В России уже начался процесс внедрения в школы Цифровой образовательной системы (ЦОС). В отдельных регионах уже идет объединение «слабых» сельских школ с городскими, причем такое объединение подразумевает в перспективе, что дети в сельских школах будут получать образование дистанционно - по видеосвязи, или же слушая записи уроков. Вопрос о том как отразиться внедрение ЦОС на качестве образования и здоровье школьников чиновники предпочитают не обсуждать.
На расширенном заседании Комитета по информационной политике, информационным технологиям глава Министерства цифрового развития Российской Федерации Максут Игоревич Шадаев заявил, что у государства нет денег для того, чтобы укомплектовать школы учителями. Верится в это с трудом, учитывая, какие гигантские средства выделяются государством на цифровизацию образования.
Кандидат юридических наук, член экспертно-консультативного совета по вопросам семейного права Совета Федерации Анна Швабауэр захотела выяснить у министра Шадаева, почему цифровизация форсированно внедряется в России вопреки мнению родителей, врачей и экспертов, которые указывают на огромные издержки цифрового образования школьников, а также в нарушение российского же законодательства. Обратите внимание на ответ министра, который не смог ничего сказать по существу заданных ему вопросов.
Анна Швабауэр
Максуд Игоревич, я представитель родительского сообщества.<…>Я кандидат юридических наук, представляю большое всероссийское объединение родительское. Можно мне 5 минут?
Знаете, я бы хотела отметить, что сначала нам надо разобраться, какие именно риски в цифровой среде для детей имеют ключевое значение. В целом интернет, конечно, надо вычищать от информации, которая запрещена для распространения среди детей по закону 436, поскольку никакая цифровая грамотность не защитит ребенка от внезапно всплывающей на экране порнографии и преступного насилия. Но мы полагаем, что курс цифровой грамотности должен быть рекомендательным, а не обязательным.
Но что касается угроз интернета, вирусы, травли, фейки – это в принципе лишь вершина айсберга, поскольку они не покрывают главных проблем цифровой среды, с которой сталкивается родительское сообщество. И взаимодействие государства и родительского сообщества в настоящий момент отсутствует. Первое, на что мы хотели бы обратить внимание – что необходимо обеспечить такое взаимодействие, просим включить наших представителей в рабочую группу по данной теме.
С точки зрения родительского сообщества, первая угроза сейчас – это масштабная цифровизация образования. Внедрение так называемой цифровой образовательной среды (ЦОС), которая предусмотрена по нацпроекту образования и постановления правительства 20 40. Согласно этим документа у нас данная среда должна появиться на постоянной основе на территории Российской Федерации. Вводятся так называемые средства обучения и воспитания в цифровом виде и должна появиться информационная образовательная платформа на базе российских соцсетей.
Я бы хотела обратить внимание, что проект этого документа (постановления правительства 20 40) в свое время был размешен на regulation.gov.ru. Пятьдесят тысяч было против, лишь 400 за. В сто раз разница, и все равно проект принят практически без поправок. Это к вопросу о взаимодействии государства и общества.
При этом мы с высоких трибун слышим, что эксперимент введен лишь по причине пандемии, что это дело – добровольное, что в 2022 году будет продолжено обсуждение, внедрять ли ЦОС дальше. Но, во-первых, ЦОС предусмотрен нацпроектом до пандемии. Во-вторых, прямо говорится, что она появится во всех субъектах федерации. О какой же добровольности идет речь?
Почему в этом документе – постановлении правительства 20-40 – нету ни слова о том, как реализуется право на обучение для детей, кто не хочет учиться в цифровой образовательной среде? А приказ Минцифры 600 о цифровой трансформации предполагает, что к 30-му году 100% детей должны иметь цифровой профиль на платформе ЦОС, и доля заданий в электронной форме для учащихся с использованием автоматизированной проверки к 30-му году должна составить 70%. Коллеги, это доказательство того, что как минимум 70% обучения в ближайшие 10 лет должно стать электронным. Т.е. бумажный учебник у нас замещается электронным носителем, учитель превращается в некое приложение к ЦОС в роли тьютора. То есть он не пропадает целиком, но утрачивает свою традиционную функцию.
На практике, к сожалению, это уже происходит. Приходит в чат родительский уведомление «Наш класс становится цифровым», и только если родители сопротивляются, то останавливается внедрение проекта. Причем никто родителям даже не поясняет, просто приходят говорят, получите гаджеты от Сбера и пересаживаемся Сбреркласс. Это уже происходит на практике.
Какие основные риски ЦОС. Во-первых, это разрушение образования. Во-вторых, это серьезные риски для детей, в-третьих, это риски с персональными данными. Посмотрите научную экспертизу. Международная программа по оценке образовательных достижений учащихся, несколько цитат – говорят о том, что успехи в чтении и математике у тех, кто пользуется компьютером несколько раз в неделю значительно хуже.
Такие же результаты выявлены относительно использования интернета. Нейробиолог психиатр Манфред Шпитцер: использование интернета способствует ухудшению памяти, снижению способности к самостоятельному поиску информации, приводит к болезненной зависимости от интернета. Использование электронных устройств в начальной школе имеет сходство с первой инъекцией наркотика. Арег Зигман: молодые люди с экранной зависимостью демонстрируют аномалии мозга такие же, как у наркоманов.
Наши профессионалы Безруков и Иванов – я цитирую документы, потому что вижу, что здесь вообще не отражена позиция врачей, нейробиологов, психиатров, прошу услышать – у студентов (я цитирую результаты научных исследований) работающих на компьютере отмечено большее снижение умственной работоспособности, чем у тех, кто не использовал компьютер, причем степень снижения работоспособности в прямой зависимости от продолжительности нахождения перед монитором.
У меня огромное количество исследований, могу передать все в Минцифры, в Минпросвещения, научно доказывающих, что такой перевод запланированный на цифровую образовательную среду – это просто удар по когнитивным и аналитическим способностям наших детей. И когда говорится здесь выше, что компьютеры – это решение любой задачи – это ложь, это не соответствует научным, экспертным и эмпирическим данным. И уже на Западе много где это понятно, просто блокируется позиция врачебно-экспертного сообщества, потому что IT-компании лоббируют свои интересы и блокируют позицию независимых экспертов и ученых.
Что касается здоровья. ЦОС – это основа для серьезного ухудшения здоровья нации. Санэпид-требования под ЦОС отсутствуют. Коллеги, у нас по закону по санэпид-благополучию должно быть заключение.
<…>
28 статья требует для внедрения ЦОС в школы наличия санэпидзаключения. Его нет, и у нас есть ответ от Минпросвещения, что его нет. Почему это все внедряется в отсутствие даже того, что требует наше законодательство?
Еще по приказу Минцифры, Максуд Игоревич, пожалуйста, приказ 600 – говорится о том, что на ЦОС пересядет у нас 100% детей. Как это соотносится с конституцией? Это сбор данных персональных, это и почва для киберпреступности, это риск для детей и для семей. Почему, где добровольность?
Максуд Шадаев
Давайте так, понятный эмоциональный контекст вокруг этого. Мы в этом контексте живем с прошлого года, когда пандемию связали с 5G, и мы отбиваемся, что это никак не связанные вещи, чипирование и всё остальное.
Анна Швабауэр
Я про чипирование не говорила.
Максуд Шадаев
Я просто, как пример.
Анна Швабауэр
Не надо, я не отношусь к луддитам, я не против цифровизации, как таковой. Я за то, чтобы были рамки, которые защищают здоровье и развитие наших детей, а их сейчас нет.
Максуд Шадаев
Давайте так. Первое, никогда Минпросвещения не говорил о том, что поменяется традиционная модель обучения в школах.
Анна Швабауэр
Она фактически меняется, потому что включает учитель МЭШ (Московсую электронную школу) и получает премию. <…>
Максуд Шадаев
Сергей Сергеевича позиция достаточно жесткая. Он говорит: цифровые технологии дополнение к процессам обучения, это не замена традиционной формы обучения. Здесь у нас позиция с ним согласована. Никто не говорит о том, что дистанционка войдет, как замена учителя, и что роль учителя изменится. Роль учителя не поменяется. Но мы при этом понимаем, что у нас большое количество школ, которые не имеют комплекта учителей. У нас куча ситуаций, когда учителя загружены проверкой домашних заданий, которые все сдают, вместо того, чтобы готовиться к проведению урока. Мы понимаем, что электронный контент, когда он в классе используется, он позволяет лучше усвоить материал.
Мы обсуждаем, что либо цифровая образовательная среда, и из этого строим какого-то страшного монстра, либо традиционная модель. Мне кажется, что это вопрос поиска баланса. Я слышу вас, и я абсолютно согласен, что у нас есть опасения, что дистанционное обучение войдет вместо учителя в школы, и что учитель, как вы говорите, станет придатком к ЦОСу, но я вас уверяю, что это опасения… Может быть, они происходят из-за плохой коммуникации. <…>Мне кажется, Минпросвещения занимает очень здравую позицию.
Еще раз: готовы обсуждать, но это вопрос поиска баланса. То есть если вы просто отрицаете преимущества цифровых технологий, а просто говорите окей, давайте вводить так, что это будет не обязательно, наверное можно обсуждать. Давайте сделаем английский необязательным в школе. Или математика – то же самое. Кто-то считает, что не нужно математике учить детей, я не знаю. Я не большой специалист в образовании, правда, я не могу здесь вам апеллировать профессионально, к сожалению. Эмоциональный ваш запал понятен.
Анна Швабауэр
Максуд Игоревич, это некорректно. Я не на эмоции давлю, а на факты. Все, что мы вводим в школы должно быть научно обосновано. И когда на наших детей надевают шлемы виртуальной реальности, а они не прописаны в наших санпинах, это вызывает вопросы. А это происходит на фактах.
Максуд Шадаев
Вы считаете этого не надо делать принципиально?
Анна Швабауэр
Это сейчас научно не обосновано, и санпинов нету, а дети сидят. Даже производители виртуальных шлемов говорят, что побочные эффекты, даже вплоть до судорог и припадков. И у нас это вводится без санпинов в школах. У нас в Ленобласти надели детям и сюжет идет по телевидению: больше не нужны учебники и карандаши, как здорово силой мысли – еще у них нейроинтерфейс присоединен – выбирать правильные ответы.
Это практика, Максуд Игоревич. Мы пугаемся того, что происходит. А когда в приказе Минцифры говорится, что 70% будет в электронном обучении, так это замещение учителя. 70% - это много.
Максуд Шадаев
Я не знаю, я наоборот, вижу в этом большие плюсы.
Анна Швабауэр
Мы видим минусы.
Максуд Шадаев
Мы не говорим, что цифровые технологии подменяют учителя, мы говорим, учитель, к которому есть дополнение в виде отобранного правильного электронного контента, дополнительных цифровых сервисов, когда можно выстраивать дополнительные индивидуальные траектории -то это все плюс.
Анна Швабауэр
Это не дополнение, а замещение, 70% -это много. <…>
Когда нету живых учителей их должен подменять не электронный контент, миллиарды надо вбухивать не в электронный контент, а в живых учителей, и это можно сделать. Наши дети имеют право на живое образование. Даже в глубинке.
Максуд Шадаев
Огромное количество сельских школ не обеспечено учителями, здесь никакими миллиардами не поможешь.
Анна Швабауэр
Помогут.
Максуд Шадаев
Таких денег нет, чтобы учителей привести в сельские школы, дать им жилье. Обеспечить полный комплект квалифицированных учителей в сельских школах.
Анна Швабауэр
Максуд Игоревич, это нарушение конституционного права на образование.