Пару дней назад слушал передачу «Пермского медиа клуба», на которой схлестнулись уполномоченный по ювенальщине и правам НКО в Пермском крае Павел Миков и председатель пермского отделения РВС Алексей Мазуров. Передачу запретили публиковать, но нашлись слушатели, которые сделали запись эфира. Часть уже выложили — ту, где Миков эпично облажался.
Но это не всё. Среди прочего, была поднята тема детских телефонов доверия (ДТД).
Миков сказал следующее:
1. Из 20 000 звонков (20 412, согласно официальным данным) на телефон доверия за год только 10 потребовали вмешательства правоохранительных органов, поскольку речь шла об избиении, изнасиловании и т. д.
2. Соглашение по ДТД заключено между Правительством Пермского края и «Фондом поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации», однако саму услугу ДТД по некоему контракту с Минсоцразвития оказывает НКО, которую Миков не назвал. Судя по всему, это АНО «Вектор».
Далее, вот что написано на сайте пермской администрации о ДТД:
«Каждый ребенок, оказавшийся в трудной жизненной ситуации, может позвонить по номеру „горячей линии“ … и получить экстренную анонимную социально-психологическую помощь.
Специалисты поддержат подростков, переживающих одиночество, проблемы общения с родителями или сверстниками, окажут помощь детям, столкнувшимся с проблемой насилия, оказавшимся в состоянии стресса, помогут снизить психологический дискомфорт».
Итак, у меня после получения данной информации возникли следующие вопросы (которые частично совпадают с теми, что высказал в эфире Алексей Мазуров):
1. Почему ДТД функционирует не в рамках того или иного государственного органа, а отдан на откуп каким-то НКО? Почему, например, он не функционирует в рамках Минсоцразвития и отделов соцзащиты, где ему самое место?
Думаю, с одной стороны, это продолжение всё той же политики минимизации обязательств государства перед населением. Власть хочет сбросить с себя как можно больше таких обязательств, поэтому увеличивает финансирование НКО и при этом стремится избавиться то от каких-то льгот для многодетных, то от молочных кухонь, то от бесплатной медицины…
Ответственность за соцработу перекладывается на непонятные НКО, а деньги им сегодня можно дать, а завтра — не дать. Очень удобно.
2. Но гораздо важнее вопрос, что такое телефон доверия по своей сути? Я считаю, что телефон доверия — это суррогат общения. В этом смысле есть глубокая аналогия между телефоном доверия и, скажем, «сексом по телефону». И мне кажется, большой вопрос, чего от такого «общения» больше: пользы или вреда? Разве это нормально, когда ребенок идет рассказывать о своих проблемах не родителям, не друзьям, не даже тем же школьным психологам, но лично, чувствуя определенную ответственность за свои слова, — а телефонной трубке, где на другом конце сидит непонятно кто, не знающий даже его имени?
Когда Алексей поднял вопрос о том, почему надо обращаться к ДТД, а не к родителям, Миков воскликнул, как же можно обращаться к родителям, которые тебя насилуют! Аргументация один в один, как у защитников «бэби-боксов» (ящиков для анонимного подкидывания детей). Те тоже голосят о «спасении жизней», хотя совершенно ясно, что ббб будет использоваться в первую очередь не потенциальными убийцами, а женщинами, испытывающими психологический кризис или находящимися в трудной жизненной ситуации.
Напомню, по словам того же Микова, в той же передаче из 20 412 звонков лишь 10 были связаны с некими преступлениями против ребенка — исчезающе малая доля. И так оно и задумано, потому что для сообщения о преступлениях есть МВД и другие правоохранительные органы со своими горячими линиями, а ДТД предназначен именно для решения каких-то бытовых вопросов, о чем и говорится в его описании. Т. е. для решения тех вопросов, которые нормальные люди решают с помощью общения между собой, обсуждают с друзьями, близкими и т. д.
Из отчета вышеназванного Фонда за 2010-2015 год:
«Анализ тематики обращений, поступивших от детей и подростков, показывает, что наибольшее количество обращений (около 70%) связано с личностными проблемами детей (вопросы оценки своей внешности, самоопределения, выбора профессии, переживания страха, школьные трудности: сдача экзаменов, отношения с учителями, справедливость отметок и пр.). В 19,3% случаев детей волнуют отношения со сверстниками. Детско-родительским отношениям посвящено 8% звонков».
Снижение «психологического дискомфорта», снятие «стресса»… Каким же надо быть социопатом, чтобы заниматься этим по телефону? Если звонить при первом же «психологическом дискомфорте» на ДТД станет нормой, то кем вырастут эти дети?
А следом возникает третий вопрос.
3. Что внушается детям теми, кто продвигает ДТД, какие стереотипы?
Это вот официальная реклама.
А это уже «неофициальная» — победитель конкурса, устроенного тем же Фондом:
Внедрение ДТД (а также «бэби-боксов» и многих других новшеств в сфере семьи и детства, привнесенных к нам с Запада) сопровождалось и продолжает сопровождаться массированной «артподготовкой» в СМИ:
«Открытое исследование, проведённое «Родительским Всероссийским Сопротивлением» (РВС) в Новосибирской области, показало любопытные результаты. Взяв за основу рейтинг компании «Медиалогия» по новосибирской прессе, мы сравнили, как освещалась тема насилия над детьми в 2011 и в 2012 году десяткой ведущих местных СМИ.
Подсчёт привёл к ошеломляющему выводу: по сравнению с 2011 годом абсолютное число новостей о насилии над детьми (включая насилие над детьми в семье) в 2012 году увеличилось более чем в три раза. Это изменение не может быть объяснено никаким статистическим отклонением. Более того, помесячный анализ данных показал, что число публикаций о вопиющих преступлениях против детей с течением года увеличивалось.
Реальное число преступлений против детей в России с 2006 года в среднем снижается. Преступления родителей против детей вообще очень редки (как мы отмечали выше)».
Это, пожалуй, самый красноречивый показатель того, что нас с вами пытаются обмануть.
Далее, мы ведь хорошо понимаем, что это за «Фонд поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации». Это тот самый институт, который занимается разработкой, например, методичек по выявлению «жестокого обращения» с детьми. Описанные в них признаки насилия позволяют любую семью обвинить в жестокости к своему ребёнку. Вот лишь небольшой пример: «По нашему мнению, правильным является более широкий подход, когда к физическому насилию относятся любые действия или бездействие родителей или опекунов, которые приводят к возникновению у ребенка телесных повреждений, причиняют вред его здоровью или развитию». Надо полагать, теперь все детские спортивные секции (ну, кроме шахмат, может быть) следует распустить, ведь там ребёнок может получить травму в силу бездействия родителя, разрешившего чаду посещать такое опасное место, как спортзал. В общем мы это уже анализировали.
(Обратите внимание, методичка опубликована на сайте с говорящим названием «Ювенальная Юстиция в Пермском крае». Это к вопросу о «неверном» толковании нами данного термина — загляните в раздел «Программы/проекты в Пермском крае», и там вы увидите все элементы ювенальщины, а отнюдь не только относящиеся к правосудию в отношении несовершеннолетних.)
Про АНО «Вектор», которая занимается ДТД в Пермском крае, мы тоже писали. Эта автономная некоммерческая организация полностью разделяет новомодный подход, согласно которому всё на свете — это насилие над ребенком, а виновны в этом всегда родители.
Таким образом, детей соблазняют — вместо самостоятельного решения проблемы, вместо общения с близкими и друзьями — анонимно обращаться в непонятное НКО, где на любую семью смотрят как на банду насильников. На мой взгляд, получается, что в итоге вся эта служба работает, скорее, на отрыв ребенка от семьи.
Олесь Гончар, РВС.