С 2009 года Единый государственный экзамен (ЕГЭ) является единственно возможной формой сдачи выпускного школьного экзамена. Сам эксперимент по внедрению ЕГЭ начался в 2001 году, с каждым годом охватывая всё большее количество субъектов Российской Федерации.
Споры о достоинствах и недостатках ЕГЭ начались с того момента, как об этом экзамене было объявлено. Со временем эти споры приобрели, на мой взгляд, далеко не тот характер, который должны иметь споры, в коих может родиться истина. Твердо заявляя о том, что я категорический противник ЕГЭ, настаиваю на необходимости изменить характер споров вокруг ЕГЭ. На необходимости ввести эти споры в аналитическое и даже концептуальное русло.
Нам категорически необходимо всерьез разобраться в том, что является красивой оберткой, оболочкой, под которой скрывается взрывчатка, закладываемая под наше образование. И что можно использовать из этой оболочки, если удалить взрывчатку. Ведь не обязательно отказываться от чего-то только на том основании, что оно может взорваться. Если разминировать его и удалить опасные элементы, корпус снаряда можно использовать в мирных целях.
Для начала рассмотрим структуру этого экзамена.
Все задания в ЕГЭ называются контрольно-измерительными материалами (КИМ). Они делятся на три блока: A, B, C. Блок A содержит тест с выбором вариантов — то есть вопросы с четырьмя вариантами ответа. Из которых надо выбрать один правильный.
Блок B — так называемый открытый тест. В этом блоке нужно вписать в клеточки ответ из одного или нескольких слов или чисел, если речь идет о решении задач.
Блоки A и B оценивает машина. И если ответ окажется правильным, но он не содержится в списке правильных ответов, то машина его не зачтет.
Блок C предусматривает развернутый ответ. И это ответ оценивается экспертами, а не машиной.
Теперь пришло время рассмотреть аргументы, которые приводили и проводят те, кто внедряет ЕГЭ в школы.
1. ЕГЭ поможет избежать коррупции при поступлении в вузы.
Вряд ли кто-то серьезно мог воспринимать этот аргумент. Однако его высказывали. И что же по факту? А по факту коррупция никуда не делась. Она сменила уровень и от «покупки» вступительного экзамена в вузе перешла в покупку результатов ЕГЭ. Появился рынок так называемых сертификатов ЕГЭ — бумаги, подтверждающей якобы полученные баллы на экзамене. А с введением единой базы результатов появилась возможность купить, но подороже, этот сертификат «с занесением в базу результатов». Вот такая борьба с коррупцией.
Первым же появился рынок правильных ответов, которые продают на разных сайтах перед экзаменами.
Важно отметить, что при тестовом способе сдачи экзамена ход решения задачи (будь то физика, математика, химия, биология и так далее) исключен из рассмотрения (кроме раздела C, как мы уже видели, но это лишь небольшая часть экзаменационных задач). Значит, достаточно иметь шпаргалку — первый вопрос, ответ такой-то; второй вопрос — такой-то — и ты готов сдать ЕГЭ. В то время как при обычном, пусть даже и письменном, а не устном экзамене, даже если заранее известна задача, мало знать ответ. Нужно знать еще ход решения. А это зазубрить сложно. Проще понять, как решается задача.
2. Следующий пункт в пользу ЕГЭ: такой способ экзамена более объективен.
Может показаться, что если работы проверяет беспристрастная машина, то результат будет более объективен. Как в точных науках, так и в гуманитарных есть большие вопросы и к разделу A, и к разделу B, где ученик вписывает ответ самостоятельно, а проверяет его машина. В богатом русском языке есть множество синонимов для какого-либо понятия. Например, гипербола — преувеличение, метафора — перенос, переносное значение. Известны случаи, когда «не в меру умные» ученики пишут слово, которое не предусмотрено среди правильных ответов, хотя оно верно. Вот впишет такой не в меру умный вместо «метафоры» — «троп», и будет прав, да только машина ему этот ответ не зачтет. Тем самым низвергнет «не в меру умного» ученика в разряд «неумных».
Академики и профессора из раза в раз повторяют, что при проверке решения задачи они больше обращают внимание (вернее, обращали, когда еще были вступительные или выпускные экзамены старого образца) не столько на ответ, сколько на красоту решения и ход рассуждения при решении. Если где-то ошибка в вычислении привела к неверному результату, то красивое, логичное и творческое решение какой-либо сложной задачи реабилитирует сдающего экзамен и позволяет засчитать решение, пусть и с небольшим снижением оценки. «Беспристрастная» машина не может оценить красоту решения задачи.
Гуманитарные науки ничем в этом смысле не отличаются. Вот что сказал Александр Александрович Волков, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой общего и сравнительно-исторического языкознания филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова на конференции «Отмена ЕГЭ — первый шаг на пути к возрождению образования»: «Когда мы принимаем экзамен, мы всегда принимаем этот экзамен неформально. Вот принимается экзамен по русскому языку. Что мне как экзаменатору нужно от экзаменуемого? Он может сделать ошибки. Я это понимаю. Мне нужно понять, что он видит структуру предложения. Он может не там поставить запятую — ничего страшного: мы с ним поспорим, я ему укажу на это. Но если он видит, понимает структуру предложения, если он обучился русскому языку, я поставлю ему хорошую отметку. И закрою глаза на элементарную ошибку. А вот если он автоматически ставит или не ставит запятые, я еще подумаю — он может быть специалистом? Более того, он может мыслить в данной области или не может?»
Вернемся к аргументам сторонников.
3. ЕГЭ позволит сравнить качество образования разных школ и регионов.
Этот аргумент относится не к ЕГЭ как таковому, то есть не к содержанию, а к форме экзамена — формируются единые задания для всей страны, и проверка результатов ведется анонимно, то есть проверяют результаты не те преподаватели, которые обучали экзаменуемого. Ну так это та составляющая ЕГЭ, которую можно сохранить. Я в начале статьи уже сказал, что не буду целиком воевать с ЕГЭ или защищать его, а буду разбирать суть этого экзамена. И я готов согласиться, что эта составляющая необходима и верна.
4. ЕГЭ дает возможность ученикам из дальних регионов поступать в вузы, находящиеся на большом расстоянии от места их проживания.
Такая возможность появляется в связи с тем, что выпускной экзамен автоматически является вступительным. Но это красивая обертка, под которой скрывается серьезный удар по образованию. Как мы уже видели, коррупцию искоренить не удается. Тем самым приравнивание вступительных экзаменов и выпускных ведет к тому, что наиболее коррумпированные ученики как раз имеют возможность поступить в престижные вузы. А ученики из глубинки, где едва сводят концы с концами, лишаются возможности это сделать. В то время как при наличии вступительных экзаменов можно было собрать хоть всем селом денег на билет, чтобы талантливый ребенок съездил и сдал экзамены в серьезный вуз. Сейчас такая возможность отсутствует.
5. ЕГЭ приближает нас по типу экзамена к Европе, что может привести к признанию наших аттестатов «у них».
Не буду акцентировать внимание на том, что если стоит выбор между приближением к Европе с разрушением чего-либо функционирующего и сохранением функционирующего, то, безусловно, нужно выбирать сохранение функционирующей системы. Я просто предоставлю слово европейским авторитетам.
Вот, что пишет социолог из Польши Марта Жаковска о внедрении в Польше аналога нашего ЕГЭ: «Переход на новую систему сдачи выпускного экзамена (Польша перешла на него в 2005 году — П.Р.) политики и эксперты объясняли многим — прежде всего тем, что она будет более справедливой, так как работы абитуриентов проверять будут внешние экзаменаторы, а не как раньше — их учителя. Новая система («нова» матура) должна была обеспечить всем ученикам равные возможности при поступлении в вузы».
Как можно видеть, аргументы точь-в-точь те же, что и у нас.
Дальше она продолжает: «Сегодня можно с уверенностью сказать, что ожидания, связанные с новой формой экзаменов, не оправдались.
Много сомнений вызывает сам способ оценки работ. Все ответы абитуриентов должны примерно совпадать с ключами, на которые при проверке ориентируются экзаменаторы. Это является очень проблематичным, если дело касается гуманитарных дисциплин, таких как польский язык или история. Школьники, дающие наиболее оригинальные, смелые и нестандартные ответы, рискуют не попасть в ключ. Эта опасность убивает самостоятельное мышление и желание по-настоящему решить проблему, ученики скорее пытаются догадаться, как ее решил кто-то другой — тот, кто составлял данный тест».
Наши чиновники, продвигающие ЕГЭ, не могли не знать опыт Польши, которая раньше России ввела у себя «нова матуру». Однако это не остановило их от разрушительных действий. Что говорит о том, что это не просто чья-то ошибка, а намеренное торпедирование образовательной системы.
Педагоги из Кембриджа профессора Роберт Томбс и Дэвид Абулафия считают, что основной причиной низкого уровня студентов является чрезмерная увлеченность письменными тестами в старшей школе. Работа с тестами с 11 до 18 лет приводит к тому, что студенты начинают мыслить шаблонами, не могут формулировать идеи.
Министр образования и науки Украины еще летом 2011 года заявил, что в Америке вышло огромное исследование, которое подтвердило: тестовая система значительно снизила качество среднего образования в Соединенных Штатах Америки. Также он указал на то, что такие же исследования проведены и в России.
Советский учитель с мировым именем Виктор Шаталов так ответил на вопрос о тестах: «Гарантирую, имея набор тестовых заданий, я за две недели даже мартышку научу щелкать тесты как орешки. Но, увы, она не станет от этого человеком. У меня в классе было 33 ученика. Для них в итоговой контрольной по алгебре я готовил более 300 задач, чтобы исключить соблазн списывания. В том, чтобы натаскать ученика на готовые ответы, нет ничего сверхсложного, а вот научить ребенка мыслить, соображать и решать — это на порядок труднее.
Мой следующий аргумент: тестовая система начисто исключает развитие разговорной речи. Была у меня ученица Наташа Корнева. Она сильно заикалась. Училась из-за этого слабо, но математические способности у нее были прекрасные. Она поехала поступать в МГУ. Задания написала, а села отвечать — говорит, не поймешь что. И комиссия нашла выход: они дали ей 10 разных задач, отвели в пустую комнату и закрыли там на два часа. Так она стала студенткой МГУ. Я уверен, тестовая система хороша только для таких случаев. Иначе дети с нормальными разговорными способностями будут превращаться в умственных «заик».
Нужно ли нам ради сближения с Европой превращать наших детей в таких умственных «заик»? Думаю, для любого здравомыслящего человека ответ очевиден. Пусть Европа делает со своими детьми что угодно, но мы не должны слепо ей подражать.
Есть еще один аргумент сторонников ЕГЭ, который можно рассмотреть — более широкая шкала оценки (100 баллов) вместо привычных пяти (а реально четырех: редко кто ставит единицу на экзаменах). Ну так что ж, если есть потребность в более детальной оценке знаний, никто, думаю, не будет против введения бальной оценки. Но это никак не связано непосредственно с тестовой формой экзамена.
Теперь необходимо подытожить исследование и выделить составляющие ЕГЭ.
1. Единые задания для всей страны.
При условии сохранения заданий втайне от всех регионов (в первую очередь от тех, которые начинают экзамены позже из-за разницы во времени) этот пункт не является угрозой и может быть оставлен.
2. Единый день экзамена.
Как и предыдущий пункт, этот пункт не является ударом по сути экзамена и также может быть сохранен.
3. Независимая проверка (проверяют экзамены не те, кто преподавал экзаменуемым).
И этот пункт не противоречит целям обучения и экзамена.
4. Широкая шкала оценки.
Если есть необходимость более детальной оценки знаний, широкая шкала не помешает, а только поможет.
5. Объединение выпускного и вступительного.
А вот это уже если не подрыв образования, то серьезное воздействие, которое, как мы видим, вкраплено в предыдущие вполне допустимые пункты. Объединение выпускного и вступительного экзамена таит в себе серьезную опасность. Как я показал выше, коррупция позволяет получить высокие балы на ЕГЭ, и нет никакой возможности вузам потом убедиться в их достоверности. Более того, вступительные экзамены в разных вузах всегда отличаются, так как даже у близких технических вузов есть своя специфика, требующая разных экзаменационных задач. ЕГЭ же не позволяет дифференцировать задачи по вузам. На то он и единый. Потому объединение выпускного и вступительного экзамена по меньшей мере сомнительно.
6. Машинная проверка и тестирование как необходимый способ проверки.
Этот пункт и есть взрывчатка, которая если не взорвалась уже, то взорвется вот-вот и погребет под собой всё наше образование. Под прикрытием беспристрастности проверки в школу внедряется тестовый метод проверки знаний, который эти самые знания уничтожает. Именно он является внедренным под оберткой остальных «нестрашных» нововведений ударом по образованию в рамках ведущейся с образованием войны. И именно его нужно выжигать каленым железом из экзамена.
Павел Расинский, РВС, 2013