То, как мы воспринимаем окружающий мир, в значительной мере определяется прошлыми впечатлениями. За счет чего это происходит, выяснили американские ученые из Принстонского университета в сотрудничестве с итальянскими коллегами.
Доказательство своей изначальной гипотезы ученые начали с того, что провели исследование на крысах. Стимулом для животных служили парные звуковые сигналы, раздававшиеся с небольшой (от 2 до12 секунд) паузой. Задача крыс состояла в том, чтобы различить эти два сигнала по их громкости. Этому животных обучали заранее по специальному алгоритму.
В промежутке тишины крысы удерживали в рабочей памяти громкость первого сигнала (sa). После того как звучал второй (sb), животным предстояло выбрать самый громкий из них, уткнувшись носом либо в левую, либо в правую лунку с водой. Крысы получали возможность утолить жажду, только если делали правильный выбор; в противном случае их оставляли без «поощрения».
Оказалось, что точность выбора в отдельно взятом испытании мало зависела от истории «поощрений», равно как и от количества «верных ответов» в предыдущих испытаниях. Зато выяснилось, что на способность различать звуки сильно влияет сенсорная «предыстория». Если обученная крыса в предыдущих испытаниях слышала тихие сигналы, то она воспринимала первый сигнал в паре как менее громкий, чем на самом деле. Чем больше крысы недооценивали его громкость, тем легче они отличали его от второго.
Смещение восприятия под действием прежних впечатлений. Восприятие первого сигнала в испытании стремится к среднему значению в предыдущих испытаниях. Области, где из-за этого смещения крысы хуже (лучше) различают сигналы, обведены красной (зеленой) пунктирной линией
Тем самым подтвердилась гипотеза о том, что величина стимула, удерживаемая в рабочей памяти, стремится к его средней величине в предшествующих испытаниях. Проще говоря, крысы оценивают все свои новые впечатления с поправкой на испытанные ранее.
То, насколько точно животные различали два сигнала, в основном определялось информацией, которую они усвоили в двух предшествующих испытаниях. Однако и долгосрочная сенсорная «предыстория» тоже влияла на точность восприятия, хоть и в меньшей степени. Те же закономерности справедливы и для людей, как показал похожий аудиоэксперимент с участием 11 добровольцев, а также тактильный тест, в котором 14 испытуемым предлагалось различить два осязательных воздействия по силе вибрации.
В итоге ученые пришли к выводу, что сенсорный опыт влияет не на саму способность воспринимать новые впечатления, а на память об этом восприятии. Если же быть еще более точным — на то, как последние впечатления отображаются в рабочей памяти.
Ученые не ограничились констатацией добытых фактов, а решили выявить их материальную подоснову. Стало ясно, что влияние прошлых впечатлений опосредуется задней теменной корой (ЗТК) головного мозга, куда стекаются данные ото всех органов чувств. Временное «выключение» этого участка мозга в промежутке между сигналами (sa и sb), вопреки ожиданиям, не подавляло способность крыс различать звуки, а, напротив, помогало животным сделать правильный выбор. Электрофизиологические исследования выявили, что нейроны ЗТК удерживают больше информации о предыдущем, нежели об актуальном сенсорном опыте. Из всего этого следует, что «выключение» ЗТК не опустошает саму рабочую память, как считалось до этого, зато «стирает» почти всю сенсорную «предысторию».
Отметим, что об искажении чувственных впечатлений под влиянием недавнего сенсорного опыта известно еще с 1910 года. Этот феномен впервые продемонстрировал Гарри Леви Холлингуорт — пионер современной прикладной психологии. В его эксперименте испытуемым сначала показывали серию одинаковых карточек, а чуть позже — карточек разной величины. Большинство опрошенных занижали размер наибольших карточек в сторону изначального. Если же карточки оказывались слишком малы, то респонденты его, напротив, переоценивали.
Этот знаменитый эксперимент впоследствии не раз обсуждался психологами разных школ. Однако структуру мозга, которая отвечала бы за открытый Холлингуортом эффект, впервые удалось идентифицировать только сейчас.
Проблема констант восприятия стоит в современной психологии и философии тем острее, что нейрофизиологи не так уж часто «балуют» своих гуманитарных коллег прорывными открытиями в этой сфере. Исследование ученых из Принстона даст гуманитариям богатый материал для размышления. Во всяком случае, теперь можно ответственно заявить, что никакого «нейтрального языка наблюдения», как выразился бы американский философ Томас Кун, не существует — все наши восприятия так или иначе опосредованы прошлым опытом.
Однако позитивистская школа, которая тщится сконструировать такой «язык» с самого начала XX века, настаивает на беспредпосылочном восприятии окружающего мира. По мнению позитивистов, мы чувствуем лишь то, что чувствуем в данный момент. Такая установка не только идет вразрез с данными экспериментальной науки, но и грозит большими экзистенциальными «неприятностями». Ведь если ее принять, то всё наше присутствие в мире обернется одним сплошным наблюдением, а наша духовная пища — сведется к добытым фактам. А там, где за фактами не остается никакой сути, за настоящим уже нельзя различить ни прошлого, ни будущего.