Е. Козанов, А. Орловский В освобожденной Праге 1957 г.
Пётр Константинович Византийский — ветеран Великой Отечественной войны, воевавший сперва на Ил-2 воздушным стрелком, а заканчивавший войну пехотинцем. Как воздушный стрелок он совершил немыслимое число вылетов — 175! В отличие от пилота-штурмовика, у стрелка не было практически никакой защиты, а сам Ил-2 жил в среднем 53 вылета.
И тем не менее, пройдя всю войну до Победы, будучи неоднократно ранен, Пётр Константинович в свои 96 лет бодр и рассудителен. Интервью с ним получилось необычным: ветеран настолько полно и развернуто отвечал на вопросы, что каждый ответ — как отдельный рассказ.
Мы решили выделить в отдельную публикацию ту часть интервью, где ветеран рассказывает о наболевшем. Но сперва — о Дне Победы и о том, что сейчас волнует, наверное, всех.
ИА Красная Весна: Как вы относитесь к сносу памятника Коневу в Праге?
— Я освобождал Прагу, у меня есть медаль «За освобождение Праги». Ну, конечно, это немыслимая глупость! Когда я освобождал чехов, — я был в Чехословакии — как они любили нас, как принимали! Как всё это было по-братски, по-семейному, по-дружески. Мы жили у них на квартирах. Они нас встречали, кормили… И вот они теперь взяли того человека, который их спас, и сбросили с пьедестала. Я не одобряю. Это уже за пределами разумного. И я не понимаю! Ладно, сняли [памятник] Коневу. Ну, пришло им… Так они же, сволочи, [памятник] Власову и мемориальную доску поставили! Это вообще немыслимо! Он в Чехословакии был, мы его там захватили, как говорится, поймали. Это же из-за них мы два дня воевали лишних. Все кончили 8 [мая] вечером, а мы закончили 11-го вечером.
Новые люди пришли, которые потеряли связь со своим же родом. Понятие России. Россия была всё время в Чехословакии и тут вот ни с того ни с сего такие происходят вещи. Я освобождал Прагу и еще был ранен дважды в это время. 23 апреля сорок пятого года меня ранило во время наступления, в Моравско-Остравской [наступательной операции], когда мы шли на Прагу.
Я бывал там. Я ездил по всей Чехословакии целый месяц, когда кончилась война. Все нас принимали, все нас лелеяли. А как сейчас, я не имею понятия.
ИА Красная Весна: На торжественных мероприятиях в связи с годовщиной Пражского восстания мэр Праги заявил, что они сами освободили Прагу, а Красная Армия себе приписала это.
Нет. Видите, это новые люди. Они не видели ничего, они не знают ничего. Кто направляет, как их направляют, — я не имею понятия. И я сейчас же слышу по компьютеру, что они просят дружбы с Россией. Я не понимаю этого, какая там власть. Я сегодня читаю: Чехия просит дружбы с Россией. Я не понимаю этого. Или там двойная власть? Они молодые, они, как говорится, вознеслись выше небес. Всё старое, что им было сделано, они решили омерзить, и опаскудить, и выбросить. И вот человек, который пришёл с войсками… и потеряли там сотни тысяч человек на всей этой территории, а они решили вот это теперь обезобразить. И чего они этим и кому доказали?..
У меня есть медаль, я освобождал… это всё происходило на моих глазах. Пленение [Власова]… И вдруг сбросить нашего командующего, который их освободил, и в это же время поставить памятник и почетную доску Власову — это у меня не укладывается в голове.
О сплоченности и разобщенности
Я у нас многого не пойму: отношение к тому [времени], когда я воевал, как и когда я видел всё это. Как потом развивалось всё, после сталинских времен. Как мы поднимали всё на свете, как мы строили, как мы отдавали жизни — в войну и в труде. Я у нас не могу понять: если лопнет труба, которая несёт нефть — мы пропали. Потому что мы остались без заводов и, самое главное: люди-то незанятые, понимаете?
Я когда смотрю сейчас наши советские фильмы — когда идут на работу гурьбой, все дружат, все стесненные материально живут в общежитии. Или в одной квартире трое семей. Редко когда кто ругается. А так сплоченность была. Дружба людей. Всё было общественное. Я вспоминаю праздники 1 Мая, 7 ноября. Мы собирались, разговаривали, это всё было весело. Ну, а сейчас — такая разобщенность в людях…
Я никогда не ожидал такого расклада для страны, России. Немыслимо, что мы потеряли республики. Но мы потеряли и в середине это единство людей. Разделились: одни на мелкий прожиточный минимум, другие миллиарды гребут и строят везде дачи.
О вере и морали
Вот Советская власть разрушила все церкви, разрушила всё… если нательный крестик у кого-то был — ты попался, тебе крышка, тебя совсем заклюют. Но как-то вот люди были более добросовестные, честные, приятные… было всё культурно. Теперь же в каждой дырке в большом городе, в каждом переулке — то маленькая, то большая церквушка, много верующих. С крестиками все ходят. [А вокруг] — бандитизм, воровство, прелюбодеи.
Я поражен даже тем, что идут воспоминания, фильмы о войне, и тут же — «Грязные танцы», 19 серий с этой проституткой, потом — «Секс в большом городе». Но где, кто правит этой политикой, — я не имею понятия. Идет разложение молодежи: «Гуляй, пей, веселись. Вот это жизнь! Вот это твое! Всё бери от жизни!» Я этого не понимаю. Вот прожил долгую жизнь, но этого я не понимаю. Зачем у Америки это брать, хоть и бесплатно они дают? Зачем разлагать молодежь? Я не понимаю этого.