Вот уже позади множество опросов о необходимости беби-боксов, и все знают о предназначении этих «новинок» — ящиков для выбрасывания детей. Были ящики для пластика, для продуктов, а теперь и до детей дело дошло. Еще лет двадцать назад это казалось бы просто бредом, а сейчас уже реальность. Изменилась страна, изменилось государство — стало вдруг капиталистическим — изменили нам и наши традиционные ценности потихоньку. За воспеванием успешности протолкнули манию денег, гламурность, эгоизм, непочитание старших, презрение к знаниям (если ты такой умный, то почему такой бедный?), культ тела, главное «казаться, а не быть» по Фромму. Теперь мы пожинаем плоды такого воспитания, и брошенные дети — одна из катастроф современности. Жить ради себя любимого — основная «работа» современной молодежи, карьера, красивое тело, уйма свободного времени на развлечения — это главное в жизни, а дети этому только помеха, да и денег требуют немало — так рассуждают они.
Вот тут-то и появились эти «спасители» с ящиками, которые в действительности не спасают детей, а рекламируют оставление детей. В Германии не удалось найти каждого пятого ребенка из числа помещенных в беби-боксы - пропали бесследно, а количество оставленных детей резко возросло. В США за оставление ребенка дают 12 лет тюрьмы, а у нас условия для этого создают — значит это кому-то нужно? Для торговли детьми ящики эти очень удобны — один украдет в магазине и положит в беби-бокс, а покупатель придет и тут же заберет, а анонимность гарантирована всем.
Защитники установки этих ящиков оправдываются тем, что лучше живой — в ящике, чем убитый ребенок. А вот недавно из ящика достали мертвого младенца.
Мне хотелось разобраться, в ТАКОМ ЛИ СОСТОЯНИИ НАХОДИТСЯ УБИЙЦА ребенка ПЕРЕД преступлением, чтобы долго ИСКАТЬ ящик и там оставить несчастного младенца, и БУДЕТ ли он это ДЕЛАТЬ?
Мне придется привести некоторые страшные примеры, которые даже читать больно.
Посмотрите статистику по России.
Среди женщин-детоубийц чаще всего встречаются лица в возрасте 18 – 25 лет (Тарновская П. Н., 1901). 77,7% женщин-детоубийц составили лица в возрасте 17—25 лет (Маньковский, 1928). Сотрудники ГНЦ социальной и судебной психиатрии имени В. П. Сербского отметили, что в своем большинстве психически здоровые женщины-детоубийцы являлись лицами до 24-х лет.
По половому составу среди детоубийц мужчины составляли 11%, а женщины — 88,9%.
В 1959 – 1960 гг. процент детоубийств к общему числу убийств, совершенных женщинами, составил 64 и 55%, а в семидесятых годах колебался от 30 до 35% (Серебрякова В. А., 1975). В последующие годы детоубийства, совершаемые женщинами, составляли: в 1986г. — 12,9%; в 1987г. — 15,3%, в 1990 г. — 11,1% от общего числа убийств, совершенных женщинами (Антонян Ю. М., 1992).
Обратите внимание, что количество таких преступлений значительно упало уже к 1990 году.
Среди женщин-детоубийц, по данным Маньковского Б. С. (1928 г.), крестьянки составляли 66,9%, а жительницы города — 33,1%. Однако, учитывая проживавших в тот период времени в городах домашних работниц — выходцев из деревни, цифра детоубийц-крестьянок, по мнению автора, должна быть увеличена до 81%: «детоубийство НЕ ЯВЛЯЕТСЯ правонарушением, ХАРАКТЕРНЫМ ДЛЯ ГОРОДА», — считал автор. Отчасти сходную точку зрения высказал в 1992 г. и Антонян Ю. М.: «в отличие от других видов убийств, лишение жизни новорожденных имеет немалое распространение в деревне» (С. 34).
Если это правонарушение не является характерным для города, то тогда ЗАЧЕМ В ГОРОДЕ устанавливают беби-боксы?
Рассмотрим первый пример — судебно-психиатрическая экспертиза (СПЭ) от 13 мая 1997 года Костромской психиатрической больницы, акт №177.
Ш. — 22-х лет. Обвиняется в убийстве своего новорожденного ребенка. АСПЭК (амбулаторная судебно-психиатрическая экспертная комиссия) с последующим проведением стационарной СПЭ были проведены с 13 апреля по 13 мая 1997 г. в Костромской областной психиатрической больнице. Акт № 177. Испытуемая в физическом развитии от сверстников не отставала, но была не очень сообразительной, упрямой. Закончила 8 классов общеобразовательной школы, после чего работала дояркой. В 15 лет вышла замуж. Имела 5 беременностей — 3-е родов. Больше иметь детей НЕ ХОТЕЛА. Шестая беременность возникла в тот период, когда испытуемая КОРМИЛА предыдущего ребенка грудью. По поводу беременности к врачам не обращалась, мужу о ней НЕ ГОВОРИЛА. По совету знакомых пила различные настойки из трав. Перед родами сказала мужу, что беременна, но что ребенок, наверное, родится МЕРТВЫМ. Тут налицо заранее подготовленный умысел на совершение преступления.
10 февраля 1997 г. начались схватки. В 7 часов утра следующего дня ушла в баню рожать. Новорожденного ЗАДУШИЛА ПОДУШКОЙ . Мужу сказала, что ребенок родился мертвым и тот унес ребенка в лес. В последующем жалела ребенка, ПЛАКАЛА.
14 апреля 1997 г. после проведения АСПЭК была в тот же день направлена на стационарную СПЭ, т. к. в психическом состоянии отмечалась депрессия.
При стационарной СПЭ в физическом и неврологическом статусах патологии выявлено не было.
Беременность эта была очень нежелательной и неожиданной. Была уверена, что забеременеть не может, т. к. кормила грудью. Пыталась избавиться от беременности, т. к. на аборт денег не было. Полагала, что родит мертвого ребенка, но на всякий случай приготовила «приданое» — кроватку, коляску, пустышку, пеленки. Детский плач услышала тогда, когда перерезала пуповину. Дальше с ней произошло «нечто необычное». Все вспоминала неотчетливо. Помнит, что схватила подушку, положила на ребенка, «на какое-то время, как бы отключилась». Когда поняла, что произошло, увидела, что ребенок мертв. Хотела, чтобы он жил, но было уже поздно.
В момент совершения правонарушения внутреннее напряжение усилилось дополнительными факторами (ссора с матерью и свекровью, бессонницей, физической усталостью). Разрядка произошла по типу эмоциональной реакции неаффективной глубины, которую можно квалифицировать как реакцию ФРУСТРАЦИИ. Реакция фрустрации оказывала существенное влияние на поведение испытуемой в момент совершения правонарушения. Непосредственно после его совершения наблюдалось психоэмоциональное истощение испытуемой, она уснула.
Вот еще пример , очень похожий на предыдущий.
Ч. — 24-х лет. Обвиняется по ст. 105 УК РФ. АСПЭК Костромской областной психиатрической больницы от 21 февраля 1997 г. Акт№ 120.
Отец характеризует ее доброй, ласковой, общительной, «обычным ребенком». По показаниям приемной матери росла замкнутой, скрытной, имела мало подруг, была вспыльчивой. 9 и 10 классы училась в школе-интернате, домой приезжала на выходные. По показаниям воспитателей, одноклассников: странностей в поведении, психических отклонений не замечали. После окончания средней школы училась в кооперативном училище, которое закончила в 1991 г., затем работала в сельском магазине по месту жительства продавцом по 1995 г.
В 1991 г. вышла замуж, от брака имеет двоих детей (сын 1992 г. р., дочь — 1993 г. р., дети здоровы). Алкогольные напитки употребляет редко, в малых дозах. На учете у психиатра и нарколога не состоит. Будучи беременной, в течение марта – ноября 1996 г. скрывала от знакомых и сослуживцев по месту работы свою беременность, так как НЕ ЖЕЛАЛА ИМЕТЬ РЕБЕНКА ВСЛЕДСТВИЕ СИСТЕМАТИЧЕСКОГО ЗАПОЙНОГО употребления мужем спиртных напитков на протяжении последних двух лет совместной жизни. Она не оформила декретный дородовый отпуск, продолжала выполнять физически тяжелый труд прачки на работе и по дому. Вечером 6 ноября 1996 г. при выполнении тяжелой работы по кормлению домашнего скота упала со стога сена. Через некоторое время у нее начались родовые схватки, которые закончились около 1 часа ночи 7 ноября 1996 г. родами доношенного ребенка женского пола. Сразу после родов Ч. задушила руками и пуповиной новорожденного ребенка, находясь в квартире своего дома, а затем выбросила труп в туалет по месту жительства.
На основании изложенного комиссия приходит к заключению, что Ч. в момент совершения противоправных действий находилась во временном болезненном расстройстве психической деятельности в форме патологической реакции «КОРОТКОГО ЗАМЫКАНИЯ». Указанная патологическая реакция развилась у нее на фоне ЗАТЯЖНОЙ ПСИХОТРАМВИРУЮЩЕЙ семейной ситуации, которая была усилена длительным интенсивным АФФЕКТИВНЫМ напряжением в период наступившей беременности (в марте – ноябре 1996 г.). Указанное аффективное напряжение в начале сопровождалось тревожными опасениями по поводу рождения НЕЖЕЛАННОГО ребенка, а затем сменилось (с сентября 1996 г.) безразличием, апатией, мыслями о возможной смерти, что является признаками углубления аффективной реакции. Наивысшей степени аффективное напряжение достигло после дополнительной психотравмы (ссоры с пьяным мужем 6.11.96 г. в 18 часов) и в момент наступивших родов. Сама она определяет это состояние: «была еще в более расстроенном состоянии», «возненавидела весь свет». В момент разрядки длительной психотравмирующей ситуации (рождение ребенка) на фоне резко выраженных аффективных изменений, сопровождавшихся аффективно-суженым сознанием, действия Ч. носили ИМПУЛЬСИВНЫЙ, автоматический характер (она не может точно определить признаки, по которым решила, жив был ребенок или мертв), ее действия в отношении ребенка были МГНОВЕННЫМИ, БЕЗ БОРЬБЫ МОТИВОВ, сопровождались резким психофизическим истощением, длившимся несколько часов. Психическое состояние в момент содеянного у Ч. было усугублено соматическим неблагополучием. По своему психическому состоянию Ч. в момент совершения удушения своего новорожденного 7 ноября 1997 г., как находившаяся во временном болезненном расстройстве психической деятельности в форме ПАТОЛОГИЧЕСКОЙ реакции по типу «короткого замыкания», не могла осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, а потому в отношении инкриминируемого ей деяния Ч. следует считать НЕВМЕНЯЕМОЙ.
Есть и другие мотивы убийств родственниками детей — ревнивые отцы — из мести и непризнании, что ребенок от него; бабушки убивают якобы для облегчения участи своих дочерей, из мести невесткам и др., но все они также не понесут их в беби-боксы.
Мне кажется, теперь очевидно, что поведение этих женщин было спровоцировано длительной психо-эмоциональной нагрузкой, осложнено родами без помощи врачей, близких, беременности были нежелательными в виду семейных обстоятельств, действия их были ИМПУЛЬСИВНЫ, события разворачивались в сельской местности, и рядом не было никаких БЕБИ-БОКСОВ, да они и не в состоянии были их искать.
Эти примеры еще раз подтверждают, что матери, совершающие убийство своего ребенка, совсем даже не думают о его спасении. Из заключения экспертизы ясно, что данный вид преступления совершается очень часто импульсивно, когда человек не всегда осознает свои действия и, конечно, он не будет в таком состоянии искать беби-бокс. Значит, ящики служат для чего угодно, но не для спасения младенцев, скорее, наоборот, они провоцируют недостойный поступок. В них кладут детей женщины, оказавшиеся в тяжелой эмоциональной или экономической ситуации, с записочками к ребенку, с именами, дети заботливо укутанные; часто матери потом возвращаются к ящику, где его оставили. Помоги кто-нибудь женщине в такую минуту, поговори с ней, и она не совершила бы такой необдуманный поступок. Поэтому надо расширять работу общественности по помощи женщинам в тяжелой ситуации.
Еще хочется отметить, что распространение культуры во все уголки нашей большой страны помогло бы сократить количество таких преступлений. Женщина живет в определенной среде, уменьшение пьянства вернуло бы ей помощника, заботливого отца, наладило бы нормальные отношения в семье и не было бы таких эмоциональных срывов.
Может, лучше продумать, как оказать достойную материальную помощь женщинам с детьми, и тогда таких преступлений будет меньше, а народу в стране больше? Ведь рост населения — это решение национальной безопасности страны!
(Использованные источники: Н. Г. Шумский, Н. Б. Калюжная, И. В. Ювенский ЖЕНЩИНЫ-УБИЙЦЫ. Очерки судебной психиатрии. 2004 г.).Криминальное поведение женщин с психическими расстройствами. М., 1998. С. 74.)
Татьяна Барыбина, РВС