Что-то давно не брал я в руки сказок. После долго молчания родилась вот такая сказка — про то, как богатырь свою храбрость продавал, и что из этого получилось. Это, пожалуй, самая марксистская из всех написанных мною сказок)) Тут есть и сказочное перевоплощение понятия «рабочая сила», и волшебные перипетии товарно-денежных отношений. Итак, сказка начинается...
Жил-был на деревне удалой богатырь по имени Иван, а по прозвищу Удалец. Сказывали, будто он внучатый потомок знаменитого Ильи Муромца, и сам Иван-Дурак у него в двоюродных прадедах ходил. От русского богатыря Иван-Удалец унаследовал силу лихую могучую да храбрость, а от второго незадачливого предка перенял простоту и балагурство.
Когда на деревню грозились напасть разбойники, то Иван-Удалец давал им отпор и прогонял. Когда волки сбегались с соседних лесов и норовили украсть пасущихся на лугу коз да овец, одним только видом своим могучим Удалец отпугивал их. Когда по весне разливалось половодье, он ворочал огромные камни и строил плотину, чтобы деревню не затопило.
А когда было тихо и спокойно — маялся Иван-Удалец от тоски и всячески чудачил, стараясь угомонить свою силу молодецкую и храбрость неуемную. То пойдет с дубами бороться, да пол леса на дрова одним махом порубает; то покажутся ему холмы слишком высокими и бугристыми, и он, их ровняя, половину поля пшеничного землей засыплет. Сказывалась в нем привычка нелепости всякие творить, унаследованная от предка Ивана.
И вот как-то в одно из затиший, когда никаких славных подвигов не намечалось, решил Иван-Удалец побиться с большим камнем. «Одним махом его пополам перерублю», — подумал богатырь и рубанул мечом. Но не тут-то было. Не камень, а меч разлетелся на мелкие части.
«Как же мне дальше-то быть? Чем я деревню родную от набегов защищать стану?», — озадаченно произнес Удалец, рассматривая обломок меча в руке.
И тут ему на помощь пришел Ворон, сидевший недалеко на ветке березы и наблюдавший за происходящим.
— А ты иди в город, там богачей много, придешь на Рынок добра и продашь часть своей храбрости. У тебя ее много, не убудет. А потом с подвигами ее наверстаешь. Сейчас трусов, поди, много развелось, кто-то уж точно да прикупит.
Так и поступил Иван-Удалец — отправился в город храбрость свою продавать.
Пришел он на главный городской рынок, расположенный в самом центре вокруг богатых домов и царского дворца. Его нарочно обустроили близко, чтобы богатым не надо было далеко ходить, а выйти и закупиться всем необходимым — мудростью, верностью, честностью, любовью к людям, хорошим настроением и всем, чего душа не пожелает.
На рынок стекался со всей страны простой люд и торговал тем, что имел — человеческим и душевным добром. Потому это место и назвали «Рынком добра».
Странный это был рынок. Сюда приходили вдвоем влюбленные продать толику своей беспредельной любви, чтобы выручить деньги на хлеб. Им казалось, что от их чувств не убудет, но ведь любовь не продается по частям — и, продав, некогда влюбленные расходились в разные стороны поодиночке. Сюда приходили престарелые мудрецы продать свою мудрость, чтобы накормить внуков, но продав, впадали в беспамятство и забывали о родных.
Пришел сюда и Иван торговать своей храбростью. Надо сказать, место он выбрал неудачное, но ничего не оставалось делать — народу везде было полным-полно. Рядом с ним стояла старуха, продававшая свой голод и бедность, единственное, что у нее было.
Простоял Иван день, простоял второй, а никто на его храбрость даже не взглянул.
— Зря ты пришел, сынок, — говорит старуха, — никто тут твою храбрость и не купит.
— Это почему же? — удивился Иван.
— Да богатым она и ни к чему вовсе. Им храбрость наглость с лихвой заменяет. Зачем им храбрыми-то быть? Продай лучше силушку свою рабочую да могучую.
— Ладно, — говорит, — подумаю, посмотрю.
Тут мимо Ивана прохаживался, рассматривая товар, купец. Подходит он к Ивану и спрашивает:
— Храбростью торгуешь?
— Ею самой.
— Не куплю я ее, мне нужна не храбрость, а храбрецы и смельчаки. Давай я тебя куплю? Будешь мой товар охранять.
— Странные ты слова говоришь. Если ты меня всего купишь, то получишь и храбрость, и смелость, и силу, и ловкость сразу. А я сюда пришел не затем, чтобы всего сразу лишаться. Мне бы денег на меч выручить.
— Как знаешь. Тогда стой дальше.
Следующим к богатырю подошел трусливый и подлый человек, которому понадобилась храбрость, чтобы исподтишка бить просящих милостыню нищих. Он получал от этого удовольствие, но так как боялся, что его могут побить в отместку, редко решался на это.
— Сколько можешь продать храбрости? — боязливо спросил он. И немного помолчав, добавил: «Продай всю. Хорошую цену дам».
— Нет, всю не могу, мне еще соседей от врагов спасать. Немного могу.
«Немного мне только на один-два удара хватит, а это маловато», — подумал про себя подлец и решил поискать храбрости в другом месте.
Через какое-то время к Ивану подошел очень подозрительный и наглый тип. По нему было видно, что он ничего не собирался покупать, но с какой целью он вступил в разговор — стало понятно только потом.
— Храбростью торгуешь? — громко спросил тип.
— Да, мне меч нужен. — как-то робко и тихо ответил Иван.
— А ты знаешь, что это запрещено? — еще более напористо и нагло вопрошал тип
— Нет, не знаю. А разве запрещено? — робея спросил Удалец.
— Только что указ вышел. Храбростью положено не торговать, а сдавать бесплатно всю имеющуюся на нужды царской армии. Кто будет продавать, того под суд. Сейчас охрану позову, тебя быстро арестуют.
— Не надо, пожалуйста, — взмолился Иван. В его словах как будто и не бывало былой смелости и отваги.
Но услышав эти просящие слова, тип быстро растворился в толпе и был таков.
Иван растерянно посмотрел на стоящую рядом старуху, продававшую свою бедность, и жалобно спросил:
— А кто это был? Теперь я преступник, да?
— Да вор это был. Самый простой рыночный вор. Украл он у тебя храбрость. Обманул, а тем временем всю смелость твою себе забрал.
— Что же мне теперь делать? Домой возвращаться? Как же я соседям и родным такой покажусь? Я же и спасти-то никого не смогу, — залепетал Иван и чуть не плача взглянул на старуху.
— Зря ты сюда пришел, сынок. Отсюда никто счастливым не уходит. Все расстаются с самым дорогим, продают и потом теряются. Это мне уже терять нечего, только одна бедность и осталась. Но тебя я выручу. Сколько уже тут стою, всего повидала. Сколько меня отсюда прогоняли и били, а я вот храбрости набралась и продолжаю стоять. Знаю, что никому моя бедность не нужна. Но коли она не нужна, это еще не значит, что мне никто не нужен. Давай я всю свою храбрость тебе отдам.
— Да, как же, бабушка! А как же ты?
— А я уже и так отсюда уходить собиралась, устала я, одна мне дорога осталась.
И с этими словами старуха взяла и отдала Ивану-Удальцу всю свою смелость, храбрость и отвагу, накопившуюся за долгие дни мучений и унижений.
Иван воспрял духом, почувствовал себя увереннее и смелее, а старуха вдруг вся затрепетала от страха и чуть в обморок не упала. Богатырь подхватил ее, обнял, взял под руки и повел прочь с этого Рынка добра.
Уже на выходе Иван увидел, как подлец торговался с вором, пытаясь купить у него храбрость. Удалец подошел к обманщику, взял его за шкирку и так тряханул, что тот потерял не только храбрость, но и дар речи. Вор было побежал жаловаться охране, но из его уст раздавалось лишь жалобное мычание. Отныне никого обмануть он уже не сможет.
Иван отвел бабушку в свою деревню. Приютили ее, обогрели, она окрепла, щеки ее зарумянились, глаза счастливо засветились. К ней вернулась былая бодрость и храбрость, ведь чем больше отдаешь, тем больше обретаешь. Стала она Ивану-Удальцу словно матерью родной.
А меч? Да это же всего лишь железка! Сковал Ивану новый меч местный кузнец, но строго-настрого запретил ему камни рубить, да с дубами сражаться. «Пусть он служит тебе по делу, а не по безделью», — сказал кузнец, вручая новый блестящий меч.
Так и зажили они дальше, вдали от рынка, где можно было купить все, кроме сердоболия и заботы о ближнем, будь он тебе знакомым или самым-самым дальним.
Андрей Пятаков, РВС