Вот всё время думаешь, и так обидно становится за наше образование...

Уважаемые участники съезда!

Я рада приветствовать вас от лица жителей одного из древнейших городов Московской области, о котором поэт Павел Радимов написал: «Увидишь в нем любые краски. И неземную красоту. Ведь не за раем край Зарайский, Он лежит в самом раю».

Мне достаточно лет. Из них сорок два года я верно служила отечественному образованию в качестве учителя физики, заместителя директора по учебно-воспитательной работе. Уже в достаточно преклонном возрасте защитила в 2013 году диссертацию. Получила звание кандидата наук. У меня трое взрослых детей, подрастают внуки. Наша трудовая педагогическая династия отмечена первой премией губернатора Московской области и насчитывает более 850 лет. Это я к тому, что школа, ее проблемы — это практически вся моя жизнь. Поэтому так больно осознавать и понимать происходящие в последние годы в нашем образовании реформенные обновления, отдельные из которых удивляют своей запрограммированной нелепостью и порождают множество проблем. Прежде всего, это касается перегрузки детей учебными занятиями и, как следствия, снижение качества образования.

Вот какой будет ваша реакция как родителей, если ваш ребенок пришел из школы и получил домашнее задание — самостоятельно изучить два параграфа по физике? Как вы отреагируете на это? Еще нужно выполнить лабораторную работу и всего-всего очень много. Это не только по одному предмету.

Ну родители, конечно, частью возмутятся и скажут: «Чем они только занимаются в этой школе?» Что получаем мы от детей таких родителей? Сегодня не выучил, завтра не выучил, не подготовился, потерял интерес к учебе и в итоге сам начинает задавать вопрос: «Зачем мне нужна эта физика? Зачем мне нужна эта химия, эта математика?» и так далее.

Другая часть родителей начинает действовать. Действовать как? Или сами помогают, садятся, если соображают, или нанимают репетиторов, что бывает чаще. Вы, конечно, понимаете, что это не выход из создавшегося положения. Но проблема есть, и ее нужно каким-то образом решать. Искать истоки, отчего возникла эта проблема перегрузки? Почему ученик идет с заданием, которое он должен изу­чить под руководством учителя в школе?

Еще один пример из этой же области. Это результаты ставшего обязательным, в форме государственной итоговой аттестации экзамена. Я хочу сказать о математике. Итоговой аттестации всегда предшествует тренировочное тестирование. Обычно оно проводится два раза в год: где-то в декабре, когда за родительскую плату, когда так, и в апреле проводится тренировочное тестирование. Процедура проведения тренировочного тестирования организуется в полном соответствии с «боевыми» экзаменами, которые дети сдают в мае. Как правило, результаты тренировочного тестирования очень-очень низкие.

В качестве примера приведу результаты 2013–2014 года одной из лучших школ города. При максимальном балле 38 дети набирают средний балл всего лишь 14,45, который соответствует школьной оценке 2,93. То есть даже до тройки не добирают. Детей, набравших средний балл «четыре», которые соответствуют оценке «четыре», всего лишь 16 %. И более трети детей получили оценку «два», то есть не справились совсем с работой.

Кто виноват в таком низком качестве? Ответ всегда находится очень быстро. Однозначно, это учитель, который не научил, завуч, который плохо контролировал. За ним идет кто? — директор, который плохо следил за тем, что делает завуч. За директором — Управление образования, которое допустило к работе такого несостоятельного директора. Ну и дальше — Министерство образования.

А вот чтобы все были довольны и всем было хорошо, надо сделать так, чтобы на «боевом» экзамене всё было у нас отлично. Тогда всем будет хорошо и никто не пострадает. А что для этого нужно? Что нужно? Ну... чуть-чуть, там где-то не посмотрел куда-то... я говорю только про девятый класс, не про одиннадцатый. Одиннадцатый — там другая ситуация. Там прикрыли, там где-то что-то посмотрели, а дети всегда найдут выход из самой сложной ситуации и ответят. Правда, бывают казусы, что спишут не свой вариант, или напишут ответы не своего варианта — такое тоже случается. Я думаю, что опыт такой есть в каждой школе. В итоге на «боевом» экзамене в этот же год, 2013–2014-й, качество знаний, то есть, количество детей, которые получили 4 и 5 — 83 %, а число детей, которые получили тройки — только 3 %. Вот так у нас хорошо получается, да? То есть все справились, все довольны.

Исследования показывают, что интерес детей к предмету «математика», — это один из основных предметов в школе, — начинает падать с 7-го класса. Но почему именно с 7-го? Что изменилось в 7-м классе? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, мы заглянем в учебный план. Учебный план — это основной документ, который определяет содержание обучения, указывает последовательность изучения учебных предметов, время их ведения и, в общем, этапы, необходимые для усвоения содержания образования по годам обучения. В советской школе определение начала изучения того или иного предмета, объема учебной нагрузки являлись результатом многочисленных исследований ученых, методистов, учителей. Дидактические принципы определяли систему основных требований к процессу обучения, методам, приемам, средствам, формам, и так далее. Например, физика введена в учебный план с 7-го класса, но раньше это был 6-й класс. А химия — лишь с 8-го. Хотя первоначально химию, где-то в 20-е, 30-е годы, когда она отделилась как самостоятельная наука, ввели в учебный план так же, как и физику, в один год. Но оказалось, что для того, чтобы дети хорошо усваивали данный предмет, они должны знать какие-то азы из физики. Поэтому разумно, что такой предмет, как химия, был введен на год позже, чем физика. Кроме того, для детей 13–14 лет, имеющих в основном конкретное мышление, является сложным, а иногда и непосильным переход от мира конкретных явлений к абстрактным. Современный федеральный учебный план во многом напоминает советский учебный план. Но в то же самое время он и отличается от него.

Итак, мы смотрим, что произошло в 7-м классе. А в 7-м классе математика разделилась на два самостоятельных предмета: на алгебру и геометрию. Геометрия, как правило, — это один из сложных предметов, потому что нужно образное мышление. И что у нас в итоге? Чтобы понимать геометрию, нужен еще один такой предмет — черчение. Когда-то он был, в советской школе он всегда был, и мы его изучали, и он многим из нас помог. А сейчас в учебном плане вы не найдете такого предмета, как черчение. Почему его исключили? У кого спросили? Моя внучка, например, которая увлекается архитектурой, она в ужасе от того, что негде это посмотреть и не от кого узнать.

К перегрузкам детей, к потере их интереса к учению привели также образовательные инновации, связанные с учебными программами. Закон об образовании определяет, что образовательное учреждение самостоятельно развивает, разрабатывает и утверждает рабочие программы по каждому предмету. Однако не всё так просто. Анархии в образовании быть не должно. Поэтому существует разработанная методистами высшей научной квалификации примерная программа, которая, являясь частью федеральной образовательной программы, служит ориентиром для составления рабочих программ.

Далее. На первый взгляд, всё очень хорошо. Что надо бы сделать? Найти среди самых лучших учителей физики, например, самого лучшего учителя и попросить его: «Составьте программу, которая устраивала бы всех». Но не тут-то было! Примерная программа определяет минимальный объем содержания по каждому предмету, который должен быть включен в любую рабочую программу и дает примерное определение учебных часов по разделам курса в модальности, не менее.

Итак, желающий хорошо учить учитель приступает к составлению программы. Значит, на физику учебным планом, примерной программой отведено 210 часов для обязательного изучения физики на основной ступени образования. Из них 21 час — резервные, вроде это так вот, для тех талантливых, которые могут вносить что-то свое. Таким образом, на каждый из перечисленных выше классов приходится по 70 учебных часов из расчета два часа в неделю. А далее начинается переводная итоговая аттестация. То есть если всё это вычесть, то окажется, что у учителя всего-навсего остается на год где-то 62... ну до 64, это в лучшем случае, часов для изучения данного предмета. То есть вот в этой примерной программе заранее заложен дефицит времени.

Далее. Программа всегда привязана к конкретному учебнику. Или, точнее, учебник к программе. Поэтому, как правило, у учителя остается единственное слабое право: выбрать один из учебников, который включен в федеральный перечень. То есть опять мы имеем дело с какой-то федеральной программой, федеральным учебником. Мы имеем дело, как всегда в нашем образовании, с игрой в демократию, проникшую в образование с началом горбачевской перестройки. Как вы думаете, чем сейчас занимается добросовестный школьный учитель? Он пишет рабочую программу. Он пишет по одному предмету, второй, третий, десятый пишет... И вот он сидит всё лето и пишет, и пишет, чтобы не быть самым плохим. Было бы не так больно и обидно за свой труд, если бы федеральные программы были действительно построены на хорошей научной основе с учетом основных дидактических принципов. Что прикажете делать учителю, если он должен пользоваться программой, построенной с нарушением этих принципов?

Мысленно возьмем учебник физики девятого класса, авторы Пёрышкин, Гутник, которые рекомендованы Министерством образования. Значит, четыре раздела. Причем в четыре раздела физики девятого класса, в котором раньше изучалась только механика, включены еще два раздела. Это теория электромагнитного поля, строение атома и атомное ядро. Вроде бы так мало. Но что там? Это 39 параграфов, необъятных, неподъемных.

Далее. Практически вся физика средней школы — и всего 62–63 урока. Вот к той механике, которая изучалась раньше в основной школе. За это время — 62–63 урока — надо изучить 87 параграфов, выполнить 6 лабораторных работ и 4 контрольные работы. Что делать бедному учителю? Вот он и задает, да? Вот это тот учитель, неопытный учитель, молодой, который только что пришел.

Кроме всего этого, школьника надо научить решать задачи, подготовить к государственной итоговой аттестации, если он талантливый, а таких детей у нас очень много. Далее, он должен принимать участие в олимпиадах, — и всё это за такое мизерное время.

Зачем и кому понадобилось превращать серьезную интересную науку, коей является физика, в прикладной предмет, где всего чуть-чуть, понемножку и много? И не видно главного за этим многим. С какой целью, уменьшив учебную программу на 34 часа в основной школе, понадобилось в то же время дополнить содержание самыми сложными темами основной школы? Я назову только две из них: явление электромагнитной индукции, которую плохо все понимают, с трудом, и закон радиоактивного распада, энергия связи. В общем, всё, что можно было, всё включено в учебный курс девятого класса. И всё это в 39 параграфов. Оказывается, кому-то из методистов высшей научной квалификации, — им же всё это поручают, — захотелось поэкспериментировать с концентрическим подходом к построению учебных программ. Но мы всё это уже проходили!

Вот сейчас, в настоящее время зачем это понадобилось? Специалистам высшей квалификации должно быть известно, что применение концентризма в программе обоснованно лишь тогда, когда изучается какая-то очень сложная тема и предварительно нужно что-то детям добавить для того, чтобы они могли с этим сложным справиться. Кроме того, концентризм замедляет темп школьного обучения, требует больших затрат времени на изучение учебного материала, а у нас всё наоборот: время сокращаем, содержание увеличиваем. Учебник Кикоина, который существовал, издания 1994 года, там всего 190 страниц, 62 параграфа, на три часа в неделю рассчитан. Новый учебник, которым пользуются сейчас — 300 страниц, 80 параграфов, два часа в неделю. Как хотите, так и разбирайтесь. Что в этой ситуации делает хороший учитель, болеющий за свое дело, который отлично понимает нелепость стоящей перед ним задачи? Он добросовестно переписывает программу федеральную, которая соответствует автору учебника, который выбрала школа. Что-то там изменил, и уже стала программа рабочая. Далее, в строгом соответствии с рабочей программой делает записи в классном журнале. Для кого? Для проверяющих. На уроке учитель учит тому, что хорошо должен знать выпускник основной школы для успешного продолжения образования. Он учит их механике и выборочно, совсем чуть-чуть, знакомит с тем материалом из 39-ти параграфов, которые включены в программу. Понимаете? Кто кого обманывает? Вот кто кого обманывает? И так делает каждый уважающий себя учитель — пишет одно, учит совершенно другому. Ну, а проверяющему главное, чтобы было написано: «Программа выполнена». И стояла подпись учителя.

Вот всё время думаешь, и так обидно становится за наше образование... Думаешь: ну неужели же мы достойны того, чтобы нас превращали в совсем глупых, бестолковых баранов? Я всегда думаю: вот почему так сделано? Либо программы и учебники составляют люди, которые совершенно далеки от образования и ни разу не были в школе, ни разу не видели глаза ученика и глаза родителя, либо очень хорошо понимают свои цели и действия, создавая учебники, программы с заведомым нарушением основных дидактических принципов.

(Аплодисменты.)

А делается это для того, чтобы возрастало количество детей, теряющих уверенность в собственных силах и возможности к осознанному и творческому действию, неспособных к формированию собственных независимых убеждений.

Я первый год на пенсии. Я поработала репетитором чуть-чуть с детьми. И я всё это вот и с изнанки, и сверху, и снизу, всё узнала. Я увидела всё это, как в реальности это существует. Поэтому я передаю большой привет от наших педагогов. Они сказали: «Просите самую сейчас сильную организацию, которая что-то может делать в России, и может делать многое, чтобы они помогли изменить наше образование». И это касается, прежде всего, программы и учебников.

Надо сократить учебный план, чтобы и программы, и учебники были построены на наших классических принципах дидактики, чтобы не отступали от них.

Чтобы была наглядность, доступность, последовательность. Чтоб не случайные люди это делали, а люди, которые знают хорошо предмет, которые много проработали, которые понимают, что они делают. У нас таких учителей очень много, но почему-то им не доверяют, а вот кто пишет...

(Аплодисменты.)