21 декабря в Общественной палате состоялся Круглый стол «STOPSTIGMA: #ВремяМеняться, время говорить об этом», на котором эксперты обсудили необходимость менять отношение общества к душевнобольным людям. В мероприятии приняли участие члены Общественной палаты, журналисты, психиатры и люди, страдающие психическими заболеваниями.
Участники круглого стола настойчиво заявляли о необходимости бороться со стигматизацией психически больных людей. Стигматизацией большинство участников мероприятия признали деление людей на здоровых и психически больных. Некоторые выступающие называли такое отношение общества к душевнобольным людям дискриминирующим, призывали провести фундаментальное реформирование российской психиатрии и отменить в ней понятия нормы и патологии.
Активисты РВС попросили поделиться своими впечатлениями о мероприятии директора Общественного института демографической безопасности, писателя, детского психолога Ирину Медведеву.
РВС. Как Вы относитесь к прозвучавшим на круглом столе призывам деконструировать понятие нормы и патологии в психиатрии?
Вы знаете, мы все это уже видели. В 1994 году мы посетили всемирный конгресс по социальной психиатрии, который проходил в Германии. Это была наша первая серьезная командировочная поездка за рубеж. Это был конгресс, на котором психиатры всех стран мира, в том числе из Индии и Ганы, приехали вместе с пациентами. Но они не просто приехали с пациентами. Пациенты имели равные права со своими врачами и могли выступать с докладами. Доклады были очень похожи на то, что мы сегодня слышали от психиатрических больных. Не по словам – по манере. Хотя и по содержанию тоже. Они тоже жаждали, чтобы к ним относились, как к обычным людям.
Но если к ним относиться как к обычным людям, тогда зачем их лечить? Они же хотят и лечения, и, если у них достаточно серьезный диагноз, права не работать или иметь право на бюллетень при обострении своих состояний. Тогда не надо этого, если они не больны.
РВС. Организаторы пригласили на этот круглый стол людей с психическими расстройствами. Это совершенно новый формат проведения конференций по психиатрии, однако впечатление от него тягостное.
Я вспомнила этот конгресс в Германии и еще вспомнила, как к пятому заключительному дню (обычно конгрессы идут неделю), к пятнице, больные, которые были без настоящего наблюдения, хотя они приехали со своими лечащими врачами, так растормозились, что кончилось все это дело тем, что они уже без всякого разрешения, без всякого вызова со стороны президиума вскакивали на сцену. Видимо, у врачей не было возможности проявлять к ним достаточное внимание, наверное, они были без лекарств.
Одна больная растормозилась настолько, что, увидев в президиуме своего лечащего врача, она стала его быстрыми и ловкими движениями раздевать. Единственное, что она не могла быстро снять, это галстук. Он остался голым, только в галстуке. И тогда он решился, понимая, что страшно нарушает права своей пациентки, он решился все-таки дать знать охранникам, которые стояли у входа в зал, чтобы они вывели ее из зала, очень вежливо и извиняясь.
В это время рядом со мной сидела детский психотерапевт, которая курировала нас. Она была ответственна за наш приезд, за наше пребывание. И я, успев с ней сблизиться, подружиться, я по-свойски сказала ей: «Дороти, ну зачем тяжелых истеричек было привозить на конгресс?»
Она посмотрела на меня каким-то отчужденным взглядом, вероятно, там проблема стигматизации уже в 94 году стояла. Она очень холодным тоном сказала: «Откуда вы знаете, что это больная? Вы ее не тестировали. Может быть, это подруга профессора Крюгера?»
Она дала мне понять, что если это подруга профессора Крюгера, то есть его возлюбленная, то она может себя так вести. Это нормально – так себя вести. Ей захотелось шептать в микрофон театральным шепотом, эта тяжелая истеричка шептала, но так, чтобы всем было слышно: «Пойдем отсюда, пойдем! Что мы здесь делаем? Мы должны быть одни, только мы». Наверное, она действительно всю неделю была без лекарств. Но, согласно новым взглядам в психиатрии, она была не больная, а «другая».
В принципе, то же, но, может быть, без таких ярких сцен, мы видели сегодня. Мы видели, как выступали психически больные, которые требовали, чтобы к ним относились, как к здоровым, но при этом сохраняли бы все их права на льготы и всё остальное.
Читайте также: Профессор НМИЦ им. Сербского: слепо следовать рекомендациям ВОЗ при реформировании психиатрии опасно
На самом деле, я считаю, что сегодня, если уж пользоваться этой модной терминологией, сегодня была стигматизация. Когда нам, фактически как в цирке, показывали душевнобольных людей. Когда сделали все, чтобы на это обратила внимание пресса, пригласив в основном журналистов.
Это вообще всегда был интимный вопрос – вопрос заболевания, тем более тяжелого, тем более психического. Я работала в психиатрической больнице, которую сегодня представляла одна из выступающих. Я работала у замечательного детского психотерапевта, который потом стал главным детским психиатром страны (на короткое время, пока не рухнул СССР). Я работала у ныне покойного Бориса Зиновьевича Драбкина. И мы всегда знали разницу, лингвистическую в том числе, как мы разговариваем друг с другом, называя вещи своими именами, потому что, если больного назовешь не больным, а другим, он от этого здоровым не станет.
Но он всегда учил нас не просто с психически больными не обсуждать заболевание, так как это заставляет их фиксироваться на этом и приносит им дополнительную травму. Он учил нас вообще с ними говорить о чем-то другом – не об их болезни. Так что была дифференциация, о чем мы говорим друг с другом как профессионалы, которые хотят вылечить детей. Мы не хотели просто называть их «другими» и делать вид, что они такие чудесные и здоровые и все должны им завидовать – нам очень хотелось им помочь.
РВС. А как Вы относитесь к проблеме положительной стигматизации – романтизации образа психически больного человека в массовой культуре?
Да, мы видели выступавшего тут психиатра, который, видимо, очень дружит с этой компанией активистов антистигматизации, который сказал, что стигма бывает и положительная. Который объяснил нам, что у психических больных бывают такие состояния, такие фантазии, такое интересное содержание галлюцинаций и бреда, что об этом можно только мечтать. Здоровый человек должен им завидовать. Что не просто не должна быть стигматизация душевных заболеваний как заболеваний, как что-то, что отличает их от других людей, а чтобы была положительная стигматизация, чтобы они понимали, что они лучше нас. Ну все по той же схеме, по которой нам внушают хорошее отношение к содомитам, к извращенцам.
Сначала было сказано, что они тоже имеют право, как потом нам стали внушать в Западной Европе ( а США уже внушили). Теперь же нам говорят, что это наилучшая норма, это эталон. Вот сегодня уже дело шло к тому, судя по выступлению этого дружественного к антистигматизации психиатра, что все должно быть перевернуто с ног на голову, чтобы мы мечтали стать такими, как шизофреники, как страдающие острыми психозами люди.
Вот сегодня одна из выступающих пациенток, кстати, теперь пациентов нельзя называть пациентами, а надо называть клиентами, она настаивала на том, чтобы убрали такое чувство как милосердие, что оно ей не нужно. А я подумала, что бы она делала, если бы к ней не проявляли милосердия? Если бы ее столько не лечили, если бы ее не жалели ее родные, ее друзья, те же врачи?
РВС. Не закончатся ли призывы отказаться от отношения к людям с психическими расстройствами как к больным тем, что их в конце концов просто перестанут лечить? Ведь те же реформаторы, которые говорят, что нужно бороться со стигматизацией, предлагают закрывать психиатрические больницы. В Москве процесс закрытия стационаров идет полным ходом.
Мне кажется, что все это очередной проект, очередная программа, превращающая нашу пока еще здоровую жизнь и наших в основном еще здоровых людей в сумасшедших. Чтобы такой был микс, что уже непонятно, кто здоровый, кто больной, чтобы сбывались предсказания великого христианского святого III века, который был родоначальником монашества, Антония Великого. Он говорил, что настанут времена, когда сумасшедшие будут править миром, а нормальных людей будут называть безумными. Вот мы видим, что это уже начинается.
Хочется спросить: Если вас так волнует стигматизация, почему же вы были так равнодушны к тем матерям, у которых отнимали детей и продолжают отнимать? Ювенальная юстиция продолжает свои зверства. Когда они рыдали, их объявляли сумасшедшими. Матерей, дающих совершенно нормальную реакцию на изъятие ребенка, потому что это страшное горе для матери. Но их лечили и продолжают лечить психиатрическими лекарствами. Вот почему-то там о стигматизации речи нет.
Почему нет речи о стигматизации отнятых детей, которые рыдают, попадая в специальный детдом-накопитель, а потом смеют продолжат рыдать и скучать по матери, когда их отдают так называемым профессиональным родителям? Их тоже помещают в психиатрические лечебницы или лечат на дому психиатрическими таблетками от депрессии, от психозов. Вот почему-то об этой стигматизации никто не волнуется.
Наша главная задача – это сохранить здравомыслие в ситуации, когда нам хотят разными способами запудрить мозги. И настаивать на норме, на норме отношения к больным, к здоровым, к словам, которые обозначают болезнь и здоровье. Так что надо проявлять самостояние.