В предыдущей статье я рассказал о совершенно вопиющем случае отобрания внуков у бабушки в Пермском районе Пермского края, пообещав пролить свет на мотивы местного органа опеки и методы, при помощи которых сотрудники это всё провернули. Что же они такого сделали, что от помощи бабушке в этой вполне ясной истории отказались буквально все, кто мог бы ей помочь?
Ведь бабушка обращалась к региональному уполномоченному по правам ребенка, в прокуратуру, следственный комитет, в суд, к уполномоченному по правам ребенка при президенте РФ и даже к самому президенту. К сожалению, все без исключения властные структуры от нее отмахнулись, не пожелав разобраться в произошедшем. Отказались помогать некоторые известные антиювенальные общественники. От дела отпрыгнул даже юрист местного отделения КПРФ, в которое бабушка обратилась после проигрыша в районном суде: вместе с Ириной Ивановной он сходил в суд, снял фотокопии с материалов, но на следующий день позвонил и сообщил, что не сможет заняться случаем.
Со мной бабушка связалась примерно в то же время, что и с этим юристом, в апреле 2023 года. Когда Ирина Ивановна мне всё это рассказала, я удивился: что же они в деле такое видят, чего не вижу я? Чем можно оправдать настолько варварское обращение сотрудников опеки с людьми? Всё стало ясно после того, как мы ознакомились с материалами судебного дела.
Буквально все общественники, занимающиеся антиювенальной деятельностью, знают, что одним из основных инструментов, которые опека использует в незаконной деятельности по отношению к семьям, является подлог, то есть занесение в официальные документы заведомо ложных сведений. Это, на минуточку, является уголовным преступлением, предусмотренным статьей 292 УК РФ.
Но, к сожалению, сегодня в России по отношению к действиям сотрудников социальных служб в целом и органов опеки и попечительства в частности эта норма не работает. Сотрудники соцслужб множат документы, в которых они, в меру своей фантазии, очерняют семью, родителей или родственников детей (как в случае Ирины Ивановны). Потом они все эти пачки бумаг, в которых описаны выдуманные обстоятельства, тащат в суд. И даже если они суд проигрывают, то никакой ответственности за такой подлог не несут. По крайней мере, мне такие случаи неизвестны. К чему это я? А вот к чему.
17 ноября 2022 года, спустя три дня после того, как опека забрала детей из школы, бабушка получила по почте пакет с документами. В нем она обнаружила:
1) Приказ о продлении Ирине Ивановне предварительной (временной) опеки над внуками с 13.10.2022 по 13.11.2022 (тут необходимо сразу отметить, что оформить такой приказ без согласия опекуна по закону невозможно. Но документ есть, и мы вернемся к нему позже).
2) Уведомление об отказе в принятии заявления на оформление постоянной опеки, датированное 12 октября 2022 года (то есть орган выпустил это решение в тот же день, когда бабушка это заявление подала, еще до выпуска незаконного приказа о продлении предварительной опеки).
3) Заключение о невозможности быть опекуном от 25 октября 2022-го. Публикуем этот документ, поскольку он длительное время являлся для дела ключевым и впоследствии был признан судом незаконным.
Таким образом, о том, что бабушке отказали в оформлении постоянной опеки, она узнала примерно через месяц после того, как подала соответствующее заявление, и через три дня после «похищения» детей. А поскольку получила она документы по почте, отправили их до того, как внуков забрали. То есть к моменту отобрания детей всё уже было решено.
То, как орган опеки и попечительства обосновывает в «Заключении» причины отказа в оформлении постоянной опеки — тянет на несмешной анекдот. Претензии к бабушке, начиная с обвинений в том, что она посмела общаться с сотрудниками, так сказать, не склонив головы, и заканчивая тем, что не заботилась о здоровье ребенка — абсурдны, голословны и по всему видно, что опека высасывает их из пальца (впоследствии всё это было опровергнуто в суде).
Но основная претензия состояла в том, что бабушка якобы не пустила сотрудников опеки в дом, из-за чего они не смогли составить акт обследования жилищно-бытовых условий (ЖБУ).
И тут сразу становится понятно, почему все органы и структуры отказались помогать Ирине Ивановне и попросту отмахнулись от ее случая. Должен сообщить читателям следующее: в различных документах опека рассказывает (помимо того, что бабушка в целом во всем плохая), что Ирина Ивановна якобы скрывалась от сотрудников, не отвечала на телефонные звонки, что сотрудники якобы никак не могли ее найти и т. д. Так сказать, для опеки это была совершенно неуловимая бабушка. Такую позицию орган опеки Пермского района Пермского края занял во всех ответах на запросы различных государственных структур и служб. И, что характерно, все структуры и службы, в которые обратилась Ирина Ивановна, поверили ему на слово, не удосужившись провести хоть какую-то проверку.
Когда Ирина Ивановна показала мне это «Заключение о невозможности гражданина быть опекуном», первый вопрос, который у меня возник, был следующим: а разве не должен орган опеки и попечительства выпускать подобный акт обследования жилищно-бытовых условий уже после того, как гражданин обратился с заявлением о намерении стать опекуном? Так сказать, «утром — деньги, вечером — стулья», утром – заявление, вечером — акт обследования жилищных условий. Согласитесь, здравый смысл и логика говорят, что порядок должен быть именно таким.
Начали с юристом РВС смотреть законодательство: и действительно, в пункте 8 Правил подбора и учета граждан, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 18 мая 2009 г. № 423 указано, что орган опеки и попечительства должен проводить обследование условий потенциального опекуна в течение 3 рабочих дней со дня подтверждения сведений (поданных гражданином). Таким образом, акт ЖБУ опека действительно должна составлять после того, как гражданин подал заявление на опекунство. И дело-то в том, что после 12 октября 2022 года (день, когда Ирина Ивановна подала заявление на постоянную опеку над внуками) опека таких актов не выпускала, как не выпускала и актов о невозможности обследования, их попросту нет в материалах судебного дела по оспариванию вышеуказанного «Заключения». Акты до этого дня – есть, а после — нет.
Это говорит о том, что сотрудники опеки в своем желании очернить бабушку, не включая голову, не посмотрев в законодательство, наклепали наспех каких-то «актов» и решили, что и так прокатит. Таким образом, все их утверждения про неуловимую бабушку – ложь, о чем мы и заявили впоследствии в суде.
Есть и еще несколько моментов, красноречиво указывающих на лживость позиции опеки.
Выше мы рассказали про «Заключение о невозможности быть опекуном», а по почте пришел еще и такой документ, как «Уведомление об отказе в принятии заявления на оформление постоянной опеки» от 12 октября 2022 года. В нем орган обосновывает отказ уже иначе: тем, что Ирина Ивановна якобы предоставила «неполный комплект документов». Уважаемые читатели, как вы думаете, какого именно документа бабушке не хватило, по мнению опеки? А не хватило ей «Заключения о возможности заявителя быть опекуном».
Вопрос о том, как при подаче заявления бабушка могла предоставить опеке документ, который по здравому смыслу (и регламенту, утвержденному Постановлением Правительства РФ от 18 мая 2009 г. № 423) опека может выпустить только после подачи гражданином заявления — остается открытым. Видимо, Ирина Ивановна должна была сесть в машину времени, перенестись в будущее, получить это «Заключение о возможности заявителя быть опекуном», а уже потом вернуться в прошлое и вложить его в пакет документов.
Как можно видеть, орган также противоречит сам себе: в «Уведомлении» в качестве причины отказа приводится предоставление неполного комплекта документов, в «Заключении», выпущенном позже, причина уже другая: если в двух словах — бабушка плохая и неуловимая.
Достаточно ли этого, чтобы решить, что опека вконец завралась? Да, но вот еще момент: в «Заключении» орган отказывает бабушке в оформлении постоянной опеки на основании отсутствия акта обследования жилищно-бытовых условий, утверждает, что бабушка со всех сторон плохая и не может быть кандидатом в опекуны, но при этом за пару недель до выпуска этого документа продлевает ей предварительную (временную) опеку. Как же так? Ведь по закону это возможно только в случае наличия «исключительных обстоятельств» (ст. 12 N 48-ФЗ «Об опеке и попечительстве»), и если бабушка, по мнению самой же опеки, полностью справляется с обязанностями опекуна.
Как говорится, вы либо крестик снимите, либо трусы наденьте. Либо бабушка «плохая» и ее надо лишить статуса опекуна, либо она прекрасно со своими обязанностями справляется, и вы продлеваете ей опеку. И это далеко не все моменты из материалов дела, указывающие на лживость и противоречивость позиции органа.
Итак, по поводу методов руководства и сотрудников органа опеки и попечительства Пермского района Пермского края можно сказать следующее: во-первых, опека решила всячески оболгать бабушку, заявив в документе «Заключение о невозможности гражданина быть опекуном», что она якобы не исполняла опекунские обязанности. Во-вторых, она сочинила историю про то, что бабушка была неуловимой и скрывалась от сотрудников.
И то и другое оказалось ложью, но на этом основании Ирине Ивановне отказали в оформлении постоянной опеки над внуками, которые прожили с ней практически всю жизнь. После того как орган выдал такой ответ на заявление бабушки, его сотрудники дождались удобного момента и попросту «выкрали» детей из школы, посчитав, что дело сделано, и после этого Ирина Ивановна может бесконечно обивать пороги различных властных структур и надзорных органов, и судиться хоть 100 лет, ведь сегодня ситуация такова, что опеке за такие дела ничего не будет, а районные суды практически всегда встают на ее сторону.
Методы опеки мы рассмотрели, а теперь вернемся к мотивам. О том, куда увезли детей, Ирина Ивановна узнала через несколько дней, во время телефонного разговора с инспектором ПДН (подразделение полиции по делам несовершеннолетних). В какой-то момент инспектор сказала: «Дети у родственников, вы же не одна у них родственница», после чего бросила трубку. Тут-то бабушка и поняла, что произошло.
Напомню, что у внука и внучки Ирины Ивановны разные отцы и оба они ушли из жизни за несколько лет до того, как дети потеряли мать. У внука есть родной дед по отцу и дело в том, что у Ирины Ивановны отношения с ним конфликтные, и конфликт этот начался задолго до смерти ее дочери. У деда есть бывшая жена, которая носит такую же фамилию. Раскрывать настоящую я по понятным причинам не могу, поэтому пусть они будут Огурцовыми.
Таким образом, бабушка поняла, что после того, как опека забрала детей из школы, она передала их Огурцовым (тут сразу напомню, что внучка Ирины Ивановны не приходится им родной). Когда Ирина Ивановна решила оспорить это «Заключение» опеки в суде, во время одного из судебных заседаний выяснилось, что Огурцова обратилась в опеку с заявлением о желании стать опекуном детей уже в июле 2022 года, то есть через несколько месяцев после того, как умерла мать детей.
Бабушка также вспоминает, что на встрече у уполномоченного по правам ребенка в Пермском крае Светланы Денисовой начальник опеки Петухова произнесла фразу: «Они (Огурцовы — прим. ред.) изначально не хотели брать сиблингов», видимо, отмечая тот момент, что девочка не является им родной. Вспоминает Ирина Ивановна и другой случай: когда она только оформляла временную опеку в апреле 2022 года, консультант Ольга Ларионова в какой-то момент заговорила о том, что Огурцов их замучил, требует передать ему внука. Бабушка ответила отказом, и, как она вспоминает, тогда Ларионова произнесла фразу: «Может, откажетесь хотя бы от девочки?»
В ответ на это Ирина Ивановна начала возмущаться и указала опеке на то, что дети — это не котята. В этот момент подключилась Петухова, которая заявила, что «это наши дети». Что сотрудник опеки Ларионова тогда имела в виду, когда выступила с таким предложением, и чего хотела добиться — мы об этом можем только гадать, но это лишний раз хорошо характеризует ситуацию и показывает, какой настрой у опеки был изначально.
Говоря о мотивации опеки, стоит упомянуть еще кое-что: в судах сотрудники, конечно же, утверждали, что они белые, пушистые, никакой неприязни к бабушке не испытывают, просто выполняют свои обязанности, а всё дело в том, что просто бабушка плохая. Однако в первом же процессе в районном суде Ирина Ивановна попросила приобщить к материалам дела ответ из прокуратуры, в котором орган сообщает, что в результате проведенной проверки в адрес опеки было внесено представление об устранении выявленных нарушений.
А суть была в следующем: незадолго до описываемых событий бабушка достроила на участке тот самый большой деревянный дом, о котором я рассказывал в первой статье, и он какое-то время не был зарегистрирован. Когда дети были еще с Ириной Ивановной, опека перестала выплачивать пособия на них, мотивируя это тем, что бабушка на тот момент не имела регистрации по месту жительства. Но закон не связывает наличие у назначенного опекуна регистрации по месту жительства с его правами и обязанностями и уж тем более не позволяет по этой причине прекращать выплачивать причитающиеся детям средства.
В итоге прокуратура посчитала действия опеки незаконными. Таким образом, «плохая» бабушка в период действия временной опеки защитила права и интересы внуков, а местный орган опеки и попечительства был привлечен к ответственности. Что характерно, в суде опека выступила против приобщения ответа прокуратуры к материалам дела.
Итак, что мы имеем в сухом остатке? По моему мнению, все документы и материалы судебных дел говорят о том, что руководство и сотрудники отдела опеки и попечительства Пермского района Пермского края изначально готовились отобрать у Ирины Ивановны внуков, несмотря на то, что они это отрицают. Неприязнь они к ней тоже вполне испытывали и испытывают, об этом говорят их действия.
Вскоре после смерти дочери Ирины Ивановны в деле появились новые потенциальные опекуны детей в виде деда мальчика и его бывшей жены. Бабушке, которая в тот момент была занята внуками, про это, конечно же, никто не сообщил. Когда предварительная опека подошла к концу, сотрудники отдела сначала всячески препятствовали Ирине Ивановне в подаче заявления на оформление постоянной опеки, а впоследствии выпустили документы, в которые были внесены ложные сведения, оболгали бабушку как только можно, исходя из принципа «чем чудовищнее ложь, тем охотнее в нее верят». На основании этих документов было выпущено незаконное «Заключение о невозможности быть опекуном». Не сообщив ничего Ирине Ивановне об этом своем решении, 14 ноября 2022 года сотрудники опеки варварски забрали детей из школы и передали новым опекунам.
Некоторые, возможно, скажут, что это, дескать, не ювенальное дело, а спор между родственниками за детей. Вполне вероятно, что подобную позицию займут и наши оппоненты во властных структурах, желая избежать ответственности за произошедшее с Ириной Ивановной и ее внуками.
Хочу заранее отвергнуть такие реплики и подчеркнуть, что спор между родственниками тут имеет место, но лишь отчасти, и все разговоры о нем уводят от сути произошедшего. Во-первых, Ирина Ивановна по закону имела и имеет приоритет в воспитании внуков, поскольку приходится им обоим родной бабушкой. Во-вторых, передача детей другим опекунам была незаконной, поскольку действия опеки по отношению к бабушке признаны незаконными. Никто иной как опека совершила эти действия, а не опекуны.
В-третьих, что самое важное: для русского человека понятия семьи, семейных уз и сложившихся семейных отношений — священны. А орган опеки, в данном случае действуя в рамках вражьей ювенальной идеологии и не имея на это ни законных, ни моральных оснований, наглым, бесцеремонным и совершенно варварским образом вмешался в сложившиеся семейные отношения, причинив бабушке и детям тяжелейшие психологические травмы.
И это еще не вся дикость случая. В следующих статьях я расскажу о позиции и действиях надзорных органов, о том, как бабушка прошла семь кругов бюрократического ада, а также о том, что происходило в судах.