На днях просматривала печально известную методичку «Правило нижнего белья», которую наш детский правозащитник Павел Миков то собирается распространять в школах с 1 сентября, то не собирается (когда начинают задавать вопросы), то вдруг опять собирается. В исходном пособии «Правило нижнего белья», предложенном Советом Европы и призванном научить детей 3-7 лет распознавать «домогательства на сексуальной почве», присутствует довольно много сомнительных пунктов. Многие из этих тезисов неоднократно обсуждались обеспокоенным родительским сообществом и были квалифицированы как действия по разрушению семейного уклада и раннему развращению детей.
Конечно же, пермский омбудсмен уверяет нас в том, что пресловутое «Правило» было «адаптировано для наших российских условий». Что было «адаптировано», а что – просто переписано, нам не известно. Почему-то новый, «адаптированный» вариант методички на сайте наших «Уполномоченных по правам» не выложен. То ли из опасения критики, то ли еще по каким причинам.
Так вот, в оригинальном издании внимание моё приковал следующий пункт:
«Детям нужно рассказывать о тех взрослых, которые могут стать частью их безопасного окружения. Им нужно помогать в том, чтобы выбрать тех взрослых, которым они могут доверять, которые открыты для общения и готовы их выслушать и им помочь. Только один из членов безопасного окружения должен жить с ребенком; другой должен жить вне непосредственного семейного окружения. Дети должны знать о том, как получить помощь от такого круга доверия».
Перечитав сие поучение несколько раз, на всякий случай ознакомилась с английским вариантом, дабы исключить некорректность перевода:
«Only one member of the safety network should live with the child; the other should live outside the immediate family circle».
Перевод оказался вполне точным. В абзаце действительно сказано о том, что ребенок должен иметь «безопасный круг», состоящий из двух (это логически следует из построения текста) человек. Но вот только один из этих двух людей может жить с ребенком, в его непосредственном семейном окружении. Тогда как второй обязательно должен быть внешним по отношению к семье элементом. Ведь согласно тиражируемому в среде «защитников детей» мифу, каждый пятый ребенок подвергается сексуальному насилию и преимущественно – в семье. Если хорошенько вдуматься, то становится очевидным: фактически ребенку предлагают изначально определить наиболее вероятный источник опасности, угрозы сексуального насилия. И таким источником, разумеется, становится мужчина в доме.
И сразу вспомнилось недавнее интервью Павла Микова на УИТВ:
«Интервьюер: То есть, получается, призыв один: "Мамы, будьте начеку!" Потому что мама в этом смысле – первый друг. Как для мальчика, так и для девочки.
Павел Миков: Совершенно верно. Нужно помнить о том, что сексуальному насилию могут быть подвержены не только девочки, но и мальчики тоже».
И во что тогда превратится воспитание детей, мальчиков в особенности, уверенных в том, что отец/отчим для них – потенциальный насильник? Разве не открывается здесь огромное поле возможностей для разрушения авторитета отцов, шантажа родителей со стороны детей и вообще подрыва гендерного воспитания (предполагающего, что мальчики должны вести себя как мальчики, а девочки – как девочки)?
И ведь недаром в своё время Павел Миков отмечал, что:
«Одной из угроз частной жизни является сохранение патриархальных отношений в сельской местности», – подразумевая, что гадкие эти родители лезут в личную жизнь детей. В частности, позволяют себе (о, ужас!) комментировать их отношения «между разнополыми лицами» и «однополыми детьми». Никаких патриархальных отношений! Никаких «вмешательств в частную жизнь» своих детей! Пусть дружат и гуляют, с кем хотят! Дети сами себе хозяева!
В своём интервью УИТВ детский омбудсмен акцентирует внимание на том, что большая часть пострадавших в 2015 году от сексуального насилия детей оказались младше 14 лет, и заключает:
«Значит, разговаривать уже с подростками, которые достигли возраста 14, 15, 16 лет, на темы полового взросления уже поздно».
По мнению Павла Микова, от сексуального насилия ребенка защитят «разговоры». То есть сексуальное просвещение: когда ребенку, во-первых, объяснят, чего могут хотеть от него всякие нехорошие дяди и, во-вторых, расскажут, что ребенок должен распознавать такие домогательства и говорить в этом случае своё «нет» (более реальных средств защиты от педофилов не предусмотрено). На то, что таким образом мы используем раннее развращение в целях защиты от потенциального растления или насилия, указывалось неоднократно.
Однако в этом контексте интересен один факт, который Миков нам сообщает в интервью на «Эхе Перми»:
«Вот большая часть преступлений, которые совершены в этом году против половой свободы детей, это преступления, носящие спонтанный характер. Когда взрослый человек, находясь в состоянии алкогольного опьянения, остается один на один с ребенком и у него исчезает социальный контроль, и кроме как удовлетворение своей животной страсти и похоти он ничего в ребенке не видит. В том числе даже в отношении собственного родного ребенка».
И мне было бы очень интересно узнать, каким образом, по мнению Павла Микова, «разговоры» об особенностях «полового взросления» должны защитить ребенка от посягательств напившегося мужика? Может быть, тогда в деле профилактики сексуального насилия над детьми целесообразнее было бы танцевать совсем от другой печки? Например, от употребления алкоголя в семье? От профилактической работы с пьющими матерями, женами и сожительницами пьющих мужчин? От работы с учителями и социальными работниками по выявлению таких семей? Но не от массового распространения методичек с «Правилом нижнего белья» с целью «обработки» всех 200 тысяч семей Пермского края, имеющих несовершеннолетних детей.
Лариса Магданова, РВС.