Константин Васильев. Нашествие. Первая половина 1970‑х годов
Современное российское государство удивительно непоследовательно в своей политике по отношению к истории. С одной стороны, власти понимают, что память о Победе советского народа в Великой Отечественной войне — это единственная основа, хоть как-то скрепляющая очень разные слои российского общества.
С другой стороны, на государственном и окологосударственном уровне продолжается борьба с советским прошлым. Те, кто ведут эту войну, рассчитывают, что память о Советском Союзе уйдет вместе с памятниками, названиями городов, площадей и улиц.
Параллельно с исчезновением советских названий идет и другой процесс — исчезают заводы и фабрики, на которых работали десятки тысяч людей. На этот процесс указал член Комиссии по рассмотрению обращений о наименовании и переименовании внутригородских объектов Красноярска, краевед, заслуженный работник культуры РФ, бывший директор Красноярской централизованной библиотечной системы им. А. М. Горького Леонид Бердников в интервью ИА Красная Весна.
ИА Красная Весна: Когда говорят об истории нашей страны, часто говорят о перекосах…
— История страны всегда очень противоречива, неоднозначна, но необычайно интересна… Взять, к примеру, историю нашего региона — Красноярского края.
Вспомним судьбу Владимира Михайловича Крутовского — замечательного красноярского врача, который, тем не менее, становится министром внутренних дел у Колчака, и конечно, после этого, уже в советский период, жизнь его была совершенно не сахар. Человек очень многое сделал для города еще до революции, но в советское время это всё было перечеркнуто…
Однако, если посмотреть анкеты 1920-х годов, то в них обыкновенных людей («от земли») спрашивали: «Как вы считаете, советская власть вечная или переходная?», на что некоторые философски отвечали: «Советская власть переходная, временная… но что в мире не временное?».
В 1991 году, казалось бы, всё советское было совершенно подавлено, якобы ради возврата на правильный исторический путь — к капитализму. Но годы идут, а капитализм у нас так и не приживается…
Да и какой-же это был «правильный путь»? Это же была катастрофа! Если просмотреть дореволюционные газеты 1905, 1906, 1907 годов, то мы увидим, в частности, полнейший бандитизм на улицах! Множество примеров можно привести… Десять человек приходят тебе в квартиру и всё забирают. Или описано такое: три женщины гуляют по красноярскому городскому саду, подходит бандюган, молотком бьет женщин, думая, что в ридикюле у них много денег, а там 80 копеек всего. И его не могут поймать!..
Эти перегибы нашей истории очень влияют на нас. Но как именно? Это трудный, философский вопрос, и жизнь от этого всего у нас получается какой-то… «волнообразной».
ИА Красная Весна: У нас в Красноярском крае, в отличие от других регионов, таких как соседняя Иркутская область, на протяжении долгого времени избегали трогать символы советской эпохи. Можно сказать, что было некое аккуратное отношение как общества, так и краевых властей к этому историческому периоду. В отличие от того же Иркутска, где переименовали улицу революционера Якова Бограда и установили памятник Колчаку — военному преступнику, не подлежащему реабилитации…
— Почему в Иркутске так, а у нас по-другому? Иркутск, в культурном отношении как Томск: много интеллигенции. Еще с дореволюционного времени: музыкальное общество, опера, театр, генерал-губернаторство с высоким чиновничеством… Туда в свое время и декабристов больше было сослано. Поэтому они всегда там были «немножко либералы».
А Красноярск — это, все-таки, больше рабочий город. Вот исторический пример. Когда Анатолий Васильевич Луначарский как представитель власти приезжал в Красноярск в 1920-е годы и красноярские рабочие задавали ему вопросы, то Луначарский сам вспоминал, что нигде — ни в Томске, ни в других сибирских городах — его так «в лоб» не спрашивали о тяготах жизни после революции. Помимо этого, у нас в руководстве, всё-таки, «партийных» людей больше осталось, а в Иркутске — меньше.
С улицей Бограда тоже большую ошибку сделали иркутяне. Боград — великий мужик, я преклоняюсь перед ним. И правильно мы, красноярцы, сделали, что сохранили эту улицу. Я вам даже больше скажу: его расстреляли у нас в Красноярске на речке Кача, и место его расстрела я сделал бы знаковым местом. Он и его соратники ведь призывали к равноправию, к справедливости, чтобы не было бедных… Человеческая жизнь бесценна, а они отдали эту жизнь за других.
ИА Красная Весна: Теперь, начиная с 2018 года, уже и в Красноярском крае мы наблюдаем новую ситуацию, когда прежний подход к советскому наследию явно перестает работать. Мы фиксируем уже целый ряд попыток переименований: 1) две попытки переименовать городскую площадь Революции; 2) озвученная на высоком уровне инициатива о переименовании музея «Мемориал Победы» в «Мемориал Победы [!] во Второй мировой войне»; 3) инициатива о смене «советских» названий станций будущего городского метро на некие, как выражаются авторы, «более красноярские» названия; 4) фактически состоявшееся в 2018 году переименование построенной в советское время улицы Волочаевской в Николаевский проспект; 5) инициатива от не имеющих отношения к краю лиц о возвращении Архипелагу Северная Земля имени Николая II.
Какова Ваша оценка подобных инициатив? Насколько они уместны и необходимы?
— Инициативы уместны любые, поскольку я считаю, что каждый человек должен иметь возможность высказаться. И уже потом он поймет, что из того, что он сказал или сделал было неправильным.
Переименовывать так или переименовывать иначе… Вот сегодня всё чаще задаются критическим вопросом: зачем в свое время переименовали Ленинград в Санкт-Петербург или Сталинград в Волгоград? Значит, приходит какое-то осознание, что, вероятно, и не стоило этого делать…
И еще один важный для меня вопрос: почему не сохранились заводы? Заводы — они ведь сами по себе памятники, на них по 20-30 тысяч человек работали, у заводов были свои музеи. В красноярском Комбайновом заводе был великолепный музей… Сейчас ни завода, ни музея, ни людей нет. Даже хороших книг о Комбайновом заводе нет. Как это понимать, эти люди что, прожили жизнь зря? Как на это ответит общественность?
ИА Красная Весна: Сохранение истории и есть основная тема нашего разговора. Что происходит сейчас: названиям советского периода пытаются возвращать имена не абы какие, а именно царского времени. Выходит, что один исторический период противопоставляют другому? Для чего это делается?
— Этого противопоставления делать нельзя. Читаю, например, в СМИ о переименованиях в малых городах и укрепляюсь в мысли, что историю менять не нужно, нужно сохранять исторические названия, поскольку «что сделано, то сделано». Нужно идти вперед, идти дальше, а улицы оставить в покое — это наша память.
И я очень жалею, что уже нет в Красноярске улицы Депутатской, которую переименовали в улицу Менжинского. Почему ее не оставили, мне непонятно…
Вот мое отношение — надо всё сохранять! Как говорил основатель музея в Сибири в 1877 году Николай Иванович Мартьянов, «собирать всё и хранить всё».
ИА Красная Весна: Вы справедливо отмечаете, что большевики, совершив революцию, на первых порах тоже не особо церемонились с символами дореволюционной России. Но затем Ленин пишет знаменитую статью «От какого наследства мы отказываемся?» и данный процесс тормозится. Почему сейчас мы наступаем на те же грабли? Большевиков проклинают, но действуют так же.
— А потому что мало у нас образованных людей, нас губит полное невежество. Могу привести такой пример: у нас в городе сейчас около ста философов — докторов философских наук, кандидатов, — а когда спрашиваешь их про библиографа Николая Александровича Рубакина, о котором еще Ленин писал, что без него ни одна библиотека не может обойтись, то они даже не знают, кто это. А ведь у него вся история философии есть. Это же о чем-то говорит…
Сейчас получается так: если ты работаешь в вузе и напишешь монографию о городе, то тебе никаких стимулирующих баллов не начислят, а если ты напишешь небольшую статью о Красноярске, но на английском языке и опубликуешь ее в иностранном журнале, то тебе дается 40-50 баллов. За это еще и деньги нужно заплатить, хотя этот иностранный журнал в Красноярске никто читать не будет.
Про эти перекосы мало кто говорит. Педагоги боятся об этом говорить — не дадут работы, заклюют… Все дело в свободе слова, в свободе мышления.
ИА Красная Весна: Недавно приняли поправки к Конституции РФ, где прямо сказано, что мы объединены тысячелетней историей и сохраняем память предков. Как, на Ваш взгляд, должна работать историческая наука, чтобы эта концепция неделимости нашей истории действительно воплощалась в жизнь?
— История как наука должна быть правдивой. А у нас многое держится на лжи. У нас так и до революции было… Была такая пьеса Филимонова «В краях сибирских», где один из героев говорит: «У нас всё держится на лжи. Ложь нас кормит и поит. Без лжи нашему брату и шагу нельзя ступить». И сейчас у нас многое покоится на лжи, но как ты об этом напишешь?..
А если бы мы говорили честно, как во время войны: «Ребята, на нас напали, давайте спасем Россию!»
Получается из-за этой лжи люди не верят даже статистике вакцинации… От этого идут перекосы, и можно сказать, что наше общество погибает из-за лжи. А если бы мы говорили честно, как во время войны: «Ребята, на нас напали, давайте спасем Россию!»… Тогда говорили честно, открыто — и наши предки спасли страну!
ИА Красная Весна: А как Вы думаете, советские идеалы и ценности, которые вдохновляли людей на трудовые и боевые подвиги, имеют значение для будущего нашей страны?
— Конечно, безусловно. Сегодня много говорится о Великой Отечественной войне… Есть у нас в Красноярске улица имени Вениамина Вильского, который в 20 лет стал Героем Советского Союза. Когда в 1944 году он пришел с войны, ему было всего 22 года, и в городском парке ему говорили: «Ты чего, пацан, Звезду Героя носишь? Сними ее!». А потом даже били за это… Так вот, пришел он с войны и стал работать кочегаром на паровозе, перекидывая за смену около 20 тонн. А ведь ему, Герою Советского Союза, могли дать какую-то «непыльную» работу — например, инструктором ДОСААФ. Но он стал подкидывать уголек, потому что хотел стать машинистом. И стал им!
Вильский для меня — дважды герой! Но мы практически ничего об этом не говорим, а вот она — история, — совсем рядом, живая, осязаемая. Если бы такие истории входили в нашу жизнь и плоть, то молодежь лучше бы понимала деяния своих героических предков. А мы не идем на глубину, мы считаем всё это какими-то малозначимыми деталями.
ИА Красная Весна: И что из советского прошлого вы бы взяли в будущее?
— Наверное, справедливость. В советское время безусловно был культ справедливости. И мы же видели, что если человек, например, действительно хорошо работал, то к нему и относились замечательно, подобающе.
Пример. У нас в Красноярске живет один человек — Аксёнов Вячеслав Иванович — Герой Соцтруда, награжден двумя Орденами Ленина, имеет множество других наград… И он не просто Герой Социалистического Труда (это звание ему дали в 30 лет), на БАМе ходит локомотив, который носит его имя. Для меня этот человек — эталон советского отношения к своим родным, к своей работе, к своей судьбе. Он сидел рядом с первыми лицами страны — с Брежневым и Горбачёвым, — но остался абсолютно скромным человеком, которого в Красноярске мало кто знает. Сейчас я готовлю материалы к книге о нём.
В советское время безусловно был культ справедливости. И мы же видели, что если человек, например, действительно хорошо работал, то к нему и относились замечательно, подобающе.
И идеалы были всегда… И хотя нам стараются внушить, что в советское время был тотальный атеизм, настоящих атеистов было мало, большинство из них были лишь формальными. У людей все равно были и вера и приверженность общечеловеческим «не убей, не укради…», которая сохранялась всегда.
И конечно же у нас была великая культура. Не зря у китайцев «Как закалялась сталь» — культовая книга. Это книга о человеке и его стремлении быть человеком. Очень сложно быть человеком — много разных препятствий попадаются на пути.
ИА Красная Весна: Есть ли у Вас какие-то пожелания, которые Вы хотели бы адресовать обычным людям или краевым (и не только) властям?
— Всё надо начинать с книги, а значит, с детской библиотеки. У нас в миллионном городе Красноярске нет большой детской библиотеки! И я бы хотел, чтобы к 400-летию города у нас была открыта большая светлая детская библиотека.
Нужно, чтобы человек знал, откуда он идет, знал первопечатников Гутенберга и Ивана Федорова. А когда человек будет обладать большими знаниями, тогда он, возможно, наделает в жизни меньше глупостей.
Максим Катышев