Известно, что 2018 год был объявлен президентом Путиным Годом волонтера и добровольца. Возникает вопрос — для чего государству понадобилось популяризировать этот род занятий, резко повышая его престиж? Попытаемся в этом разобраться, тем более что есть основания полагать, что помимо декларируемых существуют и неявные, скрытые причины всплеска внимания к волонтерскому движению.
Начнем с того, что еще в 2013 году либеральный «Комитет гражданских инициатив» выдвинул законопроект «О добровольчестве (волонтерстве»). Тогда же председатель КГИ А. Кудрин отметил, что «можно говорить о зарождении в России независимого и самостоятельного волонтерского движения». Стоит заметить, что господин Кудрин явно говорил не о том массовом добровольческом движении, которое существовало во времена СССР. Оно, так же как и советское движение наставничества на производстве, наших либералов если и интересует, то только с точки зрения «заимствования» формы этих движений и подмены устоявшихся понятий чем-то совершенно другим (но об этом ниже).
Тогда выдвинутый Кудриным законопроект не был принят Думой, но о нем не забыли.
В 2017 году тема волонтерства стала активно освещаться в СМИ. Среди множества мероприятий, посвященных этой теме, весьма показательна состоявшаяся в мае в Москве международная конференция «Волонтерство: направления исследований и вклад в укрепление мира и устойчивое развитие». Ее организаторы — ВШЭ и «Программа добровольцев ООН» при поддержке «Программы развития ООН» и «Рыбаков Фонда». Обратим внимание на теплое единство международных структур ООН и «Вышки» в продвижении этой темы и перейдем к принципиально интересным новшествам, озвученным на этом мероприятии.
В конференции принял участие общепризнанный гуру социального предпринимательства — профессор Лестер Саламон, основатель и руководитель Центра исследований гражданского общества Университета им. Джонса Хопкинса (США). И вновь — отметим связь этого гуру с «Высшей школой экономики»: с 2014 года Саламон возглавляет Международную лабораторию в ВШЭ. В своих последних книгах «Новые горизонты филантропии», «Финансовый рычаг добра. Новые горизонты благотворительности и социального инвестирования» профессор описал новые явления, которые уже проявились на Западе в сфере благотворительности, казалось бы, почти никак не связанной с рынком. Так вот здесь, по мнению профессора, происходит революция, «сравнимая с Большим взрывом» (!?). В сферу благотворительности на смену традиционным грантам приходят инструменты финансового рынка — такие, как кредиты, кредитные гарантии, облигации, страхование и др. И (что для Л. Саламона совершенно естественно) стремление к достижению общественного блага инвесторы сочетают со «вполне понятным желанием окупить инвестиции».
Итак, получается, что Запад «умудрился» финансово использовать благотворительные движения — и явно не по мелочи, откупаясь от налогов, а крупно, и теперь это новшество продвигают и в России?
Но и это не всё. Помимо скрытых финансовых возможностей, обнаруженных и используемых бизнесом в движении волонтерства, в нем есть и значительные социально-политические перспективы, а иначе для чего бы это движение так активно раскручивали, называя «передовой технологией, служащей развитию»?
Именно об этом говорил на той же конференции профессор Лев Якобсон (научный руководитель Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора НИУ ВШЭ), заявивший также о беспрецедентном росте волонтерского движения в мире и у нас в стране.
Впрочем, относительно роста масштабов российского волонтерства цифры разнятся: по разным источникам, волонтеров от 1,4 до 7 млн человек. А вот в мире, по утверждению Якобсона, каждый седьмой житель Земли (а это 1 млрд!) принимает участие в волонтерской деятельности. Учитывая то, что волонтерами обычно становятся наиболее инициативные и активные люди, понятно, что не только бизнес, но и любую власть не может не заинтересовать такой масштабный человеческий ресурс.
Пока лишь можно предположить, что на волонтерство делается ставка как на глобальный мировой проект. Не случайно на уровне ООН несколько лет назад была принята резолюция о вкладе волонтерства в обеспечение целей устойчивого развития и поставлена задача синхронизации развития волонтерства с целями устойчивого развития. А в 2020 году ООН планирует проведение глобального саммита по волонтерству, подготовке которого и была, собственно, посвящена описываемая нами конференция.
Поэтому не стоит удивляться, что тема получила благосклонное внимание отечественной власти и серьезную господдержку. Еще в 2016 году в Федеральном послании президент Путин заявил о необходимости поддержки волонтерских, благотворительных движений и НКО. Он поручил правительству совместно с ОП РФ и Агентством стратегических инициатив сформировать правовую базу для волонтерского движения.
В конце января 2018 года Госдума приняла законопроект о статусе волонтерских организаций, а 5 февраля президент подписал Закон, который вступает в действие с 1 мая сего года.
В законе, во-первых, уравниваются понятия «волонтерство» и «добровольчество». Насколько это правомерно, трудно сказать, ибо волонтерам (например, в спорте) предоставляли денежные компенсации на питание, спецодежду, проезд и прочее. В отличие от них доброволец помогает по зову души и бесплатно. Теперь же, как прописано в законе, траты добровольцев тоже будут компенсироваться, в частности, им будет обеспечена господдержка в питании, приобретении спецодежды, в предоставлении помещения во временное пользование, оплата проезда к месту назначения, оплата страховки и еще многое другое.
Итак, как мы видим, в сферу прежде бесплатной благотворительной деятельности вносится существенный коммерческий элемент.
Во-вторых, новый закон устанавливает правовой статус добровольца (волонтера), организаторов добровольчества и волонтерских организаций. Создавать волонтерские организации могут как НКО, так и физические лица (которые привлекли граждан к волонтерской работе и руководят их деятельностью).
Закон закрепляет новые полномочия федеральной исполнительной власти по поддержке и привлечению волонтеров для решения социальных задач. Но не напрямую! Госструктурам придется действовать лишь через НКО и волонтерские центры. То есть и в этой сфере государство отдает в руки НКО свои социальные обязанности, оставляя за собой лишь «почетную» миссию — финансирование.
Наконец, в-третьих, стоит обратить внимание на пункт о создании единой информационной системы добровольцев, в которой будут храниться сведения о волонтерах, организациях волонтерской деятельности и волонтерских организациях. Портал этот будет находиться в ведении федеральных органов исполнительной власти.
И хотя в законе оговаривается, что доброволец может сообщить о себе лишь те сведения, которые сочтет нужным, но, как мы знаем, у нас ведомственная инструкция подчас оказывается сильнее закона. И что может потребовать указать от добровольца волонтерская организация — никто не знает.
Итак, новый закон претендует на то, чтобы ввести в сферу правового контроля и регламентации ту область деятельности, которая прежде была личным делом каждого человека. Даже не будем особенно заострять внимание на ряд лазеек в законе, которые могут быть использованы в неблаговидных (коррупционных) целях, но отметим главное впечатление от него — в нем проглядывает желание «приручить» и использовать добровольчество.
И тут стоит задаться вопросом — а для чего российской власти нужно движение волонтерства? Флагману нашей либеральной экономической мысли «Высшей школе экономики» оно нужно как некий финансовый ресурс и способ управления достаточно большой массой неравнодушных людей. А что видит в этом движении власть? Хочется верить, что этот социальный и человеческий ресурс нужен ей как один из ключевых факторов того самого «рывка» или «прорыва», о котором было заявлено в недавнем Послании президента Федеральному собранию.
Но даже если этому поверить — сумеет ли власть довести реализацию этих планов до конца? Или, как уже было не раз, либеральные исполнители превратят ее в полную противоположность под благие заклинания о выполнении властных инициатив?
Так, декларируемая забота о правах ребенка превращалась в ужасы ювенальщины, включая рынок детей. А следование либеральным образовательным стандартам привело к деградации школы, и не известно, как ее теперь восстанавливать.
Есть ли уверенность, что с добровольчеством не будет того же самого?
К тому же у российского добровольчества существует специфика, отличающая его от западного волонтерства. У нас добровольчество традиционно было понятно и принято чаще всего при экстренных ситуациях — войнах, катастрофах и прочих бедах, когда надо навалиться «всем миром», когда иначе никак нельзя.
И дело здесь не в черствости наших людей, а, напротив, в особой деликатности — не будут они бросаться помогать, когда об этом не просят. Западный человек, помогая «Гринпис» спасать китов, бессознательно или сознательно делает из этого шоу. Нашим соотечественникам китов тоже жалко, но массово не вдохновляет — такая работа всё же для отдельных энтузиастов.
Сегодня добровольцы — это товар штучный. Каждый, кто помогает больным, сиротам, старикам — лично замотивирован на эту трудную и непрестижную работу. Очевидно, что в нынешнем потребительском обществе, ориентированном на успех, таких людей немного.
Так как власть намерена привлекать волонтеров? Как их мотивировать? Как закрепить их в этом служении?
Здесь надо учесть и важный психологический момент — среди волонтеров часто происходит «выгорание». И оно неизбежно будет происходить, если волонтер не будет понимать ценности и значения своей деятельности, не будет видеть той цели, ради которой он ее осуществляет. Материальная сторона добровольца не интересует, и уж никак она не может быть его основной мотивацией. Мотивация же типа «попробовать свои силы», «узнать, на что способен» может сработать лишь поначалу. Но потом-то обязательно возникнут вопросы о смысле деятельности. Так какими смыслами намерено «зацепить» этих людей государство?
Читать также: Министр образования: в России пять миллионов волонтеров
Если власть не направит энтузиазм добровольцев на что-то серьезное, на тот же обещанный модернизационный рывок, то общество либо эту «приманку» проигнорирует, либо если и поддастся на нее, то очень скоро разочаруется.
А лимит подобных разочарований, как нам кажется, уже исчерпан. И как бы нам с введением в эту деликатную сферу западных «платных» стандартов, вообще не лишиться добровольчества как особого русского явления.
Вера Сорокина, РВС.