В последние несколько лет в России в целом, да и у нас в регионе в частности, проводится последовательная политика по закрытию детских домов. Каждое закрытие еще одного детского дома преподносится властями как большая победа. Детские дома оклеветаны, ошельмованы. Укореняется точка зрения, что нормальный человек вообще не может быть выращен в условиях детдомов, а значит единственный путь – это их полное упразднение.
Вы спросите: «А детей-то из них куда девать»?
И вам с готовностью ответят: «Раздавать в приемные семьи, конечно! Стоит только упростить процедуры, наладить обучение родителей, и все пойдет как по маслу!»
Но это все – теория. А есть еще и практика.
И она, как не трудно догадаться, не на столько вдохновляющая, как эти обещания «масла». Тем более что практиков-то и нужно в первую очередь слушать!
Поэтому я с интересом ознакомился со свежим интервью одного из таких практиков: психолога красноярского фонда «Счастливые дети» Николая Щербакова.
Итак, прежде всего, Николай Николаевич, как практик, справедливо констатирует, что некоторое число приемных родителей, забрав ребенка из детдома, не справляются с воспитанием и вынуждены вернуть детей обратно.
Что же делать в этой ситуации, может быть, все-таки стоит оставить некоторое число детских домов? Ведь иначе не будет государственной инфраструктуры для воспитания той части детей, которые по какой-то причине выпали из системы опеки или усыновления?
Но нет, психолог Николай Щербаков непреклонен: «детский дом — не то место, где должен находиться ребенок».
А где же ему тогда находится?
Здесь Николай Николаевич ссылается на опыт Великобритании:
«...в Британии разгорелась дискуссия с участием ученых и общественности. Несмотря на то, что страна переживала не лучший экономический период, работа с детьми, оказавшимися без родителей, была пересмотрена — на смену детским домам пришли профессиональные приемные семьи.
Такой опыт, надо сказать, есть и в России — в соседней Новосибирской области, в основном в такие семьи попадают маленькие приемные дети. Надеюсь, что вскоре сможем развить такую практику и нас, потому что детский дом — не то место, где должен находиться ребенок. Каким бы замечательным ни было социальное учреждение, ребенку необходим близкий взрослый, с которым он будет проводить продолжительное время, которому сможет доверять. Только так у ребенка сформируется доверие к людям и к миру в целом».
Звучит очень заманчиво. Закрытие ненавистных детдомов, все дети устроены в профессиональные приемные семьи...
Простите, куда, куда устроены, в какие семьи? В «профессиональные» – вот в какие.
А что, вы спросите, такое эти «профессиональные приемные семьи»? Это что, семья как профессия, за зарплату?
Ну да, профессиональная семья – это когда материнская любовь отпускается ребенку за государственные деньги.
Хотите конкретных, практических примеров?
Давайте тогда разберем так же упомянутый Щербаковым и более близкий к нам новосибирский, а не Британский опыт.
Итак, в Новосибирской области замещающей семье платят за ребенка старше 6 лет:
денежные средств на содержание детей – 8403 руб. + (внимание!) вознаграждение приемным родителям – 11 433,25 руб.
Еще раз вчитайтесь в официальную формулировку последней суммы: «Вознаграждение приемным родителям» – то есть это не для ребенка. Это чистая зарплата приемным... скорее уже не родителям, а штатным профессиональным воспитателям детского дома семейного типа.
Сумма не выглядит очень большой, особенно после недавнего скачка доллара и повышения цен. Но это именно зарплата, и, скажем, в сельской местности на нее вполне может жить, нигде более не работая, несколько человек. За каждого следующего ребенка, взятого в профессиональную... псевдосемью платят на 20% больше.
Кроме того, «коммерческой семье» полагаются все льготы, положенные многодетным семьям, облегчена оплата коммунальных расходов и т. п.
Но главное здесь даже не в этом. Главное в том, что с точки зрения уважаемого психолога всю эту конструкцию по-прежнему можно продолжать именовать «семьей». Простите, но если вы в семейные отношение вводите пусть не такие уж большие, но уже вполне заметные деньги, в каком смысле это будет семья?
Приемный ребенок будет знать, что его «профессиональная мама» получает за него зарплату. Повзрослев, он даже догадается, что если его почему-то у «родителей» изымут, то они этих денег лишатся. Он запомнит, что семья – это за деньги. Материнская любовь, все семейные отношения, которые апологеты профессионализации системы опеки надеются прививать бывшему сироте, будут не просто скомпрометированы. Они будут навсегда отравлены деньгами.
Щербаков говорит, что ребенку «необходим близкий взрослый, с которым он будет проводить продолжительное время, которому сможет доверять». Очевидно он ожидает, что такого взрослого ребенок обретет в лице «коммерческого родителя»? В лице «коммерческой мамы» или «коммерческого папы»?
Он, как психолог, кажется, должен понимать, что зная о «Вознаграждении приемным родителям», ребенку, особенно взрослеющему и начинающему понимать, что такое деньги, будет все сложнее доверять «коммерческой маме».
Но все это, в конце концов, полбеды.
Я вполне могу поверить, что Николай Николаевич надеется, что вся это коммерческая мишура преодолима, что лед недоверия растопит настоящая материнская любовь, человеческие эмоции: детские и взрослые.
В первую очередь я должен сказать, что, вероятно, так оно и будет. Безусловно, где-то она будет преодолена, а лед будет таять.
Вот что Щербаков говорит про эти самые эмоции: «Родителям — не только приемным, а вообще всем — не хватает чувствительности к эмоциональным потребностям ребенка. Так уж нас воспитывали: надо быть удобным, правильным, быть «членом советского общества» — не человеком».
Уничтожительно отзываясь о советском обществе, Щербаков в действительности является его апологетом. Более того, он считает, что это самое советское общество продолжает существовать в современной России и что так будет бесконечно.
Да, я вполне могу представить, что в аскетичном советском быте, в той коллективной среде, в условиях здоровых социальных норм, когда обществом не без оснований провозглашалось «Все лучшее – детям», между приемным родителем и ребенком растаял бы лед любого недоверия. Как бы вы не относились к советским нормам, они (особенно раннесоветские) вполне могли бы выдержать такое испытание; даже при применении вышеописанной денежной схемы в сфере опекунства.
Снова приведу благопожелания Щербакова: «Вариант с изъятием ребенка из семьи приемлем, но только временный, — например, на период лечения матери от какой-либо зависимости. И опять же — с пребыванием не в детдоме, а в профессиональной приемной семье, как это происходит во всем цивилизованном мире».
Здесь все прекрасно.
Кроме соотношения этой, нарисованной нам картинки, с сегодняшней реальностью.
Наложим эту очевидно коммерческую схему на современное постсоветское общество.
В реальности это общество выстроено и живет, погружаясь все глубже в единственный принцип: «все на продажу».
Итак, вы чиновник социальной сферы. У вас в руках некий бюджет на выплату приемным семьям. Вас заботит только один вопрос: как эти бюджетные деньги заполучить в свои руки?
А давайте мы будем в качестве «профессиональной приемной семьи» аттестовать не абы кого, а наших хороших знакомых? Ну дадим работу хорошим людям, то есть?
Далее, что если эти наши хорошие знакомые (ну просто в благодарность) вам, чиновнику, будут отстегивать, скажем, треть того, что они получают из бюджета?
Тогда что получится в тот момент, например, когда биологическая мать «вылечится от алкоголизма» и попытается восстановить родительские права? Сначала на ее пути встанет коммерческая мама вместе с коммерческим папой, которые вот-вот окажутся без работы. А так же их знакомый чиновник из опеки. Который, кстати, и будет серьезно влиять на решение вопроса о том, достойна ли биологическая мать восстановления в родительских правах или нет.
Ну и какое там ее ждет решение?
Но и это еще не все.
Как только вы сформируете рынок профессионального, коммерческого родительства, он уже сам, вне зависимости от вашего желания, потребует себе постоянного (а лучше все увеличивающегося!) притока приемных детей.
Вы представьте: эти люди пройдут обучение, получат ребенка, начнут получать регулярные выплаты. Под это будет сформирован определенный жизненный уклад, быт, потребительские запросы. Причем, если брать еще и еще детей, то эти потребительские запросы можно кратно наращивать, пользоваться различными льготами, при этом не делая НИЧЕГО, чего бы не делали родители в родных семьях! Только в этих, родных семьях, родителям по какому-то недоразумению еще и приходится где-то работать. А вам – НЕТ. Государство платит.
Что из этого следует далее?
Поймите, через несколько лет это будет рынок, почти ничем не отличающийся от любого другого коммерческого.
Да, там еще может присутствовать и любовь, и искренняя привязанность... Кстати, хорошо известно, что в реальности коммерческого усыновления на Западе как раз предусмотрено, что приемный ребенок меняет за весь период пребывания под опекой до 10 профессиональных недосемей. Никакой постоянной привязанности там не возникает, это настоящая «карусель».
Из всего этого следует, что по законам рынка данная система после ее установления потребует все большего числа сирот. Больше сирот – больше выплат, больше льгот, больше откатов. А меньше сирот – наоборот.
А где взять больше сирот? В детских домах и родных семьях, вот где.
С детскими домами все просто – мы их все закроем. Но это конечный ресурс.
Остаются родные семьи с детьми.
А как детей из родных семей перекинуть на рынок коммерческого усыновления?
– Нужно их оттуда изымать!
А как их изымать? Ведь нужна какая-то одобренная всеми мощнейшая концепция, нужен хор специалистов, психологов, педагогов, сотрудников социальных НКО, фондов, которые бы все это поддержали. В конце концов нужна судебная практика, ориентированная на массовое лишение родительских прав.
Мы все знаем, что такая концепция существует. Имя ей – ювенальные подходы и технологии.
Результат ее применения – это изъятие детей из родных семей под надуманными предлогами с последующей передачей в коммерческие семьи. Это навсегда поломанные судьбы детей и родителей. Это разрушенные из-за коммерческих интересов жизни. Это гигантское антигуманное преступление.
Если вам так интересен западноевропейский опыт, изучите внимательнее ту же Великобританию. Изучите и то, что произошло с ювенальными службами в Норвегии или во Франции. Сколько детей там было необоснованно, но «законно» изъято?
Для той же Франции сами французы называют цифру в 1 МИЛЛИОН изъятий за 10 лет!
Это безумное море человеческого горя, это реки слез, это перемолотые системой судьбы.
Я отчасти могу если не понять, то хотя бы объяснить себе, почему во все это оказались втянуты западноевропейские профессионалы, в том числе и психологи.
Ну а вы, российский психолог Николай Николаевич Щербаков, позволите с собой проделать то же самое?
Старый Сибиряк, РВС