Защитники Павла Микова на заседании ЗС ПК 21 февраля в голос твердили о его высокой компетентности и рвении в выполнении своей работы. В связи с этим нас заинтересовала деятельность Микова на посту уполномоченного по правам детей в течение 6 лет. Каков он — образцовый правозащитник? Какую именно работу он выполняет и как это соотносится с запросами детей и их родителей? Чем так примечательна его деятельность, что даже весьма щекотливая ситуация в Пешнигорте не поколебала любви депутатов к правозащитнику?
Изучение официальных отчетов о проделанной за 6 лет работе на сайте пермских омбудсменов действительно дает понять, что жизнь уполномоченного по правам детей буквально бьёт ключом. Ведь за эти годы он принял участие в более чем 160 форумах и конференциях, семинарах и круглых столах! Присутствовал и выступал на порядка 110 заседаниях и совещаниях! Посетил и сказал своё приветственное слово на примерно 110 мероприятиях культурного и спортивного характера! Провёл более 30 встреч с официальными лицами, порядка 120 выездных приемов и 40 лекций, уроков, семинаров, тренингов! Около 20 пресс-конференций и общественных слушаний, 20 телефонных линий и онлайн-трансляций! Не будем забывать также про массу проверок учреждений образования, здравоохранения и отдыха, а также направление обращений, написание методичек, докладов, статей и многочисленные в последнее время выступления в СМИ!
Безусловно, не каждому под силу такая исключительная активность. Тем интереснее выявить основной спектр вопросов, рассматриваемых уполномоченным по правам детей. Обозревая темы мероприятий, в которых участвовал Миков, мы можем обнаружить, что около половины всех конференций, семинаров, круглых столов, заседаний и встреч посвящены: а) правам человека (ребенка) вообще — как прогрессивной идее, а также важности института уполномоченного по правам, б) правам детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в) жестокому обращению с детьми и насилию над детьми, г) несовершеннолетним правонарушителям и ювенальному праву. В качестве минорных, но все-таки заметных тем можно отметить также: а) т.н. службы примирения, б) общественный контроль, в) приёмные семьи, г) инклюзивное образование, д) добровольчество, е) безопасность детей в интернете.
Неискушённому читателю этот перечень не скажет ни о чём. Однако люди сведущие отметят, что представленный список включает практически все основные пункты детской правозащиты на Западе, она же ювенальная юстиция в широком смысле слова. Эти аспекты были перечислены, в частности, в национальной стратегии действий в интересах детей, принятой Госдумой 1 июня 2012 г. и ознаменовавшей интенсификацию наступления западных семейных норм на традиционные ценности в России.
Бросается в глаза то, что всю свою деятельность Миков строит именно на основе соответствующих документов, регламентирующих права детей в мире и в России. Любой свой комментарий Павел Владимирович начинает с отсылки к нормам западного права в области детской правозащиты. До июня 2012 г. он постоянно ссылался на Конвенцию ООН по правам ребёнка. С момента принятия «Национальной стратегии действий в интересах детей», копирующей нормы, регулирующие жизнь ребенка на Западе, Миков практически в каждом выступлении стал ссылаться на неё. 7 мая 2013 г. в России была ратифицирована т.н. Лансеротская конвенция, призванная «защитить» детей от сексуального насилия (прежде всего, как ни странно, со стороны членов семьи). И пермский правозащитник тут же начал усиленную пропаганду полового воспитания и «правил нижнего белья».
Однако, это не удивительно. Кипучая деятельность когорты детских правозащитников в России, судя по тематике проведённых ими мероприятий, направлена не столько на удовлетворение нужд местного населения, сколько на выстраивание европейской модели детского и семейного права. Даже сама должность Уполномоченного по правам ребенка — это нововведение, принятое в угоду западным стандартам. При этом традиции воспитания в России не принимаются во внимание — как нечто отсталое, явно уступающее прогрессивным «евроценностям». Изучая доступные в СМИ комментарии Микова, мы не найдём, к примеру, отсылок к Конституции или Семейному кодексу РФ. Любое упоминание Семейного кодекса связано, как правило, с разговором о внесении в него поправок для приведения российского законодательства в соответствие с Конвенциями ООН. Здесь нельзя не вспомнить высказывание Уполномоченного по правам человека в Пермском крае Татьяны Марголиной о том, что «можно называть себя европейцем, если ты живешь по европейским стандартам, и можно считать страну европейской, если она добровольно приняла и исполняет международные обязательства Европейской Конвенции и Европейского суда по правам человека».
Пресловутые «европейские стандарты» всё больше находят отражение в жизни детей в Пермском крае. Павел Владимирович самоотверженно воюет с отсутствием питьевой воды в корпусах, где проживают дети, отсутствием приватной зоны в туалетах, двухъярусными кроватями, обвалившейся штукатуркой, старыми оконными рамами и пр.
При этом в ответ на замечания о том, что бюджет не резиновый, П.В. Миков реагирует довольно резко. Так, на заседании краевой комиссии по делам несовершеннолетних, посвящённом теме детских суицидов, Павел Владимирович выдвинул требование о создании Центров психолого-педагогической, медицинской и социальной помощи в каждом муниципалитете. Когда ему сообщили, что бюджет Пермского края напряжённый, а создание таких Центров дорогостоящее мероприятие, Миков заявил: «Когда речь идет о жизни детей, их здоровье как физическом, так и психическом, социальном благополучии детей ссылки на отсутствие средств в бюджете не только аморальны, но и незаконны. Если государство гарантирует своими законами и прежде всего Конституцией — высшим законом России, право каждому ребенку на жизнь, на охрану здоровья, на социальную помощь, эти гарантии должны исполняться в полном объеме». Казалось бы, в этом уполномоченный по правам ребёнка прав. Однако у такой правоты есть другая сторона — массовое закрытие учреждений образования, здравоохранения и рекреации для детей по причине недостатка средств в бюджете на их содержание. При этом Миков не только не препятствует такому сокращению детской инфраструктуры, но и способствует ему: десятки учреждений, не способных, ввиду недостатка средств, пройти аттестацию при постоянном ужесточении требований, исчезают с карты Пермского края.
С 2008 года в связи с массовой реорганизацией и оптимизацией учреждений образования на волне «модернизации образования в России», к Павлу Микову неоднократно обращались коллективы учителей и родителей с просьбой защитить права детей. В 2008 году доля таких обращений была особенно внушительной и составила 40 из 667. Однако такие просьбы оставались без решения. Заботы правозащитника по этому вопросу выразились в форме доклада «Соблюдение прав детей при проведении реструктуризации, реорганизации и ликвидации образовательных учреждений», где в качестве решения были предложены меры по своевременному информированию общественности о реорганизации учреждения и вовлечение в этот процесс родителей и студентов. То есть закрывать заведения всё равно придется, но надо бы подготовить общественность, объяснить ей неизбежность очередной «оптимизации». Единственный известный нам случай, когда сотрудники аппарата уполномоченного по правам человека в Пермском крае отстояли учебное заведение, — это случай с Конец-Борской общеобразовательной средней школой в Краснокамском районе.
Помимо этого, Павла Микова постоянно атакуют жалобами на невозможность получения мест в детских садах. На сегодняшний день дефицит мест в детских садах составляет порядка 25 тысяч. Однако в обширном списке мероприятий, проведенных по инициативе либо с участием Микова, этой проблеме в той или иной мере было посвящено только 7 (из порядка 300) заседаний, круглых столов, онлайн-приёмов, телефонных линий и встреч с общественностью. К слову сказать, решению проблем по реорганизации учебных заведений по результатам нашего обзора соответствовало только 6 мероприятий, из которых 2 представляли собой модерируемые переговоры сторон по поводу слияния школ для глухих и слабослышащих. Для сравнения: проблемам ювенальной юстиции было посвящено не менее 30 всех проведенных мероприятий, проблемам жестокого обращения с детьми и насилия — около 35, правам детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, — более 50 мероприятий (не считая выездов, проверок и посещений культурных мероприятий).
Специфическая борьба с насилием и жестоким обращением с детьми — это одна из ключевых черт современной детской правозащиты. При этом рвение, с которым её осуществляют на Западе и в России, совершенно не связано с масштабом реальной угрозы. Кроме того, приведённые выше цифры наглядно демонстрируют, что за прошедшие 6 лет П. Миков исключительно активен в сфере заботы о правах детей-сирот и несовершеннолетних правонарушителей. Не будет преувеличением сказать, что эти две категории детей представляли особый интерес для пермского правозащитника и пользовались его особой поддержкой. Павел Миков с готовностью выбивает им квартиры, спортзалы, компьютеры, карманные деньги, медиа-оборудование либо лучшие условия жизни. Активно поощряет любые добровольческие движения, занимающиеся благотворительностью в пользу сирот.
По-видимому, интерес и всё-таки похвальное сочувствие детям-сиротам во многом связано с тем, что детство самого Павла Владимировича прошло в Суксунском санаторном детском доме. Что касается рьяной защиты прав несовершеннолетних правонарушителей, то здесь уместно вспомнить, что с самого начала своей карьеры, еще до 2008 г., он являлся одним из локомотивов развития в Пермском крае ювенальной юстиции. Сегодня он предпочитает называть её восстановительным правосудием. Во всяком случае, в период с 2008 по 2014 гг. Павел Миков более 60 раз посетил детские дома, а также колонии и другие места содержания несовершеннолетних правонарушителей с целью информирования их резидентов о правах ребёнка, с целью проверки либо с целью участия в торжественных, культурных и спортивных мероприятиях.
Детский омбудсмен неоднократно вставал на сторону несовершеннолетних правонарушителей, самоотверженно защищая их от работников правоохранительных органов, выбивая для них средства на улучшение условий содержания, лоббируя развитие ювенального права с его отказом от наказаний молодых преступников. В целом, нежная забота о людях, преступивших закон и потому содержащихся в местах лишения свободы — это характерная черта пермского правозащитного поля. Неслучайно и Т.Марголина, и П. Миков являются членами общества «Мемориал» и активно поддерживают работу музея «Пермь-36», основанного на базе бывшей исправительно-трудовой колонии. История с изнасилованием в детском доме п. Пешнигорт является, пожалуй, наиболее ярким свидетельством стремления Микова во что бы то ни стало защищать несовершеннолетних правонарушителей. Даже если их действия носят характер особо тяжких преступлений.
На пленарном заседании Законодательного собрания, посвящённом утверждению кандидатуры детского омбудсмена в Пермском крае, депутат Валерий Трапезников активно нахваливал Микова, сообщая о том, что у нас в крае чуть ли не лучшие в России детские дома. Мы охотно в это верим. Как и в то, что Павел Миков усиленно работал на сокращение их количества за счёт устройства детей в приёмные семьи. Как и в то, что детдомовцы в какой-то мере находятся в привилегированном положении, если мы говорим о защите прав детей в Пермском крае, и каждый из них с любой жалобой может напрямую связаться с Павлом Владимировичем.
Нельзя не поддерживать и не поощрять заботу о сиротах как об одной из наиболее социально уязвимых категорий. Однако в данном случае важнее оказывается не непосредственная активность по защите их прав, а те контексты, в которых эта защита реализуется. В случае Микова мы отмечаем явный перекос всей его деятельности в сторону диктуемых западными нормами направлений, уже доказавших в Европе и США свое деструктивное воздействие на общество.
Лариса Магданова