Марсель Дюшан. Обнаженная, спускающаяся по лестнице. 1912 г
Пандемия коронавирусной инфекции принесла с собой такие вызовы, в свете которых старые проблемы, казалось бы, стали менее важными, отошли на второй план. Однако в действительности новые вызовы наложились на старые — и тем самым усугубили их.
Одной из последних наиболее серьезных проблем, с которой столкнулось российское общество в докоронавирусную эпоху, была пенсионная реформа. Собственно говоря, она никуда и не делась. Более того, есть все основания полагать, что при существующих подходах, действующих в пенсионной системе, нас неизбежно ждет еще одно повышение пенсионного возраста. Но обо всем по порядку.
Так, вследствие падения экономики — на фоне введения ограничительных мер из-за пандемии COVID-19 — в России резко выросла безработица. При этом работодатели «по какой-то странной причине» начали увольнять именно людей предпенсионного возраста.
Управляющий партнер юридической компании «ПРО.Закон» Геннадий Пешков высказал по этому поводу такое мнение: «В связи с учетом высоких рисков по состоянию здоровья людей зрелого возраста, риском оплаты больничных листков, можно сказать, некоторые работодатели будут избавляться от возрастных работников».
Как говорится, кто бы сомневался? Более того, именно об этом и предупреждали чиновников перед принятием пенсионной реформы. Однако в ходе агитации за повышение возраста выхода на пенсию нас уверяли, что государство защитит, в том числе и законодательно, людей предпенсионного возраста.
И что-то в этом направлении даже было сделано. В частности, в 2018 году с подачи президента России Владимира Путина, был принят специальный закон, который предусматривал аж уголовное наказание (правда, в виде штрафа) за увольнение или необоснованный отказ в приеме на работу из-за достижения предпенсионного возраста.
Но «таперича — не то, что давеча» — и вот уже Минтруд внес в Госдуму поправки в Трудовой кодекс, которые, в случае их принятия, позволят работодателю при трудоустройстве оценивать состояние здоровья и возраст кандидата, а не только его профессиональные навыки. Не надо обладать богатой фантазией, чтобы понять, на ком это отразится в первую очередь.
Возникает закономерный вопрос: это вот так государство законодательно защищает людей предпенсионного возраста?
Другой вопрос, который неизбежно возникает в связи с ростом безработицы, заключается в том, что людей, которые не могут найти себе работу, государство должно поддерживать. Потому что в противном случае можно получить социальный взрыв.
И какие-то меры поддержки принимаются. И это, конечно, хорошо. Но странно: ведь когда принимали пенсионную реформу, утверждали, что это необходимо для спасения экономики, для сокращения расходов бюджета. А теперь «неожиданно» выясняется, что в 2020 году экономический эффект от отмены пенсионной реформы был бы выше, чем от ее продолжения!
И это речь идет исключительно об экономическом эффекте пенсионной реформы. Про социально-политические последствия вообще говорить не приходится.
Но это, как говорится, еще цветочки, а ягодки впереди. Так, политический консультант Анатолий Вассерман в комментарии для ИА Красная Весна высказал весьма интересную мысль. Суть ее заключается в том, что «идея построения пенсионной системы, опирающейся на накопления из фонда зарплаты, концептуально неверна».
Почему так полагает Вассерман? В частности потому, что «значительная часть современного производства использует средства производства, созданные ранее, в том числе и с участием тех, кто сейчас на пенсии. Соответственно, это означает, что справедливой может считаться только та система пенсионного обеспечения, где базой служит вся продукция, вырабатываемая в государстве».
В результате, заключает Вассерман, если подход к начислению пенсий не изменится, то в скором времени нас вновь ожидает повышение пенсионного возраста. Увы, это не фигура речи, не ошибка и не преувеличение.
Суть в том, что в действующей системе основными источниками средств пенсионного фонда являются страховые отчисления и деньги из федерального бюджета. Страховые отчисления, в свою очередь, напрямую зависят от объема фонда оплаты труда (ФОТ) всех предприятий в стране. То есть, по большому счету, пенсии выплачиваются за счет отчислений с заработной платы, которую получают трудящиеся в настоящий момент граждане.
Эта система худо-бедно понятна, и она, в своей основе, осталась нам в наследство от СССР. Но СССР уже почти 30 лет как нет. А то, что хорошо работало в советской системе, совершенно непригодно для новой капиталистической России.
Капитализм — он на то и капитализм, что всячески стремится сократить издержки и увеличить прибыль, в том числе за счет усиления эксплуатации трудящихся.
Ведь в чем был экономический смысл пенсионной реформы 2018 года — по словам чиновников? Нам настойчиво объясняли, что она необходима для снижения нагрузки на бюджет. Потому что, дескать, пенсионеров становится больше, а трудящихся меньше, соответственно, объем страховых отчислений снижается — и недостаток надо компенсировать за счет средств бюджета. А бюджет у нас не резиновый, и потому надо сократить издержки. Что и было сделано за счет повышения возраста выхода на пенсию.
Такова была публично предъявленная логика государственных чиновников, которые продвигали пенсионную реформу. Об истинных мотивах (как и о масштабах воровства пенсионных накоплений) можно только догадываться.
Но ведь своя логика есть и у работодателей-капиталистов. Им ведь тоже капиталистическая система диктует необходимость сокращать издержки. Они их и сокращают, за счет все того же усиления эксплуатации. А на чем в первую очередь отражается усиление эксплуатации трудящихся в этом случае? Правильно, на размере ФОТ конкретных предприятий!
Здесь, прежде всего, стоить вспомнить о пресловутых зарплатах в конвертах. Работодателю выгодно сокращать издержки за счет выплаты части жалованья неофициально. Правительство вроде бы пытается с этим бороться и даже ужесточает наказание за «серые» зарплаты. Но тем не менее «конверты» никуда из нашей жизни не уходят. Так, в сентябре 2020 года сервис «Работа.ру» провел исследование и выяснил, что в ходе пандемии зарплаты по серой схеме стал получать каждый десятый гражданин России. И это учтены только те, кто признались.
Другая причина сокращения страховых взносов заключается в том, что вся или почти вся нефтегазовая индустрия была создана в далекие советские годы. И построили ее те, кто сейчас на пенсии. А сегодня в подобных объемах уже ничего не строят.
А если даже что-то и строят, то с привлечением средств автоматизации, механизации, а то и иностранных компаний.
Простая же эксплуатация месторождений, в условиях все той же автоматизации и цифровизации, требует резко меньшего количества рабочей силы.
В итоге на выходе получаем сокращение числа занятых специалистов и, как следствие, отчислений в фонд оплаты труда. Соответственно, те люди, которые создали всю эту инфраструктуру, то есть средства производства, о которых говорит Вассерман, от их эксплуатации действительно мало что получают.
Кроме того, тенденция к автоматизации, роботизации и цифровизации наблюдается не только в нефтегазовом секторе, но и во всех существующих производствах и вообще всех сферах экономики. В результате этой тенденции количество рабочих мест также сокращается — при сохранении количества выпускаемой продукции. А значит, автоматизация также приводит к сокращению ФОТ предприятий, а следовательно — и базы для пенсионных отчислений.
Кто-то может сказать, что сокращение числа людей, занятых на производстве, компенсируется увеличением числа специалистов, которые должны обслуживать все эти автоматы и цифровые системы, а также производить сами средства цифровизации. Если бы это было так, то автоматизация производств не была бы невыгодной с точки зрения затрат — и мы бы подобной тенденции не наблюдали.
А что касается производства средств цифровизации, то если бы мы у себя производили «железо» для создания подобных систем, то подобное возражение могло бы быть уместным и правомочным. Но на деле оказывается, что почти всё применяемое для автоматизации «железо» покупное. И речь не только об электронно-цифровых компонентах. Точно так же, во многом за границей, производится большинство электротехнических, пневматических, гидравлических и прочих компонентов, используемых при создании автоматических устройств.
Однако дальше — больше. Цифровизация на деле приводит к ранее недооцененным последствиям. В том числе и для объема страховых отчислений. Так, в интервью изданию «БИЗНЕС Online» от 25 октября 2020 года специалист по искусственному интеллекту Игорь Ашманов рассказал о т. н. «уберизации» экономики. В частности он сказал:
«Возьмем конкретную проблему массового беспилотного транспорта. Сейчас только у „Яндекс.Такси“… по стране ездят 500 тысяч водителей. У него этих „как бы работников“ больше, чем у „Газпрома“. Почему „как бы“? Потому что „Яндекс“, по сути, являясь их работодателем, всячески от своей роли открещивается, заявляя, что его функция состоит исключительно в информационном посредничестве».
Казалось бы, что в этом страшного? Прогресс же и все такое. Прогресс-то он, может, и прогресс, но отношения между людьми, определяемые капитализмом, остаются прежними — вот компании и сокращают издержки за счет работников. Ашманов поясняет, как это происходит в данном случае:
«Почему [„Яндекс.Такси“ не принимает таксистов на работу, а остается только цифровым посредником]? Если ты являешься работодателем, то несешь социальную ответственность, а „Яндекс“ не хочет ее на себя брать. И он не единственный в своем роде. <…> Что это значит? Подобные Uber компании перевели массы людей в положение как бы индивидуальных предпринимателей, которые социально не защищены. Они работают, по сути, за такую же зарплату, как если бы они были просто наемными водителями, но отпусков, бюллетеней, социального пакета, защиты от несправедливых увольнений и штрафов работодателя у них нет».
И, опять же, наверняка из-за подобных манипуляций резко снижается и объем отчислений в бюджет, в том числе и в пенсионный фонд.
Тенденция эта носит достаточно серьезный характер. Не удивлюсь, например, если, помимо таксистов, по схожей схеме работают и курьеры, которых все чаще можно встретить на улицах Москвы и Подмосковья.
А уж если вспомнить, что эти цифровые посредники хотят вклиниться во всё большее количество сфер общественной жизни, о чем говорил, например, тот же Герман Греф на недавней презентации экосистемы «Сбер», то картина становится совсем пугающей.
Также в связи с проблемой сокращения фонда оплаты труда предприятиями необходимо рассмотреть использование в экономике России труда мигрантов.
Например, газета «Ведомости» приводит в материале за июль 2020 года такие данные: «В общей сложности [мигрантов] в России находится 12,9 млн человек (около 9% населения). Среди них 8,7 млн — трудовые мигранты (12% рабочей силы в стране)… Около 5,4 млн мигрантов работали легально, а 2,4 млн — нелегально. Подавляющее большинство имеет серый или черный заработок, говорит основатель Superjob Алексей Захаров».
То есть мало того, что 2,4 млн человек работают нелегально, а значит, за них вообще никаких отчислений работодатель не платит, в том числе и в Пенсионный фонд. Так еще и среди легальных мигрантов большинство работает по «черной» или «серой» схеме, то есть отчисления от них в Пенсионный фонд тоже стремятся к нулю.
При этом надо заметить, что «Ведомости» — это не консервативная газета, где сидят жесткие противники миграции, а весьма либеральное издание. То есть их оценки, касательно вопросов нелегальной миграции, скорей занижены, чем завышены.
Обобщая сказанное, можем отметить, что все перечисленные тенденции, которые фактически приводят к оскудению средств пенсионного фонда, склонны к усилению, к росту.
А что, разве нам не говорят постоянно о необходимости дальнейшей всесторонней цифровизации экономики? Разве мы не видим, что т. н. импортозамещение по факту провалилось и не привело к массовому созданию производств элементной базы в России? Разве кто-то на официальном уровне оценивает и купирует появляющиеся экономические риски от сочетания капитализма и цифровой экономики? Разве кто-то серьезно занялся постановкой на жесткий контроль компаний, которые используют труд мигрантов?
В конце концов, разве переломлена тенденция убыли и старения населения России, которая также приводит к тому, что пенсионеров становится больше, а общий объем фондов оплаты труда в стране меньше?
В результате получается, что, если не будет пересмотрен подход к пополнению средств Пенсионного фонда за счет отчислений из фонда оплаты труда, то нас неминуемо — и весьма скоро — ждет очередное повышение пенсионного возраста. Вот тебе бабушка и Юрьев день!
И это при том, что уже сейчас, в 2020 году, всего через два года после введения пенсионной реформы, когда она еще не заработала в полную силу, уже очевидно, что пенсионная реформа оказалась нецелесообразной даже с экономической точки зрения! А о социально-политических издержках этой горе-реформы, повторюсь, и вовсе говорить не приходится.