(
Рассмотрим еще раз схему “воля–действие”. Когда масштаб наблюдаемых древним человеком событий, например природных явлений, был несоизмерим с собственными человеческими возможностями, то естественно предположить, что тот, в чьей воле было эти события вызвать, являлся безусловно могущественнее и “опытнее” обычного человека. А раз так, то этот могущественный “некто” и мог считаться заведомо “авторитетнее” любого человека. То есть, таким образом решалась вторая проблема: появлялся высший безусловный авторитет, с помощью которого можно было обосновать любое утверждение, пусть даже и ошибочное [1, 63-64].
(иллюстрация Zdenek Burian. Древний человек и силы природы)
Zdenek Burian. Пещерные медведи. Предмет культа и опасный противник
Но первобытный человек не мог себе позволить оставаться пассивным наблюдателем “реализации высшей воли”. Ему приходилось бороться за существование, то есть, хотя бы ради выживание он был вынужден иногда действовать вопреки высшей воле. А значит возникала потребность в ком-то, кто бы научил успешно действовать в мире, управляемом высшими силами. Таким учителем, выступающим на стороне человека на начальном этапе и стал культурной герой. Возникла оппозиция: высшие силы, управляющие силами природы, и человек, который был вынужден им противостоять. А так как подобного рода оппозиции были наиболее знакомы архаическому человеку в виде отношений в социуме, то естественно, что их образное мифологическое оформление приняло форму, повторяющую социальные отношения в человеческих сообществах. [1, 108-109]
Какие же это были формы? Если человек заведомо слабее оппонента, то он стремится либо умилостивить противника, либо уклониться от контакта с ним. Если же силы сопоставимы или есть возможность противостоять, то, при определенном стечении обстоятельств, человек будет вступать в противоборство, отстаивая свои интересы. Ровно это же происходило и в мифах. Пока человек был полностью зависим от сил природы, он старался либо умилостивить носителя высшей воли, либо уклониться от опасного взаимодействия с ним, что нашло свое воплощение в ритуалах и магии [3, 92-94]. На начальном этапе культурный герой выступал как учитель и наставник человека. Когда же человек стал способен противостоять силам природы, то в мифологии возникли сначала героические, а потом и богоборческие сюжеты, в которых культурный герой в той или иной форме уже вступал в противоборство с высшими силами.
Zdenek Burian. Шаманские практики
Таким образом, сама логика возникновения образа культурного героя показывает, что он один из древнейших образов, который, встречается во всех известных культурах, выполняя при этом примерно одинаковые функции. В его образе слились воедино и черты божества как носителя высшего авторитета, и человека - как субъекта, действующего по предписанным авторитетом правилам. Культурный герой был прародителем, покровителем и наставником человечества, стоящим у истоков истории, искусства, науки, от которого брали начала традиции и нормы жизни общества [2, 99].
Zdenek Burian. Предполагаемая реконструкция культа пещерного медведя у неандертальцев
Отсюда вывод, что фактически образ культурного героя древнее образа бога. Он — порождение времен, когда первобытное мышление обожествляло природу целиком, в которой культурный герой был одной из действующих сил, выступавшей на стороне человека. На начальном этапе культурным героем становился первопредок, от которого люди вели свой род и который научил охотиться и выживать в дикой природе. В дальнейшем, с развитием производственной деятельности, с усложнением социальной жизни и накапливанием практического опыта, образ культурного героя менялся. На первый план стала выходить ипостась творца, то есть того, кто научил изменять природу под человеческие потребности. С течением времени, на более поздних этапах развития, образ творца часто переосмыслялся в религиозном плане. Возникал новый культурный образ, то есть возникал образ бога [3, 25-29].
Реконструкция одеяния шамана (женщины). Неолит (7–6,5 тыс.лет до н.э. Германия)
То, что феномены окружающего мира осмысливались через повседневность среды обитания человека, приводило к отражению в мифах как социальной организации общества, так и экологических аспектов его обитания. И если идейно и структурно архаические мифы в разных культурах очень схожи, то по форме и образности они могут существенно отличаться. Например, из-за того, что в пустыне сложно представить как воды может быть слишком много, в мифах обитателей засушливых зон не встречается тема “всемирного потопа”. Ну или культурный герой сообщества морских рыбаков отличался от своего аналога из общества лесных собирателей. Ведь для выживания этим сообществам явно нужны разные умения и знания. Справедливо и обратное, мифы народов, живших в схожих условиях, при сопоставимой социальной организации будут удивительно похожи, даже при полном отсутствии культурных контактов [1, 72-73].
(окончание следует)
Юрий Вердеревский, РВС
Список литературы
- Дьяконов И.М. Архаические мифы Востока и Запада. — М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1990. — 247 с. — ISBN 5-02-017016-Х {7}
- Гуревич А.Я. Средневековый мир Культура безмолвствующего большинства, М.: Искусство, 1990. — 396 с. — ISBN 5-210-00102-4. {6}
- Мелетинский Е.М. Происхождение героического эпоса : Ранние формы и архаические памятники. — 2-е изд., испр. — М.: Вост. лит., 2004. — 462 с. — ISBN 5-02-018476-4 {11}