Кто такая эта Рената Зафронская?! Что она себе позволяет, да как смеет?!
Лирическое отступление, в котором я рассказываю, откуда я и куда иду.
Кто пишет под псевдонимом Ренаты Зафронской и где этот агент влияния скрывался прежде?
Чей это коварный сценарий?
Про меня говорили всё что угодно, что я хищная женщина, грабящая мужчин, что я красивая стерва, что я б., что я страшная, старая дура, что я гений, что я бездарность и даже, что я ведьма. Наверное, пора мне уже самой что-то о себе рассказать, чтобы не плодить нелепые слухи, а создать настоящий миф.
Родилась я ещё в прошлом веке, когда мир был совсем другим, даже не помню, сколько мне лет. За год до моего рождения мама лежала в роддоме, и мои родители ждали первенца. Ночью папе приснился страшный сон, по стенам комнаты стекала чёрная жижа. Он поспешил в роддом и застал маму в слезах. Сын, первенец, родился мертворожденным. Маме сказали, что ей не стоит больше рисковать. Она плакала и просила папу её оставить, не калечить себе жизнь. Но мой папа оказался упрямей судьбы: послушай меня, ровно через год у тебя будет ребёнок. Пока мама ходила беременная, боялась и надеялась на чудо, она читала Пушкина. Её самой большой мечтой был кудрявый сын, который писал бы стихи. А через год, вопреки злым предсказаниям, родилась кучерявая, но девочка. Празднуя моё появление на свет, папа выпивал с каким-то художником. «Назови её Рената, — предложил он, — королевское имя, я портрет видел Ренаты...» В записке, которую мама с ужасом прочитала, было написано: «…дочку будут звать Рената». Мама попыталась возразить, что не сможет произнести такое имя, но решение было принято.
Я росла необычным ребёнком, уже в два года я наизусть цитировала сказки слово в слово, страницы текста. Я развлекала детей, рассказывая им истории, те, что помнила, и те, что придумывала. Про меня уже тогда ходили всякие легенды. Одна другой страннее. И многие из них действительно случались.
Вот, например, когда мне было семь лет, а я была слабеньким болезненным ребёнком, меня увезли в Трускавец, на воды, поправить здоровье. Утром, сидя на тёплой деревянной лавочке и придумывая цветные сны, я ждала, когда выйдут родители и мы пойдём на процедуры, пить из источника плохо пахнущую и невкусную воду из красивой пиалы. Как-то ко мне подошли два мальчика, два брата, и спросили, не скучно ли мне сидеть одной. Я ответила, что мне никогда не скучно, я придумываю истории. Могу и про вас придумать. У меня была такая игра — я разглядывала лицо ребёнка и представляла себе, каким он будет, когда вырастет, и что с ним произойдёт. Я рассказала каждому по истории, тут вышли родители и позвали меня. Каждое утро я рассказывала ребятам по одной истории. Когда наш отпуск заканчивался и мы должны были возвращаться домой, мальчишки заманили меня к себе домой, закрыли и ключ спрятали. Даже когда их нашли и привели к двери, они наотрез отказывались меня выпускать, так как я ещё не всё рассказала. Я лежала на полу, смотрела в щёлочку и обещала себе никому больше не рассказывать сказки.
Стихи я тоже наотрез отказывалась писать, сколько мама меня ни просила. Раз переписала из книжки стишок и отнесла ей, думаю, пусть порадуется, а у неё от счастья на глазах слёзы: «Я знала! Я в журнал пошлю!!!» Было стыдно, но даже это не сподвигло меня зарифмовать пару строк. Идея записывать свои мысли крючочками не встречала во мне никакого энтузиазма. Мне нравилось гулять, смотреть, в крайнем случае, читать, но не писать. Когда мне исполнилось 12 лет, моя мама скоропостижно умерла от неизлечимой болезни. Я пошла в магазин, купила толстую зелёную тетрадку. Села на подоконник и стала писать стихи. Их было много, потом была другая тетрадка, третья… Жаль, мама уже не смогла прочитать.
В те времена искусство было ещё совсем другим. Мне казалось, что художник, поэт подбирают слова для того, чтоб сделать мир лучше. И я решила связать свою жизнь с этими высокими материями. Я попала в театр, читала со сцены свои стихи. Однажды, это было тогда, когда мир неожиданно изменился, меня пригласили в ночной клуб творческой молодёжи, читать стихи. В девяностые в клубе творческой молодёжи можно было встретить такой креатив, от которого вены стынут в жилах. Я вышла на сцену и сказала, я буду читать стихи, по-моему, меня попросили что-то станцевать. Кабацкая публика была пьяна. Я поняла, что читать стихи не буду, и спела без аккомпанемента детским голосом простую песенку о том, что «что-то всё-таки не так». Публика визжала, ей собственно было всё равно, что я делаю, если бы я задрала юбку, успех мой был бы полным, но и так всем всё понравилось. Мой друг, талантливый поэт, стоял бледный, «прислонясь к дверному косяку» и смотрел на меня космосом чёрных глаз. Когда я к нему подошла, он процедил сквозь зубы, зачем ты это делаешь? Не надо им ничего читать! Сказал и в сердцах вышел за дверь. С этого момента у меня опять и надолго пропало желание писать. Писала я только тогда, когда слова сводили меня с ума. Читала, близким и любимым людям. Так было бы до самой моей смерти, если бы в дверь не постучали люди, которые захотели забрать у меня сына.
Западный ветер унёс мою дочь, и я смирилась, рассуждая о том, что, возможно, это судьба. Западный ветер завывал и хихикал на все лады, пытаясь оторвать от моей груди беспомощного младенца, для которого я была воздух. Я заглянула в бездну. И то, что я увидела, не даёт мне права молчать. Я не знаю, суждено ли мне встретить мою дочь, и если суждено, не будет ли она тем человеком, кто выстрелит мне в сердце. Я не знаю, не являюсь ли я тем, кто помимо своей воли, уже фактом своего существования, убивает её. Жизнь разделилась на «до того», и «после». Моя душа соляной столб, в моём сердце метал. Единственное, о чём я могла бы мечтать, это о домике на курьих ногах, что всегда спиной к дороге и чтоб вокруг этого дома был дремучий лес и глубокий ров, чтоб дорога к этому дому была запутанной и, если уж кому суждено дойти, пусть не требует тепла, смогу — согрею, а нет....
Но это мечты, жизнь диктует свои реалии.
Рената Зафронская
Возвращение из Германии в Россию, часть 1