Надпись на плакате: «Россия не нуждается в Уполномоченной по внедрению финских ювенальных технологий».
Фото одиночного пикета, состоявшегося 24 мая 2017 г. Подробнее здесь.
То, что в последнее время делает уполномоченная по правам ребенка при Президенте РФ Анна Кузнецова заставило вспомнить, что должность «омбудсмена» — это должность ювенальная. В свое время Павел Астахов, при всех своих недостатках, вложил в эту должность много антиювенального содержания. Назначение на этот труднопроизносимый пост многодетной матери и супруги священника, казалось, должно было свести к нулю опасность того, что новый омбудсмен станет продвигать ювенальные технологии.
Но когда в первых числах января президент России, заваленный жалобами на ювенальные законы и удивленный вопросом, заданным на пресс-конференции, дал Анне Кузнецовой, как своему уполномоченному по правам ребенка, поручение проанализировать случаи изъятия детей из семей с точки зрения превышения полномочий государственными органами, то по результатам ее анализа у родительской общественности наступило не просто разочарование — шок.
Все, кто сталкивались с тем, как в современной России дети отбираются у родителей, этого анализа очень ждали. Если создать рабочую группу, поднять дела об отобрании детей за последние годы, то возникнет тяжелая картина вмешательства в семью с превышением полномочий, грубыми нарушениями закона. Но дела об отобрании никто и не думал поднимать. Зачем? Ведомство Анны Кузнецовой просто запросило местные органы соцзащиты, прокуратуру, те отчитались по статистике. По статистике – «все хорошо, прекрасная маркиза», нарушений нет, отдельные единицы, выявленные прокуратурой. Что более чем понятно, ведь в госорганах не работают унтер-офицерские вдовы, жаждущие сами себя высечь. И вот Анна Кузнецова 15 мая на глазах у изумленной родительской общественности (именно так) бодро отрапортовала: «В РФ выявлены лишь единичные случаи незаконного изъятия детей из семей».
Значит, у нас с ней две очень разные России. Только-только, в середине апреля, прошел внеочередной съезд РВС, на котором активисты родительской организации, приехавшие со всей страны, констатировали, что система ювенальной юстиции в России действует, но еще окончательно не узаконена; что работники опеки сплошь и рядом действуют по своим юванальным регламентам, которые прямо противоречат законам Российской Федерации, сотрудников опеки это не волнует. А у омбудсмена — «единичные случаи незаконного изъятия».
Почему так случилось? Кузнецова не пошла на конфронтацию с чиновниками? Это, конечно, понятно, но ведь отдельное ведомство создано, наверное, не для того, чтобы Анна Кузнецова жила с чиновниками от соцзащиты в мире и согласии. А для того, чтобы – будучи независимой – могла защищать детей. Подумать только, у нее было поручение президента, штат, полномочия, все возможности получить настоящую картину того, как из российских семей отбираются дети. Стать крупным антиювенальным фактором в жизни страны. Но, увы, этого не случилось.
Лишающее дара речи утверждение вместо отчета вызвало закономерную реакцию: руководитель РВС вышла из состава Общественного совета при Уполномоченном по правам ребенка при Президенте РФ. А вот что пишет Ирина Медведева, детский психолог, писатель, автор книг по воспитанию, которая практически первой в нашей стране указала на опасность внедрения ювенальной юстиции: «То, с чем мы боремся уже не первый год, тратим свои силы, признано не существующим, по сути, можно сказать, что Анна Кузнецова предала наше дело».
Далее Анна Кузнецова едет в Финляндию по «обмену опытом». В Финляндии установлена одна из самых жестких систем ювенальной юстиции. Жертвами финских ювенальных служб часто становились российские семьи, работающие в Финляндии, или смешанные семьи. Понятно, какой это «обмен опытом». Вряд они вряд ли они будут учиться у нас сохранению традиционных семейных ценностей, так что поток «опыта» пойдет только в одну сторону.
22 мая финское издание Yle опубликовало статью по мотивам интервью с Анной Кузнецовой. Посмотрим на этот рабочий визит глазами финского СМИ.
Павла Астахова финские чиновники очень не любили за «резкие заявления», но Анна Кузнецова пообещала начать сотрудничество с «чистого листа».
Задача сотрудничества с Финляндией — возврат детей наших соотечественников в семьи. Если для этого нужна международная шумиха и резкие заявления — их нужно делать. Если Кузнецова сможет возвращать детей и без этого — ради бога. Критерий — возврат ребенка в семью.
«В течение двух рабочих дней Кузнецова планирует подробно ознакомиться с финскими аспектами защиты детей и особенностями решения семейных вопросов.
Уполномоченный по правам ребенка в Финляндии Туомас Курттила отмечает, что целью визита Кузнецовой является развитие сотрудничества, подготовка семинаров с участием специалистов, обмен опытом и диалог.
Кузнецова делает акцент на тех же вопросах. Она хочет расширить свой опыт и взгляды. Анна Кузнецова говорит, что будет довольна рабочей поездкой, если во время нее ей удастся научиться чему-нибудь новому».
Хотелось бы отметить, что года три назад по России уже прошла волна финских семинаров и «обменов опытом», после чего в нашей стране стало возможным, например, отобрание из семьи всех троих детей, в том числе и грудного, за то, что мать стегнула несколько раз по попе старшую дочь проводом от зарядки, застав ее за просмотром неподобающих ей по возрасту фотографий в телефоне. Хотя по российским законам ребенка могут отобрать из семьи только при непосредственной опасности для его жизни.
«Положительные ожидания перед визитом действительно есть, но в то же время присутствуют и разные сложности. Частично они кроются в различии законодательства двух стран.
В России ребенка можно наказывать.
В отличие от Финляндии, в России не запрещено физическое наказание ребенка. Эта особенность в некоторых случаях служит в Финляндии причиной для изъятия детей из семей, если дома по отношению к ним применяют насилие.
У самой Анны Кузнецовой шестеро детей. Она говорит, что иногда бывает даже слишком доброй матерью, которой никогда не приходит в голову наказывать своих сыновей и дочерей
«В работе я, тем не менее, придерживаюсь российского законодательства. В нем четко сформулированы последствия, с которыми столкнутся люди, применившие насилие в отношении детей».
А что, замечательно, по-моему. Вместо того чтобы сказать, что, испытывая к финскому опыту в области воспитания детей огромное уважение, она вынуждена заметить, что воспитание в России категорически не считают насилием, а считается воспитанием, для чего приходится применять, в том числе, и наказания, которые — в крайних и оправданных случаях — могут включать и меры физического воздействия, не приносящего вреда здоровью, Анна Кузнецова, по сути, переходит на их язык и говорит не о воспитании, а о «насилии».
Судя по проводившемся в России семинарам, в Финляндии и выполнение детьми работы по дому тоже считается «насилием», а требование вымыть руки перед едой или не есть сладкого перед обедом — «давлением». Если бы ей указали на это, что ответила бы мать шестерых детей? Что она слишком добрая мать, никогда не заставляет своих детей убирать за собой и они никогда не помогают по дому?
Вот что передает ТАСС по итогам визита:
«ХЕЛЬСИНКИ, 23 мая. /Корр. ТАСС Нина Бурмистрова/. Уполномоченный при президенте РФ по правам ребенка Анна Кузнецова, находящаяся с визитом в Финляндии, и ее финский коллега Туомас Курттила подписали меморандум о взаимопонимании в сфере защиты прав детей и семей с детьми. Об этом сообщила пресс-служба финского уполномоченного.
"В документе прописан формат сотрудничества между уполномоченными в форме обмена информацией, продвижения взаимодействия экспертов и обмена опытом, проведения совместных встреч экспертов, а также общих научных семинаров", - говорится в сообщении. (…) Там отметили также, что меморандум поможет в более эффективной реализации Конвенции ООН по правам ребенка от 1989 года».
И тут обмен опытом. Я совершенно не хочу сказать, что в Финляндии нет никакого опыта, который можно было бы перенять. Очень даже есть. Например — финский беби-бокс. Приданное для новорожденного в крепкой коробке, которая, при необходимости, может служить для него и первой кроваткой, его от государства получает каждая будущая мама.
Но после рапорта о том, что незаконных изъятий детей из семей «лишь единицы», надежды на то, что перениматься будет опыт такого рода, практически нет.
Как бы то ни было, но Россия сейчас — единственная надежда не только для российских или российско-финских семей, попавших под каток финской ювенальной юстиции, но и всех семей, стремящихся воспитывать своих детей без страха за то, что в любой момент любое недоразумение приведет к отобранию ребенка и тяжелой психологической травме на всю жизнь. Поэтому крайне важно, чтобы Анна Кузнецова не только активно защищала попавшие в беду российские и смешанные семьи, но и оставила всю финскую ювенальную юстицию в Финляндии. Мы здесь как-нибудь сами разберемся.