Несколько последних лет показали всему миру, что в России просыпается живая историческая память. Я, конечно, говорю о том патриотическом подъеме, маркерами которого является многое: акция «Бессмертный полк», людское море в Севастополе 2014-го года, ревущее «Вставай, страна огромная», красные знамена Победы на танках донбасских ополченцев. Это пробуждение тесно связано с Великой Отечественной войной – и это не случайно. Чтобы рассмотреть это пробуждение, необходимо сделать небольшое рассуждение об истории, как таковой.
История может быть разной. Одну можно назвать академической историей. Она опирается на документы, статистику. Такая история Великой Отечественной войны оперирует цифрами потерь, планами сторон, ходом операций.
Но есть и другая история. Ее условно назовем частной, личной историей. Это воспоминания людей, память семей, судьбы и отдельные эпизоды сражений. Мне кажется, что именно эта, близкая к человеку история, и была разбужена последними событиями: Майданом и войной на Украине с очевидным неонацистским привкусом. Миллионы людей по всей стране почувствовали необходимым для себя не просто вспомнить своих предков-ветеранов, а совершить некий социальный ритуал единения с павшими на полях Великой Отечественной войны советскими людьми.
"Бессмертный полк" на Мамаевом кургане
Когда, например, мы читаем в учебнике истории фразу: «Красная армия вела ожесточенные бои на подступах к Сталинграду», видим ли мы за ней конкретных людей – живых, раненных, убитых? Понимаем ли их мысли, чувства в момент боя? Сухой язык цифр не поможет тут, здесь важно именно то, что может передать дух того времени и тех людей. Передать то, что сформирует живую связь с ними. А без живой связи не будет никакой ценности и в академической истории. И ее просто сдадут без боя.
С ходом времени именно «личная история» начинает испытывать наибольшее напряжение. Умирают живые свидетели войны и той эпохи. Война перестает жить в людях и переходит в книги, песни, фильмы. А значит, становится более уязвимой.
Я хочу обратить внимание, что в постсоветские годы образ войны подвергается атаке сразу с обеих этих сторон. Масштабное полотно истории государства коверкается мифами об ужасных преступлениях власти с миллионами невинных жертв и бессмысленными потерями в ненужных операциях. В качестве самого яркого примера можно привести то, как исковеркали в сознании людей причины поражений начала Великой Отечественной войны. Все мы знаем эти книги и фильмы, повествующие о недалеком Сталине, расстрелянной РККА, массовой панике и коллаборационизме советских солдат.
История же человеческих судеб искажается специально подобранными воспоминаниями, лживыми художественными произведениями. Загляните в книжные магазины: в них красивыми рядами стоят новенькие мемуары репрессированных советских военнопленных, гитлеровских солдат и генералов, произведения Солженицына и Шаламова.
Эти «снаряды» не претендуют на изложение хода и логики военных операций, цифр потерь и тому подобное. Но они создают ложный образ людей той эпохи, того, как они думали, чувствовали, почему совершали те или иные поступки. Пока есть живые свидетели, ветераны, дети войны – есть и окончательный источник правды. Но ведь он не вечен.
История распорядилась так, что именно Великая Отечественная война становится сегодня не просто страницей в прошлом, а настоящим полем битвы за будущее. Этому есть две основные причины.
Первая. Современное мироустройство, в котором мы живем, сформировано по результатам Второй мировой войны – и его нельзя изменить, не расправившись с Великой Отечественной войной как главной частью Второй мировой. А все мы видим, что это мироустройство трещит по швам, стоит только включить ТВ.
Вторая. Единственным источником силы и духа, примером подлинного подвига и борьбы является для постсоветских людей именно подвиг советского народа в Великой Отечественной войне. А что еще? Внуки черпают силу в дедах и прадедах. Чтобы это понять, достаточно один раз увидеть российские города 9 мая и почувствовать настроение людей в этот день. ТАКОГО праздника у нас больше нет, все остальные стремительно превращаются в бессмысленный кутеж. И ведь далеко не случайно вставшие на путь борьбы люди Донбасса берут на вооружение именно красные знамена Победы. Живым образом этой связи, пробуждающейся, когда жизнь ставит тебя перед выбором: сдаться или бороться, лично для меня стал донецкий ополченец, пускающий залп «Града» под грохот песни «Вставай страна огромная!» – я увидел его в одном репортаже из зоны боевых действий.
"Знамя Победы" на Донбассе
На наших глазах поляризация мира вокруг Второй мировой войны с годами усиливается: Запад все более откровенно встает на позицию реабилитации нацизма, а Россия все более яростно сражается за святую память и геополитическое наследство СССР. Великая Отечественная очень не нужна перекраивающему мир Западу. И она как воздух нужна нам для того, чтобы преодолеть 25 лет постсоветской апатии и просто остаться самими собой и выжить.
Живая память об этой войне – это не только почитание предков, это борьба за завтрашний день.
Именно поэтому важно знать и научно-академическую историю: со статистикой, фактами, логикой событий, и историю частную: с отдельными эпизодами, судьбами, эмоциями, героями, военным творчеством.
Далее я очень условно обрисую общую картину Сталинградской битвы, а от нее перейду к цели моего рассказа: показать несколько частных эпизодов сражения и рассказать о некоторых героях, заключающих в себе сам дух защитников Сталинграда.
Целью летней кампании 1942-го для немцев был Кавказ, где тогда добывалось почти все топливо СССР. Лишив Красную Армию горючего, вермахт обездвижил бы наши танковые армии. После разгрома южной группировки советских войск противник планировал решительное наступление на Москву, лишенную продовольствия и топлива с Юга СССР. Сталинград немцам нужно было взять, так как он являлся крупным плацдармом советских войск, находившемся в тылу наступавших на Кавказ частей вермахта. В противном случае над гитлеровскими войсками постоянно висела угроза удара в тыл и отсечения южной наступательной группировки от остальных немецких армий. Сдача Сталинграда Советским Союзом означала бы сдачу всего Юга и Кавказа и, возможно, дальнейшее поражение в войне. Именно поэтому Сталинград стал местом ожесточенных боев, в которых решалась судьба всей летней кампании, Великой Отечественной войны, России и целого мира.
Сталинградская битва – контрнаступление советских войск
Победа в Сталинградской битве не только привела к окружению 300 тысячной группировки противника. Она заставила под угрозой отсечения от основных войск спешно отступать с Кавказа и Юга СССР всю группу армия «Юг» – а значит, сорвало весь стратегический план немецкого командования. Кроме того, во фронте образовалась огромная дыра, в которую устремились советские части, освобождая один город за другим. Важными так же являются моральные и политические последствия нашей победы. Миф о непобедимости вермахта рухнул окончательно не только в мире, но и в головах немецких солдат и генералов – а это страшный психологический удар для возомнивших себя сверхлюдьми! Некоторые страны, например, Турция, колебавшиеся во вступлении в войну с СССР на стороне Германии, окончательно отказались от этого. А робкая антигитлеровская коалиция – США с Великобританией – получила мощный «пинок» к более решительным действиям, подстегиваемая в том числе и своим населением.
В каком-то смысле Сталинградская битва содержит в себе два неразрывно связанных слагаемых. Это непосредственно оборонительные бои на подступах и в городе и проведенная операция на окружение 6-ой армии Паулюса. И второе было бы невозможно без первого. Если бы наши солдаты в Сталинграде не связали бы ударные части немцев в непрекращающихся напряженных уличных боях, концентрируя все внимание германского командования на километровых пятачках земли вдоль Волги. Если бы они не держалась так долго... То не было бы времени на сбор резервов и подготовку крупного наступления. Но и это наступление нужно было суметь провести, показав, чему научились за два года войны советские командиры. Эти два слагаемых: невероятное мужество и сила духа и военное наступательное мастерство – создали Сталинградскую победу.
Именно ожесточенное противостояние в разрушенном городе стало тем особым коллективным подвигом, вселившим надежду в весь антифашистский мир. Дух этого героического выстаивания прекрасно отражен на Мамаевом кургане в памятнике «Стоять насмерть!».
Скульптура «Стоять насмерть!»
Там же, на «площади Героев», во всю стену высечены знаменитые слова: «Железный ветер бил им в лицо, а они все шли и шли вперед, и снова чувство суеверного страха охватывало противника: люди ли шли в атаку, смертны ли они?..» и ответ на них: «Да, мы были простыми смертными, и мало кто уцелел из нас, но все мы выполнили свой патриотический долг перед священной матерью-Родиной».
А вот слова советского военного писателя и журналиста К. Симонова, написанные в дни Сталинградской битвы: «Да, здесь трудно жить, больше того: здесь невозможно жить в бездействии. Но жить, сражаясь, — так жить здесь можно, так жить здесь нужно, и так жить мы будем, отстаивая этот город среди огня, дыма и крови».
В этих словах – реальное состояние и настроение бойцов Красной Армии. Рассеченные противником на несколько городских «островов», прижатые к самой Волге, лишенные нормального снабжения и связи, они действительно чувствовали себя на последнем рубеже, за которым нет земли, и проявляли ту самую окончательную стойкость, вселявшую в противника «суеверный страх». Впрочем, это лучше показать на реальном эпизоде. Я приведу лишь один, наиболее врезавшийся мне в память. Я говорю о бое за сталинградский элеватор.
Элеватор и памятник морским пехотинцам
Выдержка из отчета советской морской пехоты, оборонявшей здание: «Танки и пехота противника, примерно в десять раз превосходящие нас по численности, начали атаку с юга и запада. Первая атака была отбита, но началась вторая, затем третья, а координирующая огонь рама висела над нами. Она корректировала огонь и вела наблюдение за нами. В целом на протяжении 18 сентября были отбиты десять атак.… Имевшееся на элеваторе зерно загорелось, вода в пулеметах испарилась, раненые мучались от жажды, но поблизости воды не было. Мы защищались в течение трех дней. Жара, дым, жажда — наши губы потрескались. В течение дня многие из нас залезали на высокие точки элеватора и оттуда стреляли по немцам; ночью мы спускались вниз и образовывали кольцо обороны вокруг здания. Наше радио было выведено из строя в первый же день, и у нас не было связи в нашими частями».
А вот как та сторона воспринимала битву в городе, особенно упорную у элеватора.
«16 сентября. Наш батальон вместе с танками атакует элеватор, из которого вьется дым — горит находящееся в нем зерно, русские, кажется, сами его зажгли. Варварство. Батальон несет тяжелые потери. В каждой из рот осталось не более шестидесяти человек. Элеватор защищают не люди, а дьяволы, которых не может уничтожить ни пламя, ни пули.
18 сентября. Борьба продолжается внутри элеватора. Русские, которые находятся внутри, обречены; командир батальона говорит: «Комиссары приказали этим людям умереть в элеваторе». Если все здания в Сталинграде будут защищаться, как это, тогда никто из наших солдат не вернется в Германию.
20 сентября. Битва за элеватор продолжается. Русские стреляют со всех сторон. Мы продолжаем сидеть в нашем подвале; на улицу выйти просто невозможно. Старший сержант Нушке был убит сегодня, когда перебегал улицу. Бедняга, у него осталось трое детей.
23 сентября. Сопротивление русских в элеваторе преодолено. Наши войска движутся в сторону Волги. Мы нашли в элеваторе около сорока мертвых русских. Половина из них в морской форме — морские дьяволы. Тяжело раненый русский, который не может даже говорить, взят в плен».
Этот тяжелораненый — Андрей Хозяинов — выжил. Вот выдержка из его описания тех же событий, но с другой, нашей стороны.
«Пришло 20 сентября. В полдень двенадцать вражеских танков пошли на нас с юга и запада. У нас заканчивается боезапас для противотанковых ружей, и не осталось больше гранат. Танки приблизились к элеватору с двух сторон и начали стрелять по нашему гарнизону прямой наводкой. Но никто не дрогнул. Наши пулеметы и автоматы продолжали стрелять по пехоте противника, не давая ей войти в элеватор. Снаряд попал в пулемет «Максим» и его пулеметчика, во второй пулемет попал осколок. У нас остался лишь один легкий пулемет.
Разрывы снарядов повредили бетон и зажгли зерно. Нам не видно друг друга из-за пыли и дыма. За танками немцев появились автоматчики, их около двухсот. Они ведут себя очень осторожно, бросая гранаты прямо перед собой. Это позволяет нам схватить несколько гранат и швырнуть их назад. Немцам удалось войти в элеватор с широкой его стороны, но мы немедленно направили наши автоматы на то место, куда они ворвались. Стрельба вспыхнула внутри здания. Мы чувствовали и слышали дыхание и звук шагов вражеских солдат, но мы не видели их из-за дыма. Мы стреляли по звуку. Ночью мы пересчитали наши запасы. Оказалось немного: полтора барабана на пулемет, по двадцать патронов на каждый автомат, от восьми до десяти патронов на каждую винтовку. Для защиты этого не хватало. Мы были окружены, но решили пробиваться на юг, в район Бекетовки, поскольку к северу и востоку стояли вражеские танки.
В ночь на двадцать первое, прикрываясь автоматами, мы начали выход. Начало было удачным, немцы этого не ожидали. Мы прошли через овраг и пересекли железнодорожную линию, когда наткнулись на минометную батарею, которая только что, под покровом темноты, заняла новую позицию. Мы захватили три миномета и ящик с минами. Немцы разбежались, оставив не только семерых мертвых, но и хлеб с водой. А мы умирали от жажды. Мы могли думать только о воде. И мы пили в темноте до изнеможения. А затем съели оставленный немцами хлеб и продолжили путь. Что случилось с моими товарищами, я не помню, потому что я открыл глаза только 25 или 26 сентября в мокром и темном подвале…. Открылась дверь, и вошел автоматчик в черной форме. Я попал в руки врага».
(Источник: А. Уткин «Вторая мировая»).
Продолжение следует.