельства, обосновывающие просьбу заявителя и свидетельствующие о необходимости отобрания ребёнка в связи с непосредственной угрозой его жизни или здоровью».
То есть, кроме фамилии родителя и ребёнка, адреса и описания обстоятельства, обосновывающего просьбу отобрать ребёнка, суду не будет предоставлено ничего, поскольку законопроектом ничего другого и не требуется.
Вместе с тем действующая редакция Статьи 131. ГПК РФ Форма и содержание искового заявления, предусматривает, что
«2. В исковом заявлении должны быть указаны: (кроме данных об истце и ответчике)
5) обстоятельства, на которых истец основывает свои требования, и доказательства, подтверждающие эти обстоятельства;
8) перечень прилагаемых к заявлению документов».
Поскольку новая глава 38.1 ГПК РФ предусматривает изъятия из общего порядка рассмотрения гражданских дел, для рассмотрения заявлений об отобрании ребёнка из семьи никаких доказательств, свидетельских показаний и документов не требуется.
Согласно Статье 319.2.
«1. Заявление об отобрании ребёнка рассматривается в закрытом судебном заседании с обязательным участием представителя органа опеки и попечительства и прокурора, а также с участием родителей (одного из них) или иных лиц, на попечении которых находится ребёнок, а в необходимых случаях также других заинтересованных лиц и самого ребёнка, об отобрании которого подано заявление, если участие этого ребёнка в судебном заседании возможно».
Как видим, ни свидетелей, ни экспертов, ни специалистов в участии по делу не предусмотрено.
Решения будут выносится без исследования доказательств, поскольку их предъявление не предлагается законопроектом. «Рассмотрение заявления по существу» будет ограничиваться объяснениями заявителя, органа опеки и заключением прокурора. Объяснения родителя навряд ли смогут быть весомее объяснений представителей власти.
Глава 15 Гражданского процессуального кодекса РФ фактически будет нерабочей в этих случаях. Из 39 статей этой главы 17 посвящены рассмотрению дела по существу. В ходе рассмотрения обычного дела должны быть исследованы письменные доказательства, вещественные доказательства, произведён осмотр на месте, воспроизведены аудио — или видеозаписи. Может быть заявлено о подложности доказательства, исследовано заключение эксперта. Может быть назначена дополнительная или повторная экспертиза, проведена консультация специалиста.
Всего этого родители будут лишены. Рассмотрение дел превратиться в формальность с заранее решённым исходом. Об этом свидетельствует практика западного судопроизводства, где судьи перестраховываются, вынося решения об отобрании.
Тем не менее есть и другой не праздный вопрос: в эти сутки, в течение которых будет составляться заявление в суд и будет проходить судебное «разбирательство», где будет находиться ребёнок? Немедленное исполнение решения суда предусмотрено только после вынесения решения, что логично.
Не логична сама процедура отобрания при «непосредственной угрозе жизни и здоровью», прописанная в законопроекте. Если ребёнок может ждать отобрания сутки, значит никакой непосредственной угрозы жизни и здоровью нет? Тогда зачем же отбирать? Ведь в Российской Федерации действует Федеральный закон от 20 августа 2004 г. N 119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства», позволяющих в целях защиты несовершеннолетнего и его законного представителя переместить в безопасное место.
Законотворцы предлагают внести изменения в ст. 77 Семейного кодекса:
2. В исключительных случаях, при наличии оснований полагать, что смерть ребёнка может наступить в течение нескольких часов, орган опеки и попечительства с участием прокурора и органа внутренних дел может произвести отобрание ребёнка у родителей (одного из них), усыновителей или у других лиц, на попечении которых он находится, составив акт об отобрании ребёнка с указанием обстоятельств, свидетельствующих о непосредственной угрозе жизни ребёнка. Действия органа опеки и попечительства могут быть оспорены родителями (одним из них), усыновителями или иными лицами, на попечении которых находился ребёнок, в порядке, установленном процессуальным законодательством».
Примечательно, что прокурор в данном случае становится соучастником отобрания, в то время как основная функция прокуратуры — это надзор за соблюдением Конституции Российской Федерации и исполнением законов, действующих на территории Российской Федерации.
В соответствии со Статьёй 4 Федерального закона от 17.01.1992 N 2202−1 (ред. от 06.02.2020) «О прокуратуре Российской Федерации»
«2. Органы прокуратуры:
осуществляют полномочия независимо от федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления, общественных объединений и в строгом соответствии с действующими на территории Российской Федерации законами;».
В предлагаемой редакции органы прокуратуры ставятся не то, чтобы в независимое от органов государственной власти и органов местного самоуправления положение, а наоборот, в прямую зависимость от исполнительной власти: они обязаны участвовать в отобрании ребёнка без решения суда при органах опеки и попечительства, причём акт составляется не работником полиции и не прокурором, а органом опеки и попечительства. Обжалуются также действия только органа опеки. Кроме того, прокуроры обязаны участвовать в исполнении решения суда при отобрании ребёнка у родителей совместно с судебными приставами-исполнителями (п.2 ст. 79 ПФЗ).
Таким образом, прокуроры утрачивают объективность при рассмотрении жалоб граждан на незаконное отобрание детей, поскольку вынуждены будут соблюдать не закон, а корпоративную этику.
Предлагаемые изменения в ст. 77 и 79 Семейного кодекса РФ противоречат Статье 5. Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» — Недопустимость вмешательства в осуществление прокурорского надзора.
Сенатор Мизулина Е. Б. пошла по-другому пути. Она предлагает решать проблему комплексно, не выдёргивая из кодекса одну неконституционную статью, а стараясь исправить закон концептуально. В её законопроекте о внесении изменений в Семейный кодекс РФ речь идёт о временных мерах защиты ребёнка на период, когда родители по уважительным причинам не могут исполнять свои родительские обязанности или когда они совершили преступление. При этом не ставится вопрос об отобрании ребёнка, о лишении родителей родительских прав скоротечно, без тщательного разбирательства. В зависимости от обстоятельств трудной жизненной ситуации или неблагополучия, органы межведомственного взаимодействия в каждом конкретном случае немедленно принимают перечисленные в законопроекте меры: передают ребёнка на временное воспитание родственникам, а при их отсутствии — органам опеки для последующего устройства на период до изменения обстоятельств, послуживших основанием для принятия временных мер защиты ребёнка. При невиновном поведении родителей, после изменения обстоятельств ребёнок немедленно возвращается в семью. При виновном поведении законных представителей и при признании их преступниками по приговору суда, подаётся заявление в суд о лишении родителя родительских прав, только при удовлетворении которого ребёнок разлучается с родителями.
То есть, если по законопроекту Клишаса отобрание по решению суда производится у родителя, не лишённого родительских прав, то у Мизулиной в законопроекте выстроена логическая цепочка: жизненные обстоятельства; основание для применения мер защиты ребёнка; временные (государственные) меры защиты ребёнка; при виновном поведении родителей — сначала вступивший в законную силу приговор; затем решение суда о лишении их (его) родительских прав и отобрание ребёнка как логическое завершение процесса.
Законопроект Мизулиной Е. Б. считаю юридически более выверенным, законопроект под редакцией Клишаса А.А. необходимо отозвать в виду несостоятельности его концепции.
Сфера детско-родительских отношений слишком чувствительна, чтобы сделать её полем боя авторитетов. От решения сенаторов без преувеличения зависит судьба каждого из нас и наших детей и внуков: пойдёт ли наша страна по западному пути с ювенальными судами и детско-родительским горем, или она изберёт свой путь — правовой определённости и справедливости.
23 июля 2020
Людмила Виноградова